А отношения с Иваном постепенно закончились. Ей больше не захотелось посещать его тайную комнату и пробовать еще раз. Хотя, кто знает, может быть, получилось бы лучше, она бы смогла к нему привыкнуть, и занятия любовью с ним понравились ей. Однако мысли Василисы прочно занял другой образ, который не давал ей возможности отдаться кому-то другому. Он всегда был рядом. Даже когда девица не спала, она явственно его себе представляла. И как-то сразу ей было понятно, что искать его надо не в сказочном мире. Нет, не в сказочном! А в абсолютно реальном — реальном мире людей — и не растрачиваться на всяких иванов, пусть даже и царевичей.
Кощей Бессмертный тоже частенько приезжал. Сначала докучал предложениями руки и сердца, несметными богатствами пытался завлечь Василисушку, потом стал просто приезжать чайку-кофейку попить, косточки жителям Царства сказочного перемыть. Был он остер на язык, весел. Спрашивал Василису, не боится ли она в старых девах остаться.
Она отшучивалась, говорила, что время ее еще не пришло, а как придет — Кощей будет оповещен одним из первых. Приятно ей было с ним общаться, но не более того.
Василиса уже просто изнемогала. Она подошла к кровати, прилегла и закрыла глаза. Чувство беспокойства не покидало ее. Воспоминания да рассуждения о сказочной жизни не отвлекали и не развлекали ее. Ей срочно надо было поговорить со своим другом, со своим лучшим другом Змеем Горынычем.
Змей Горыныч! Такой сильный, смелый, веселый и надежный, что Василиса частенько про себя сокрушалась, что он — не человек. Вот кого она полюбила бы и за смелость, и за доброту, и за мудрость. А какие добрые глаза на его трех головах были, и смотрели на нее всегда так ласково-ласково. Только Змею Горынычу могла доверить она свои тайны, открыть душу, посоветоваться, попросить о чем-нибудь. И очень ее огорчало, когда ее друга называли нечистой силой. А ведь частенько в сказках он и был лютым, злым, пожирал чуть ли не целые деревни, да и богатырями не гнушался. Но это была не ее сказка. У Василисы Змей Горыныч был совсем не такой!
Лежа с закрытыми глазами, она вспомнила своих родителей, которые уехали на пару дней в гости в соседнее Государство. Они уже перестали докучать ей разговорами о замужестве, решив, что девочка стала взрослой и уже сама в состоянии разобраться, с кем и когда. Главное, чтобы в хандру не впала, а то будет, как Царевна Несмеяна, слезы лить. Но Василиса обещала, что такого с ней не случится, и родители на том успокоились. Василиса улыбнулась, вспомнив вечно зареванную Царевну с опухшим носом и красными глазами. Нет, не бывать этому, не будет она руки опускать да слезы лить. У нее наметилась определенная цель, которой нужно было твердо следовать. Дружбу с Горынычем родители одобряли, знакомы они были с ним страшно вспомнить с каких времен, да и его предки еще охраняли стены замка, так что был Змей Горыныч любимым гостем в замке.
Василиса и лежать больше не могла, встала, подошла к окну, вновь взяла книгу, села, попробовала читать. Ей безумно нравились истории о жизни обычных людей, о их любви, работе, детях, но никак она не могла понять, как можно жить, не творя чудес. Как можно решать массу проблем, которые были описаны в этих книгах, без чудес? Задумавшись, Василиса подняла голову и вдруг увидела на фоне чистого голубого неба летящего Змея Горыныча. «Вот и друг мой долгожданный!» — подумала она с радостью. Некоторое время Василиса любовалась его полетом, а он, будто нарочно, летел красиво, парил над землей, словно большая птица. Да еще и повязал вокруг каждой из своих трех мощных шей разноцветные платочки. Сделав круг почета, он завис перед ее окном.
— Здравствуй, радость моя, царица очей моих! — голос у Горыныча был звучный и красивый.
— Здравствуй, здравствуй. Ты просто пижон сегодня! — Василиса была безумно рада его появлению. Она вскочила, расцеловала Горыныча в щеки, а так как у него было три головы, то, конечно, она расцеловала их все.
— Ну что, не надоело глаза портить? Поехали покатаемся, в речке искупаемся, — сказала средняя голова.
— Поехали, мне как раз надо с тобой поговорить, — согласилась она, с трудом сдерживая волнение.
Василису уже давно мучила одна мысль, которой она ни с кем не могла поделиться. Довериться решила только Змею, да и то с большой опаской.
— Влюбилась, что ль, в кого? — Горыныч повернул на нее одну из голов, другие были заняты каждая своим делом. Одна — за птичкой наблюдала, другая — пыталась в Василисину книжку заглянуть.
— Да ты что, ерунда какая! В кого тут влюбляться! — Василиса покраснела.
— А Иван твой, что, забыла?
— Забыла, забыла, все это в прошлом. Зря тебе рассказала, теперь век попрекать будешь! — Василиса почти разозлилась на Змея.
Как-то доверила она ему свою тайну, рассказала, что была близка с Иваном-царевичем. Ну, был у нее один роман, и что? Ей уже двадцать один год скоро. Один роман. Да и романом это особо не назовешь. Так, почти роман. В общем не оставил следа красавец Иван-царевич в ее сердце. Попыталась она его забыть совсем-совсем, как и не было его в ее жизни. А этот, видишь ли, вспомнил, Змеюка!
— Ладно, не кипятись, залезай и полетели! Поговорим на отдыхе! — Теперь уже все три головы смотрели на Василису и улыбались.
Василиса залезла на подоконник, окошко ей радостно подмигнуло, она взгромоздилась на Горыныча, и тот приготовился к полету.
— Как полетим? С ветерком или спокойно? — Горынычу явно хотелось похулиганить.
— Давай мимо замка тихонько, а потом по-нашему, с ветерком! — Василиса обожала летать быстро. Горыныч в полете был яростнее ветра! Иногда они успевали за один день навестить многих подруг Василисы, живших в разных царствах-государствах. Но сегодня они летели к реке, туда, где можно спокойно поговорить.
Пролетая над лесом, Василиса помахала рукой Бабе-Яге: «Интересно, правда, что у нее роман с Кощеем или вранье?» Горыныч планировал недалеко от замка Правителя сказочного мира, над горами, молочной рекой с кисельными берегами, а за ними уж скоро показалась голубая речка да сказочное поле с пушистой зеленой травкой. Полянка эта будто манила к себе. Горыныч мягко приземлился, и Василиса легко спрыгнула с него. Ноги утопали в мягкой траве. Хоть ветра не было, а травка мягко колыхалась, щекотала за ноги, обволакивала, словно приглашала лечь и отдохнуть. Не долго думая, они так и сделали, оба улеглись на травку лицом друг к другу. Горыныч подложил лапу под одну из голов и с умным видом произнес:
— Ну, что стряслось, рассказывай. — Второй лапой он сорвал цветочек и рассматривал его другой головой.
— Да знаешь, ничего особенного не случилось, просто мне… Просто я… — Василиса пыталась подобрать слова, но у нее явно ничего не получалось.
— Так, успокойся. Вдохни, выдохни и говори.
— Понимаешь, мне здесь тесно, скучно, пресно, — в общем, я хочу посмотреть другой мир. Реальный. — Как и советовал Горыныч, последнее слово Василиса просто выдохнула и только тогда осмелилась взглянуть на разговаривающую с ней голову Змея. От неожиданности Василиса чуть не вскрикнула — все три головы смотрели на нее с одинаковым выражением изумления и испуга одновременно.
— Я так и знал, эти книги до хорошего не доведут! Ну почему ты не можешь как все?! Вышла бы уже замуж, родила бы детишек! Иванушка-то наш как хорош, как хорош! Сколько девок по нему сохло?! Я бы детишек твоих катал, играл с ними, как с тобой когда-то. Все как надо, все как у всех. Как у всех… — продолжал причитать Горыныч. — Как у всех, как у всех. Да, ты права, права… Как у всех — не интересно, да и здесь ничего не происходит, новых сказок практически не пишут, Иван как Иван — ничего особенного. Детишек нарожать еще успеешь, было бы от кого, — проговорил Горыныч и вновь начал причитать, едва не завывая, всеми тремя головами: — Но ты понимаешь, ты отдаешь себе отчет в том, что родители твои скажут, что Он скажет?
— А что родители? Я же только на каникулы — съезжу и вернусь. А Он… С ним ты поговоришь, я же не имею права к нему с просьбой прийти.
Он был Правителем Тридевятого царства. Грозным Его, конечно, назвать нельзя было. Просто, как и любой Правитель, Он принимал решения, издавал указы. Его толком никто и не видел, только слышали иногда. Кто-то говорил, что Он был высок и красив, кто-то, наоборот, что низок и толст. Но, учитывая, что мир был сказочный, каждый житель страны при желании мог на время принять любой облик. Все же чаще про Него говорили, что высок и статен, умен и справедлив.