Селеста Брэдли - Самый желанный

С этим словами она покинула гостиную. Сейчас все ее мысли занимал только новый возлюбленный, с которым они рука об руку вышли из дома.

Из всех людей, которые приходили и уходили из Брук-Хауса за десять лет его владычества здесь, любимицей Джона Герберта Фортескью была Софи – Сэди Уэстморленд, герцогиня Иденкорт. Подобно ему самому, она собственным умом и стойкостью сумела пробиться в жизни. Подобно ему, она совершала по пути ошибки. Им обоим приходилось лгать людям, которые заслуживали правды. Более того, эту грациозную и элегантную герцогиню тоже оставил человек, с которым больше всего хотелось быть рядом.

Фортескью наблюдал за герцогиней, пока она стояла у окна гостиной и невидящими глазами смотрела на город. Мужчина, которого она ждала, не придет. Все это знали, включая саму герцогиню. Герцога Иденкорта публично унизили. Лондон только и говорил об этом. Парки и улицы просто тряслись от смеха над его доверчивостью. Мужчина не скоро забывает подобное предательство.

«Откуда ты знаешь? Патриция отказала тебе, потому что ты трус и обманщик».

А потом она ушла и унесла с собой в ночь его разбитое сердце. Он понятия не имел, куда она направилась.

«Начни с графства Клэр. На скалах. Сколько О’Мелли живет на побережье длиной в сто миль?»

В Ирландии? Вероятно, сотни. Однако… он все же мог бы ее найти. Но что он ей скажет? Как может он отрицать, что был лжецом, что стыдился своего происхождения, что последние пятнадцать лет пытался стереть его из своей памяти?

Пока не появилась она, с изумрудными глазами, огненными волосами и интонациями голоса, напоминающими о родном доме.

Дом. Он уехал оттуда давным-давно с решением никогда больше не возвращаться, навсегда отряхнуть с ног «грязь картофельных полей», уехал искать лучшей жизни, лучшего пути… куда? В конце все дороги приводят к одному месту.

Что толку быть лучшим дворецким в Лондоне, если рядом никого нет? Зачем нужен еще один день безупречной службы без этого звонкого поддразнивающего голоса, без сияющих глаз, которые видят все нужды и заботы людей, без чудесных волос у него на подушке, когда день подошел к концу?

– Я ухожу в отставку.

Герцогиня у окна гостиной даже не вздрогнула от его внезапного заявления.

– Я вас не виню, – проговорила она, не поворачивая голову. – Вы больше не найдете другой такой девушки, как Патриция.

– Я ухожу в отставку. – Повторенные слова зазвучали более основательно. – Ухожу прямо сейчас.

Герцогиня чуть слышно рассмеялась и прислонилась лбом к стеклу.

– Я-то вас слышала, но скажите это маркизу.

– Да-да, маркизу. – О, черт! Фортескью отвернулся. У него похолодело внутри от мысли, что придется оставить господина, которому он служил столько лет. Служить такому человеку – большая честь. Подло бросать его так внезапно.

– Фортескью?

Он снова повернулся к герцогине, благодарный за короткую задержку.

– Да, ваша светлость.

– Как ты думаешь, она простит вас? – Она наконец повернулась к нему лицом. Серые глаза влажно блестели. – Я не знаю, что вы сделали, но как ужасно, что она убежала отсюда.

Фортескью кивнул.

– Я сделал… то же, что сделали вы, ваша светлость.

Она грустно улыбнулась.

– Я так и думала. Лементер сказал, что мы всегда узнаем друг друга, даже если не можем узнать себя.

«Не можем узнать себя».

– Я снова себя узнал, – произнес Фортескью, чувствуя, как бурлит его ирландская кровь. Родной дом тянул его так сильно, что трудно было дышать.

«Дом. Патриция». Эти слова значили для него одно и то же.

Герцогиня кивнула.

– Я рада за вас. Если вы еще раз услышите, что я кому-нибудь лгу, обязательно скажите мне, что я тоже должна снова найти себя.

Фортескью уважительно поклонился, и не только из-за ее титула.

– С удовольствием, ваша светлость.

Она помахала ему рукой.

– Тогда не останавливайтесь. И не беспокойтесь. Колдер сейчас – размякший от любви пудинг. Он не кусается.

Фортескью выпрямился и навсегда снял с лица маску идеального английского слуги. Потом дерзко усмехнулся в лицо одной из самых титулованных леди в Лондоне.

– Вы отличная девушка, Сэди, и если герцог упустит вас, то он просто ослепший от виски осел.

На мгновение ее глаза цвета грозовой тучи посветлели.

– Вали отсюда, парень, – ответила герцогиня. Ее пародия на ирландский диалект звучала так ужасно, что почти не отличалась от оригинала. – Скажи своему хозяину, что тебе надоело подтирать его золотую задницу.

Джон Герберт Фортескью выслушал последний приказ от английской аристократки и, развернувшись, выполнил именно то, что ему было приказано.

Сэди устала стоять у окна. Грэм не придет. А если бы даже он пришел, у нее не хватило бы духу встретиться с ним лицом к лицу. Что она может ему сказать? Да, она обманывала его, украла деньги, соблазнила, чтобы заставить жениться на ней.

И все это с благой целью? Слабое оправдание, если нет надежды, что фонд Пикеринга компенсирует ее проступки.

Сэди не знала, куда пойдет и чем займется, знала только, что оставаться здесь не хочет. Не станет же Дирдре избегать Грэма всю оставшуюся жизнь. Сэди не желала смотреть, как он заводит все новых любовниц, а иного ждать не приходится. Можно остаться и помогать Иденкорту, но она почти ничего не умеет. Сэди с удовольствием занялась бы такой работой, но боялась, что от нее будет мало толку. К тому же при встречах с Грэмом будут возникать неприятности.

Поднявшись к себе в комнату, Сэди начала собирать вещи. В один чемодан дорожная одежда. Творения Лементера – в другой. Места не хватало.

В ящике комода нашлись ее переводы. Все были на месте, от сказки о «Спящей красавице» до «Розы» и, конечно, «Золушки». Сэди охватила печаль, нахлынули воспоминания, она села перечитать «Золушку».

«Она присела на скамеечку, вытащила ножку из тяжелой деревянной туфли и сунула в туфельку, которая отлично подошла ей. Золушка встала, принц заглянул ей в лицо и узнал прекрасную девушку, с которой танцевал накануне. «Вот моя настоящая невеста!» – воскликнул он».

Зачем она мучает себя этой сказкой? Сэди отложила лист и на мгновение испытала желание швырнуть ее и все остальные переводы в огонь, но потом одумалась. В конце концов, их можно переплести и подарить Мэгги. Прощальный подарок.

Комната вернулась к своему прежнему, нежилому виду. Исчезли все признаки того, что Сэди Уэстморленд когда-то жила здесь. Сделать это было нетрудно. Честно говоря, она всегда существовала на обочине настоящей жизни. Ни настоящего дома, ни семьи, ни настоящей любви.

«Любовь моя, вечная любовь».

Сэди опустила веки, перед взором сразу возник Грэм – такой, каким она его видела в последний раз. Нельзя было позволять ему закончить свадебную церемонию. Обостренное чувство чести не позволило ему остановить венчание, но она могла убежать, крикнуть «Пожар!» или что-нибудь еще, чтобы спасти упрямого дурака от себя самого.

И от нее.

Существовала еще возможность аннулировать брак. Покидая Лондон, Сэди планировала нанести визит епископу. Если шантаж получился у Грэма, получится и у нее.

В дверь постучал лакей.

– Вас спрашивает его светлость, мисс.

Сэди подняла взгляд, чтобы убедиться, что дверь заперта.

– Скажи его светлости, что он зря пришел выгонять меня, я в любом случае очень скоро покину Лондон.

– Да, мисс, – с сомнением в голосе отозвался лакей. На бедного неопытного парня внезапно свалились все обязанности Фортескью.

В холле раздался протестующий голос Грэма. Сэди мучительно захотелось хоть что-то узнать о нем, она поднялась и прижала ухо к двери.

– Черт подери все на свете! У вас что, нет этого дурацкого ключа?

Лакей что-то пробормотал. Сэди оставалось надеяться, что Фортескью забрал ключи с собой и бросил их в море с утеса. Она любит Грэма. Грэм ей нужен. Но она не позволит себе получить хотя бы малую его частичку. Грэм заслуживает лучшего. А кроме того, у нее не хватит духу встретиться с ним лицом к лицу.

Теперь в холле стало тихо. Разочарованная Сэди отошла от двери и спрятала лицо в ладонях.

– Любовь моя, – прошептала она и вдруг услышала стук, а затем приглушенные проклятия.