Селеста Брэдли - Самый желанный

– Я только что рассталась с маркизой и ее милостью, – светским тоном произнесла она. – Похоже, они очень довольны жизнью.

Колдер и Ральф стряхнули с себя чары.

– Хочется на это надеяться, – пробормотал Ральф.

Колдер задумчиво посмотрел на Сэди.

– Вы очень изменились, мисс Блейк.

Сэди тряхнула головой.

– Не могу понять почему, мистер Марбрук.

У Колдера дернулся уголок рта. Так он среагировал на ее довольно грубую попытку поправить его. Ральф вел себя лучше. Он поклонился и сказал:

– Прошу прощения, ваша светлость, – и ухмыльнулся, как в старые времена. – Ты выглядишь потрясающе, Софи.

– Благодарю вас, милорд. – Она сделала книксен. – Но мое настоящее имя Сэди.

– Ральф, не втягивайся в разговоры, – холодно одернул его Колдер. – Эта женщина всех нас обманывала.

Сэди спокойно кивнула.

– Это правда. Хотя, уверяю вас, во мне не было желания получить какую-то выгоду за ваш счет.

– Правда? – Колдер язвительно приподнял бровь. – Тем не менее вы переехали в мой дом в мое отсутствие и, очевидно, каким-то образом заворожили моего дворецкого.

Сэди покачала головой и сухо улыбнулась.

– Тут не во мне дело. В этом надо винить другую рыжеволосую девушку.

– А! – Ральф сразу все понял. – Бедный малый.

Колдер сидел с кислым лицом.

– Хочу, чтобы кто-нибудь все мне объяснил. – Он поднял руку. – Но позже. А сейчас мне хотелось бы знать, почему я не должен выгонять на улицу мисс Бл… леди Иденкорт.

Сэди продолжала улыбаться. На самом деле он очень милый человек, этот маркиз Брукхейвен. Изо всех сил стремится защитить Дирдре, как будто такой вулкан, как Дирдре, нуждается в защите!

– Вы все же можете попытаться, – любезным тоном произнесла Сэди.

Ральф, смиряясь, поднял обе руки.

– Вопрос снимается. Ее можно считать родственницей.

Сэди ответила ему ласковым взглядом.

– Боюсь, только по духу. – Она вдруг нахмурилась. – Хотя… если Тесса мачеха Дирдре и кузина Грэма, то… – Она распахнула глаза. – То я – член семьи. – Или не так? – Гм-м-м… Ну, может, и нет.

– Но достаточно близка нам! – Дирдре подошла и стала рядом с Сэди, лицом к своему мужу. – Правильно, Феба?

Феба вошла и заняла позицию на противоположном фланге.

– Абсолютно правильно.

Колдер и Ральф смотрели на трех женщин с одинаковыми выражениями лиц и одинаково сложенными руками. Непобедимая крепость женского гарнизона.

Ральф выругался сквозь зубы.

– Мы разбиты, старик.

Колдер нахмурился.

– Не сдавайся так быстро.

Ральф покачал головой.

– Разбиты, разгромлены и, честно говоря, деморализованы. – Он пожал плечами. – Лично мне Сэди нравится.

Колдер хмыкнул себе под нос.

– Я не говорил, что мне не нравится. – И предпринял последнюю попытку. – Дирдре, ты должна думать о Мэгги. Ты действительно собираешься доверить ее женщине, о которой, оказывается, ты практически ничего не знаешь?

Феба покачала головой.

– Ох, Колдер! Это неумно.

Вдруг из-за их юбок выскочила уменьшенная копия светской дамы, только слегка неумытая, но тоже готовая к бою. Мэгги выбежала вперед, заслонила собой Сэди, сложила на груди руки и уставилась карими глазами на отца.

– Пап, ну будь добреньким. У Сэди был ужасно трудный день.

Сэди почувствовала, что ее защита немного подтаяла, в животе что-то задрожало, а это легко могло привести к слезам. Она положила руку на темную головку Мэгги и сказала:

– Спасибо, Орешек. Боюсь, ты на меня сердишься.

Мэгги вывернула шею, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Сэди, ты была вынуждена соврать. Ты же сирота. Я знаю, как плохо, когда ты никому не нужна.

Это решило дело. Колдер сдался, как срубленное дерево.

– Но, Мэгги… – Казалось, он сейчас расплачется. – Ты всегда была мне нужна. Я просто не… Я не знал, что делать.

Дирдре всхлипнула, Феба прочистила горло, а Сэди пришлось улыбнуться.

Ральф обратился к Колдеру:

– Брат, у тебя не было шансов.

Мэгги смотрела на отца с сочувствием – благородный победитель взирает на побежденного противника.

– Все хорошо, папа. Я знаю, что теперь нужна тебе.

Сэди испугалась, что Колдер сейчас заплачет, и погладила Мэгги по голове.

– Хватит, малышка. Дай бедному папе передохнуть.

Феба улыбнулась.

– Значит, решено. Сэди может жить у нас сколько захочет.

Ральф улыбнулся жене, как будто покоряться ей было для него высшей радостью. Скорее всего, это так и было, он очень ее любил.

– Рад, что все разрешилось, но остается Грэм. Мы слышали, что у него серьезные неприятности с поместьем.

Колдер, видимо, уже успокоился, потому что в ответ он с грустью покачал головой.

– Я был бы рад помочь ему деньгами, но, боюсь, Грэм не примет помощи. Я бы на его месте не принял.

– Пища, – быстро предложила Сэди. – Вы можете послать арендаторам еду. Это он примет, я точно знаю.

Глаза Фебы вспыхнули.

– О, это чудесно. Даже последний идиот не откажется от еды для детей.

Похоже, Ральф обиделся.

– Ну-ну!

Феба ласково помахала ему рукой.

– Я не имела в виду тебя, дорогой. Ты давно уже не идиот.

Видимо, Ральф не до конца был уверен, что ему сделали комплимент.

– Э-э-э, благодарю, дорогая.

Колдер задумчиво смотрел на Сэди.

– Может быть, в конце концов вы и подойдете.

Сэди заметила его взгляд и ответила, саркастично приподняв бровь:

– Может, и вы подойдете.

Дирдре хлопнула в ладоши.

– Брейк! Мечи в ножны!

Внезапно Сэди почувствовала, что у нее действительно был «очень трудный день», на нее словно навалилось каждое мгновение этого дня. В голове стучало, все тело ныло от слишком долгой и непривычной езды верхом, а еще от… Грэма. Она поднесла руку к щеке.

– Благодарю вас всех за заботу, – искренне заговорила она. – Но я только соберу вещи. – Комната покачнулась у нее перед глазами. Сэди казалось, что она не спала неделю.

Мэгги задрала голову, посмотрела на Сэди и спросила:

– Ты собираешься упасть в обморок? Если собираешься, то надо стать поближе к дивану, ну или к чему-то такому.

Дирдре обняла Сэди за талию, чтобы поддержать.

– Колдер, смотри, что ты наделал!

Колдер от изумления открыл рот.

– Но… я…

Феба поддержала Сэди с другой стороны.

– Ральф, принеси воды.

Ральф выскочил из комнаты.

Появился Фортескью.

– Комната ее светлости готова. Там приготовлена ванна, и я сразу пришлю ужин.

Сэди, которую за этот день любили, обвинили, обвенчали, бросили и, наконец, смутили, позволила отвести себя наверх и, как ребенка, уложить в постель. В ее жизни еще не было людей, так же сильно напоминающих настоящую семью.

Виски на вкус напоминало мочу. Грэм с подозрением посмотрел на графин. Что задумал этот Николз?

Разочарованный и раздраженный, он швырнул графин в жерло камина у себя в кабинете. Тот рассыпался на осколки, виски вспыхнуло голубым пламенем.

«Графин был из тонкого хрусталя. Ты целый месяц мог кого-нибудь кормить на такие деньги!»

С каких пор его внутренний голос стал женским? И всегда оказывается прав.

Все, что можно продать, будет продано. Лондонский дом следует выставить на аукцион. Вроде бы он не входит в майорат… Возможно, этого хватит, чтобы успокоить самых горластых – и опасных – кредиторов и заплатить за новые крыши для арендаторов, которые решились провести зиму в Иденкорте.

А после этого ему грозит настоящая бедность.

За себя он не боялся. У него как будто совсем пропал аппетит, а за последние сутки стало ясно, что он не способен выпить достаточно, чтобы заглушить этот язвительный, лживый голос у себя в голове. Так что ему самому не нужна ни еда, ни питье, только крыша над головой и кресло, чтобы тупо сидеть в нем и ни о чем не думать.

Да, он рехнется. Превратится в сумасшедшего герцога, станет бродить по огромному, ветхому дому, и матери будут пугать им непослушных детей.

«Будь хорошим мальчиком, иначе герцог унесет тебя».

Тени страхов из его собственного детства метались в мозгу Грэма. Беспокойный дух требовал действий. Грэм вскочил на ноги… Но ему некуда было идти. На Примроуз-стрит его не ждал никто, кроме Тессы. Не было там ироничной рыжеватой девчонки с длинными ногами и слишком умными мозгами, что не пошло ей на пользу.