Луи Бриньон - Саракамуш

Иза вздрогнула. Через мгновение начали раздаваться страшные крики звенящие от боли и отчаяния:

– Отпусти мою руку Иза…отпусти…дай мне уйти…дай уйти…я не могу выносить эти муки…я не справлюсь…дай мне уйти…и простить не могу…и сердце разрывается от любви…Иза, я каждое мгновение корчусь от муки…каждый раз убиваю себя…когда ухожу от тебя…почему ты не оставляешь в покое? Почему мучаешь? Почему везде преследуешь меня? Ты меня и в шахте не хотела отпускать…всё время повторяла…я держу твою руку…отпусти её…отпусти…дай мне уйти Иза…у меня не хватит сил бороться с тобой…ты предала меня…предала…я хочу умереть…я просто хочу умереть…ты была для меня всем Иза…мне не нужна эта жизнь без тебя…простить тебя не могу…но ты и сейчас…одна и только одна…

Иза закрыв руками лицо, не переставая рыдала.

Дверь отворилась, и показалось лицо врача Сергея Петровича.

– Иза здесь? – тихо спросил он.

Все молча указали на неё.

– Хотите его увидеть?

Иза часто закивала головой. Говорить она не могла.

– Он всё время вас зовёт. Пойдёмте со мной!

Врач повёл её за собой. Как только они вошли, Иза рванулась вперёд и начала гладить лицо Саракамуша, а потом опустившись на колени прижалась губами к безвольно свисавшей руке. Слёзы так и потекли по пальцам Саракамуша.

Саракамуш с удивлением оглядывался по сторонам. Мимо него проплывали облака, на которых устроили гнёзда птицы. Он отчётливо видел, как заботливая мать ухаживает за своими птенцами, укрывая их своим крылом.

Ему было очень жарко. Раскалённое солнце светило прямо на него. Он попытался укрыться от жары, но у него никак не получалось. Солнечные лучи везде настигали его. Жар становился почти нестерпимым. Неожиданно, он увидел, как рядом раскинуло ветви огромное дерево. Он прилёг под ним и сразу почувствовал прохладу. Саракамуш поднял голову. Ветви были настолько густыми, что солнечным лучам не удавалось проникнуть сквозь них. Но потом произошло нечто совершенно удивительное…ветви начали склонятся к нему всё ниже и ниже. Он почувствовал их прикосновение, лёгкое и очень нежное. Ветви гладили и гладили его по лицу, принося ему спокойствие и прохладу. Он откинул голову и полностью отдался этим ласкам.

Неожиданно дерево вспыхнуло и загорелось. Жар в мгновение ока стал ещё более нестерпимей чем раньше. Он ринулся прочь с горы, и вскоре неся вниз со всех сил. Он бежал пока не увидел долину, усыпанную бессчётным количеством камней. Он побежал было по камням, но сразу же с криком отскочил назад. Он только сейчас заметил, что все они раскалены докрасна. А сзади солнце опускалось всё ниже и ниже. Он почувствовал, как начинает гореть. В этот миг на его пальцах начали появляться капли воды. Они стекали на землю, превращаясь в маленькую лужу. Саракамуш встал на это лужу и снова почувствовал прохладу. Лужа начала расти, стремительно превращаясь в искрящийся ручеек.

Одно мгновение, второе, третье…и этот ручеек стремительно подхватил его и понёсся вперёд петляя меж раскалённых камней.

– Если не перестанете плакать, я выведу вас отсюда, – пригрозил врач.

– Не буду, не буду больше, – прошептала Иза, утирая слёзы. – Только позвольте мне оставаться рядом с ним. Позвольте…я не буду вам мешать, не буду…я даже слова не скажу…мне надо быть с ним всё время…всё время…я не могу оставить его одного…

– Хорошо, – скрепя сердце согласился врач, – но если…

– Нет, нет, я больше не буду плакать…

– Хорошо. Оставайтесь!

Иза так и заснула, обнимая руку Саракамуша. Врач Сергей Петрович не стал её будить. Он только пощупал лоб и сразу пошёл в комнату графа Шаповалова. Никто и глаз не сомкнул за всю ночь. Все ждали врача.

– Он живой, значит и надежда появилась. И температура немного спала. Не хочу вас слишком обнадёживать, но это хороший признак. Очень хороший. Да, – добавил он уходя, – попросите, пусть отнесут кресло в комнату больного. Кресло, подушку и одеяло. Бедняжка всю ночь простояла на коленях. И не будите её. Пусть немного поспит.

Все, не сговариваясь, один за другим, двинулись к комнате с Саракамушем. В глаза сразу бросилось почти белое лицо с полузакрытыми глазами и белоснежное покрывало. Дверь заскрипела, но Иза так и не проснулась. Она так сладко спала. А её рука держала руку Саракамуша.

Все, стараясь как можно меньше шуметь, отправились на террасу, где их ждал, ужин. Появилось лёгкое оживление. Ашот даже попытался пошутить.

– Пусть только поправится, скажу Изе, чтобы моего брата Андро вернула.

– Удивительно просто, – поддержал разговор граф Шаповалов, – а ведь Иза говорила, что с ним случится беда. Она всё чувствует, поэтому и ведёт себя так странно.

– Я давно не видела, чтобы она так сладко спала, – с присущей только матерям нежностью, сказала Рипсиме.

– Значит, Андро поправляется! Что? – Ашот заметив удивлённые взгляды, так и не донёс ко рту бутерброд с маслом. – Я всегда говорил, что они не могу любить как нормальные люди.

– А я говорила, что их невозможно разлучить, – вставила Ася.

– Я тоже это говорила, – заявила Зоя.

– А я полный дурак и ничего не понимаю в любви, – раскаянно признался Роберт, – я прошу прощения у Андро. Я не хотел такого для него. Просто Иза так страдала, что я не сдержался.

– Подождите, подождите, – остановил всех граф Шаповалов, – ещё неизвестно, что выкинет Саракамуш, когда придёт в себя.

Все были уверены в том, что Саракамуш скоро выздоровеет. Поэтому спор завязался вокруг одного простого вопроса: «что произойдет, когда Саракамуш придёт в себя?». Ашот как всегда предложил самое простое решение:

– Пусть Иза разберётся с этим Саракамушем, а мы разберёмся с Андро!

– Это один и тот же человек! – язвительно заметила Зоя в ответ на предложение Ашота.

– Э, нет, – ответил на это Ашот. – Моего брата Андро я знаю и люблю, а Саракамуш мне чужой.

– Он снова начинает. Не слушайте его, – попросила Зоя, бросая на Ашота выразительный взгляд.

– Давайте подождём. Очень скоро мы узнаем ответы на все наши вопросы!

Это предложение было встречно с воодушевлением. Разговоры прекратились и всё внимание переключилось на завтрак.

После завтрака, граф Шаповалов предложил всем остаться у него дома, пока Саракамуш не начнёт поправляться. Все понимали, почему граф Шаповалов пытался выгнать Изу из дома, поэтому и это предложение было принято с энтузиазмом.

А к вечеру, когда все основательно выспались и готовились провести вторую бессонную ночь, врач Сергей Петрович сообщил, что температура продолжает спадать. Он добавил, что если так пойдёт и дальше, то уже через несколько дней опасность минует, и он начнёт выздоравливать. Пока все разговаривали, Рипсиме пошла на кухню, наложила немного еды в тарелку и понесла Изе. Ещё в коридоре она услышала, как кто-то повторяет: Иза! Иза! Слово «Иза» повторилось, когда она вошла в комнату. Иза в этот момент куском марли бережно убирала пот с его лица. Заметив удивлённый взгляд матери направленный в сторону Саракамуша и правильно разгадав его значение, Иза с нежностью прошептала:

– Всё время меня зовёт! Всё время!

– А что будет? Что будет, когда он придёт в себя и увидит тебя? – тихо спросила Рипсиме.

– Не знаю, – в смятение прошептала Иза, – я жду этой минуты и боюсь её.

– А что ты чувствуешь? Что у тебя в сердце?

Иза некоторое время с удивлением смотрела на Рипсиме, а потом с ещё большим удивлением, ответила:

– Там очень…спокойно. Нет даже беспокойства за Андро. Я не знаю, мама, но что-то не так. Я должна беспокоиться за Андро, но у меня больше не получается.

Рипсиме с улыбкой передала Изе тарелку и вышла из комнаты. Она сама почувствовала это спокойствие когда увидела Изу спящей. Господи, господи, дай этим несчастным детям немного покоя, – взмолилась в душе Рипсиме.

На шестой день врач Сергей Петрович торжественно объявил, что опасность миновала, и жизни больше ничего угрожает. Сообщение было встречено всеобщим ликованием, а следом и праздничным обедом, на котором главным действующим лицом стал врач Сергей Петрович. Его все неустанно благодарили. И ему, конечно же, льстило столь высокая оценка его скромного труда.

Кроме всего прочего, врач Сергей Петрович сообщил, что температура почти спала и вероятнее всего больной придёт в себя уже в ближайшие часы. Услышав эту новость, Ашот предложил собрать экстренное собрание сразу после обеда для обсуждения «крупной военной операции», как он сам выразился. Кроме Аси, Зои и Роберта, он предложил участие и графу Шаповалову. Заинтригованные громким названием, они дали предварительное согласие, но с условием, что смогут отказаться в случае, если им это самая операция не понравится.