Но это было после обеда, когда уже приближалось время начала выпускного. А утром она нервничала. Все валилось из рук. Мама даже, побоявшись, что дочь сожжет платье, взялась гладить его сама.
С одиннадцати вечера отцом Лавочкина – крупным бизнесменом – было снято кафе в парке, два часа до этого времени предстояло провести в родной школе. И если Даша еще могла предположить, что их ждет в кафе, то о том, что будет происходить в школе, она не догадывалась. Скорее всего, это время до одиннадцати было нужно для того, чтобы все собрались и чтобы родители, присутствие которых не предполагалось в кафе, налюбовались на своих детей.
– Может, тебе пару таблеток валерьянки выпить? – предложил девушке отец. – Все поспокойней будет.
– Ну уж нет! Лучше я буду дергаться, чем ползать, как сонная муха, – отказалась она.
Но к тому моменту, когда нужно было готовиться к выходу, Даша пожалела о своем решении. У нее даже руки от напряжения мелко дрожали.
«Почему я так нервничаю? – не понимала она. – Это всего лишь выпускной. Никого незнакомого на нем не будет, только ребята, с которыми я проучилась все школьные годы. Костик, Лика, Антон…»
Но в глубине души девушка понимала, что дело именно в этих троих. Сегодня они встретятся в неформальной обстановке – впервые с момента ее расставания с Антоном (ведь тот концерт, на который она ходила с Костиком и на котором были и Лика с Тошкой, не считается), впервые с момента предполагаемой ссоры или даже расставания Лики с Антоном. Что-то должно произойти – она ощущала это интуитивно. Не может такого быть, чтобы все прошло гладко.
Даша все никак не могла отойти от зеркала – вглядывалась в свое отражение и пыталась предугадать реакцию одноклассников, ведь такой они ее еще не видели. Но больше всего девушку интересовало, что скажет Костя, который, не сговариваясь с ней, придет в той же цветовой гамме.
– Ну что, готова? – просунул голову в комнату папа. – Все никак не привыкнешь к тому, что ты красавица? – улыбнулся он.
– Есть немного, – кивнула в ответ Даша. И добавила: – Страшно.
– Так всегда бывает, когда что-то заканчивается. – Он прошел внутрь и присел на диван. – Но ты не забывай, что, раз заканчивается одно, это значит, что тут же начинается другое. И только от тебя зависит, каким это другое будет.
– Па, я знаю. – Девушка подхватила со стула мамину алую шаль – эту шаль они пару лет назад привезли из Словении, куда ездили отдыхать. И на сегодняшний вечер мама отдала ее дочери, потому что шаль отлично подходила к Дашиному платью, а вечер мог и не быть таким же теплым, как предыдущие. – Все равно страшно! Даже не страшно, а… – Она пощелкала пальцами в воздухе, словно так было легче подобрать слово.
– Мандраж, – помог ей папа.
– Точно! Он самый!
– Тогда дыши глубже, – посоветовал отец. – И, кстати, нам уже пора выходить, а то опоздаем. Всех просили собраться к девяти, а сейчас уже без двадцати.
– Мама уже готова? – Девушка еще раз окинула свое отражение в зеркале быстрым взглядом и принялась перебирать в памяти, все ли сделала, что хотела.
– Давно, в отличие от некоторых, – раздался из прихожей мамин голос.
– Я сейчас. Только проверю еще раз, все ли положила в сумочку.
– Ты как будто не на праздник собираешься, а в поход, – усмехнулась родительница. – Главное, расческу взяла? И колготки сменные – вдруг зацепишь где-нибудь. И косметику – мало ли что подправить. – Она уже стояла за спиной у дочери, которая судорожно выкладывала из небольшой на вид сумочки всякую мелочовку. – И кошелек – на всякий случай. И зонтик.
– И калоши, – добавил папа с дивана. – Ну и плащ-палатку. Плащ-палатка еще никогда никому не мешала!
– Ох уж эти мужчины! – одновременно вздохнули Даша и мама и рассмеялись. Напряжение спало.
Девушка покидала всю выложенную мелочовку обратно в сумку, сунула ноги в туфли.
– Идем? – спросила она больше у себя, чем у родителей.
– Конечно, идем, – отозвался папа.
Всю дорогу родители о чем-то переговаривались, Даша практически не слушала. Она думала о том, что Костик сегодня не звонил, а она до последнего ждала, что он предложит встретиться, чтобы прийти на выпускной вместе.
«Наверно, он придет с Ликой, – решила она. – А что, если все-таки Антон и Лика в последний момент помирились? Я же отшила его, почему бы ему не переметнуться обратно к ней?»
Несмотря на то, что Костика в этом случае было бы очень жаль, предположение вызвало в ней скорее радость, чем сочувствие или печаль.
– Ты уж постарайся повеселиться как следует, не сиди в уголке, как мышка, – произнесла мама у Даши над ухом. Девушка даже вздрогнула.
– Постараюсь, – пообещала она.
«Интересно, какое там будет веселье? Еда и шампанское? Танцы? Что еще?»
– Мам, а ты не знаешь, как это все вообще будет проходить? – поинтересовалась Даша.
– Понятия не имею, – ответила родительница. – Я на собрании в школе последний раз была, наверно, в прошлом году. И папа не ходил, насколько я знаю.
Тот кивнул.
– Зачем ходить, если дочь отличница?
– Слышала бы тебя наша завуч, – фыркнула девушка.
– Вроде выпускным собирался заняться отец вашего Лавочкина, – задумчиво произнес отец. – Думаю, он придумал что-то особенное.
– Поживем – увидим, – философски подытожила Даша.
Они подошли к школьным воротам. Во дворе уже собрались выпускники и их родители. Стояли кучками, то и дело от кучек отделялись один-два человека и перебегали к соседним. Почти у всех в руках были фотоаппараты – у кого-то мыльницы, у кого-то крутые зеркалки. Дашин папа тоже извлек из кофра фотокамеру.
Сама Даша в этот момент оглядывала ребят, ища среди них Костю или, в крайнем случае, Лику с Антоном, но увидела лишь Костину бабушку – она стояла чуть в отдалении и беседовала с географичкой.
Заметив, что Даша на нее смотрит, пожилая женщина приветственно махнула ей рукой, и девушка, оставив родителей самих разбираться, как себя вести и что делать, направилась к ней.
Костина бабушка выглядела умопомрачительно. Сегодня на ней был льняной брючный костюм и строгие туфли на каблуке. В который уже раз Даша про себя отметила, что в старости хотела бы быть вот такой.
Она поздоровалась с обеими женщинами, они в ответ восхитились ее платьем, а узнав, что девушка сшила его сама, и вовсе пришли в бурный восторг. Когда эмоции немного схлынули, Даша поинтересовалась, где ее друг.
– Его Лика зачем-то в школу утащила, – ответила бабушка, и Даша кивнула.
Все верно, отметила она про себя, Костя сегодня с Ликой… Поэтому он и не позвонил.
Она отошла, позволив женщинам продолжить прерванный ее появлением разговор. И тут же девушку перехватили одноклассницы. Они наперебой хвалили платье, говорили, как оно ей идет, и прочее в том же духе. А Даша пыталась выкинуть из головы Костю и начать искренне радоваться комплиментам и празднику.
Ее родители стояли уже в компании других родителей. Отец безостановочно щелкал фотоаппаратом, пытаясь поймать в кадр дочь. Но та позировать не хотела. Ее взгляд словно магнитом притягивался к школьным дверям.
Наконец она устала бороться с собой и, отговорившись тем, что ей надо в туалет – поправить прическу, направилась к зданию.
Стоило тяжелой двери закрыться за ее спиной, как Даша погрузилась в тишину. В холле никого не было, даже вечно сидящего на своем посту охранника – вроде она видела его вместе со всеми во дворе. Горел тусклый свет, у длинной лампы на потолке кружил неизвестно как залетевший сюда мотылек – при всем желании девушке было до него не дотянуться.
Она прошла холл и поднялась по лестнице на третий этаж. И тут тишина. Еще никогда Даше не приходилось бывать в школе ночью. А ведь казалось, что на выпускной везде должен гореть свет, да и украсить коридоры могли бы.
«Хотя зачем, – запоздало подумала она. – Все равно здесь мы только собираемся. Да и то не в самом здании, как оказалось, а во дворе».
Она заглянула в один класс, в другой… Нигде никого не было. В туалете тоже оказалось пусто.
Даша машинально причесалась и вышла. Собралась уже было вернуться во двор – к народу, но решила сперва подняться на четвертый. Хотелось напоследок пройтись по всему зданию – попрощаться, вряд ли она окажется здесь когда-нибудь снова в одиночестве. Хотя заходить проведать учителей, конечно, будет, потому что уж кто-кто, а они всегда тепло к ней относились.
Подходя к кабинету литературы, девушка услышала, как внутри кто-то ссорится. Показалось, что говорящий на повышенных тонах – это Антон. И вроде бы отвечала ему Лика, хотя разобрать точно через закрытую дверь было невозможно.