— О! — его лицо засветилось пониманием, и это разбило мои последние надежды.
Я спросила:
— У вас есть пациентка с таким именем?
— Да, это так.
Я посмотрела на Саймона, но, как ни старалась, не смогла выговорить ни слова, — во рту у меня пересохло, горло перехватило.
— Дело в том, — продолжал Саймон, — что миссис Рокуэлл только недавно узнала, что здесь находится Кэтрин Кордер. У нее есть основания полагать, что это ее мать. Она всегда полагала, что ее мать умерла, когда она была еще маленькой. Естественно, ей хотелось бы знать, является ли Кэтрин Кордер, которая здесь содержится, ее матерью.
— Информация о наших пациентах является секретной, что вы, кстати, можете оценить.
— Мы уже оценили это, — сказал Саймон. — Но если речь идет о таких близких родственниках, вы не могли бы дать нам такую информацию?
— Вначале необходимо доказать родство.
Я взорвалась:
— До замужества мое имя было Кэтрин Кордер. Мой отец — Мервин Кордер из Глен Хаус, в Гленгрин, недалеко от Хэррогейт. Пожалуйста, скажите мне, является ли ваша пациентка с таким же именем, как у меня, моей матерью?
Заведующий заколебался, потом сказал:
— Я ничего не могу вам сказать, кроме того, что у нас есть пациентка с таким именем. Кстати, это имя довольно распространенное. Наверняка ваш отец сможет снабдить вас той информацией, которую вы хотите получить у меня.
Я взглянула на Саймона, и он проговорил с нажимом:
— И все-таки я думаю, что такая близкая родственница имеет право знать.
— Как я уже сказал, надо сперва доказать степень родства. Я не думаю, что мог бы нарушить слово, данное мною родственникам моих пациентов.
— Скажите мне хотя бы, — закричала я, уже не владея собой, — ее муж приезжает к ней регулярно, раз в месяц?
— Многие родственники наших пациентов навещают их регулярно.
Он холодно смотрел на нас, и я почувствовала, что он, как и прежде, остается непреклонным. Саймон уже был вне себя, но и ему не удалось растрогать заведующего.
— А увидеть ее?.. — начала я.
Но заведующий ужаснулся, поднял руку в знак протеста и резко произнес:
— Разумеется, нет. Это просто невозможно.
Саймон беспомощно посмотрел на меня.
— Тогда остается одно, — сказал он. — Вы должны написать своему отцу.
— Вот здесь, я думаю, вы совершенно правы, — заметил заведующий, поднимаясь из-за стола и тем самым давая понять, что он и так уделил нам достаточно своего времени. — Нашу пациентку доставил сюда ее муж; если он разрешит вам увидеться с ней, мы не будем возражать — разумеется, при условии, что она будет в состоянии принять вас, когда вы придете сюда. Вот и все, чем я могу быть вам полезен.
Он позвонил в колокольчик, и появился привратник. Нас вывели в комнату для ожидания.
Когда мы ехали обратно, у меня было ощущение, что все рухнуло. Саймон молчал, пока мы не отъехали от этого заведения примерно на милю. Тут он остановил лошадей. Мы стояли на дороге, обсаженной с двух сторон деревьями так, что, наверно, летом листва их сплеталась вверху и образовывала зеленую галерею. Сейчас сквозь чернеющие голые ветви просвечивало серо-голубое небо, резкий ветер гнал куда-то низкие облака.
Но я не ощущала порывов ветра; казалось, что Саймон тоже не обращал на это никакого внимания.
Он обернулся ко мне и положил руку на сиденье сзади меня, не прикасаясь ко мне.
— Вы в отчаянии после всего, что случилось, — сказал он.
— Что ж тут удивительного?
— Многое прояснилось, но не до конца.
— Все яснее ясного. У них есть Кэтрин Кордер. Он же сказал нам об этом.
— Но, может быть, она не имеет никакого отношения к вам…
— Слишком много было бы совпадений. Я еще, по-моему, не рассказывала вам, что отец раньше регулярно уезжал куда-то. И я тогда думала, что он ездит к женщине… — Я горько засмеялась. — А теперь я знаю, что он ездил в Уорстуисл.
— Вы так уверены?
— Что-то подсказывает мне, что это так. Помните, доктор Смит говорил, что он видел историю ее болезни, и он мне сказал, что она — моя мать.
Несколько секунд Саймон молчал, потом сказал:
— Кэтрин, это так не похоже на вас… Вы не должны отчаиваться.
Я заметила, что он не сказал «миссис», и интуитивно почувствовала, что это означает перемену в наших отношениях.
— А вы бы не впали в отчаяние, если бы такое обрушилось на вас?
— Лучший способ бороться с тем, что пугает вас, — это встретиться с опасностью лицом к лицу.
— Что я и делаю.
— Так. Как вы думаете, самое худшее, что может еще произойти…
— Это то, что в этом заведении появится еще одна Кэтрин Кордер. И ее ребенок родится там.
— Мы не допустим этого. Никто не посмеет так поступить с вами.
— Вы так думаете? Но ведь доктор убежден, что это для меня лучшее место.
— Все это чепуха. Я никогда не встречал более здравомыслящего человека. Вы в таком же здравом рассудке, как и я.
Обернувшись к нему, я горячо воскликнула:
— Саймон, так оно и есть!
Он взял меня за руки и, к моему удивлению, — я до этой минуты не думала, что он способен на такой жест по отношению ко мне — поцеловал их. Я ощутила жар этих поцелуев даже сквозь перчатки.
Потом он сжал мне руку так крепко, что я поморщилась от боли.
— Я все время буду рядом, — сказал он.
Я почувствовала себя такой счастливой! Я ощущала, как его сила переходит ко мне и наполняет все мое тело. Я была так благодарна ему, что не могла понять, то ли это была благодарность, то ли любовь.
— Вы это говорите серьезно?
— Я буду с вами сердцем и душой, — ответил он. — Никто не сможет отвезти вас туда помимо вашей воли.
— Саймон, но события развертываются так, что я все больше тревожусь. — Я иду навстречу опасности, как вы сказали. Но я боюсь! Я думала, будет лучше, если я притворюсь, что мне не страшно, но это не очень-то помогает… С тех самых пор, как я впервые увидела монаха, моя жизнь изменилась. Я теперь — другой человек… Я напугана. Я только и жду, что еще случится со мной. Из-за этого я стала нервной… Я другая, Саймон, другая!
— Так чувствовал бы себя любой на вашем месте. В этом нет ничего странного.
— Саймон, вы ведь не верите в привидения? Если человек говорит, что он видел привидение, то он либо врет, либо вообразил, будто что-то увидел.
— Я о вас так не думаю.
— Тогда остается только признать, что в монашеской рясе был реальный человек.
— Вот с этим я согласен.
— Тогда я вам расскажу все. Ничего не утаивая.
И я рассказала ему о привидении, которое я видела в монастыре, когда со мной была Дамарис, и как она заявила, что там ничего не было. Мне кажется, это было самое ужасное. Вот тут даже я сама начала в себе сомневаться.
— Надо думать, Дамарис была в курсе происходящего. Она участвует в заговоре.
— Я уверена, что Люк хочет жениться на ней, но хочет ли она выйти за него?
— Она, возможно, хочет получить Ревелз, — сказал Саймон. — А единственный способ достичь этого — когда поместье будет принадлежать Люку.
— Вот-вот, вы уже помогли мне… Вы мне очень помогли разобраться.
— Я этого хочу больше всего на свете.
— Как мне благодарить вас?
Он обнял меня одной рукой, привлек к себе и легонько поцеловал в щеку. Я успела почувствовать прикосновение его прохладного лица в течение нескольких секунд и потом меня окутало удивительное тепло.
— Как странно, что я ищу поддержки именно у вас.
— Ничего странного. Мы одного поля ягоды.
— Ах да, вас привлекает мой здравый смысл. Вы же считали, что я так обдуманно вышла замуж за Габриела… вернее, за его владения.
— Значит, вы еще помните?
— Такое быстро не забывается. Вы, наверное, даже не стали бы обвинять того, кто хочет свести меня с ума… если б это у него получилось.
— Я бы свернул ему шею… если бы смог найти его.
— Значит, ваше отношение ко мне изменилось?
— Ни капельки. Вы нравились мне не за то, что, как я полагал, вы вышли за Габриела из-за выгоды. Нет! Вы нравились мне за ваш острый ум и смелость… Я сразу разглядел в вас эти качества.
— Но сейчас как раз смелости мне и недостает.