Глава 33
— Кики, да ты просто молодец! — восторженно сказала Лили, просматривая пачку фотографий. Она подбежала и поцеловала его в голову.
Кики, развалясь в кресле-качалке, потягивал виски со льдом, подливая себе из бутылки, стоявшей перед ним на низком столике.
Он и сам знал, что он молодец. Только не слова его интересовали, а гонорар.
Он цепко обхватил Лили за талию, притянул к себе и, поставив стакан, решил было пустить в дело вторую руку, когда послышались шаги.
Они быстро заняли прежние позиции, а Лили успела сунуть пачку фотографий под журналы.
Донья Эльса, дородная краснолицая мать Лили, поставила на столик поднос с маленькими сосисками, ломтиками хлеба и баночкой баварской горчицы, улыбнулась и вышла.
— Я и сам знаю, что молодец! — сказал Кики. — Мои фотографии выиграли не один процесс по разводу. Только на этот раз я хочу не деньги…
— Кики, я честная девушка, — развязно сказала Лили. — И неприлично…
— А прилично целоваться с парнем, который не знает, что его в это время фотографируют? — заржал Кики. Он начинал хмелеть.
— Кики! Умоляю! Никто не должен об этом знать! К тому же дело не доведено до конца…
Лили достала из-под журналов пачку фотографий и снова стала их просматривать.
Вот они с Бето в обнимку идут по аллее в парке Чапультепек…
Вот Бето во весь рот улыбается Лили, чуть ли не касаясь носом ее щеки…
Вот Лили, привстав на цыпочки, страстно прильнула к губам Бето…
Лили достала лист бумаги и авторучку.
— Пиши!
— За это, — еле ворочая языком, сказал Кики, — я потребую дополнительное вознаграждение.
— Пиши… «Вы мне очень нравитесь, и мне больно видеть, как человек, которому вы симпатизируете, так нагло вас обманывает». Поставь точку. Подпиши так: «Доброжелатель».
Она достала конверт, вложила в него три отобранные ею фотографии и записку.
— Надо, чтобы это попало на глаза Марисабель, — сказала она, опуская конверт в карман пиджака Кики и снова целуя его в голову.
— А за это я потребую дополнительное вознаграждение! — как попугай, проворчал задремывающий Кики.
— А я тебе его дам, — повторяя хмельную интонацию Кики, сказала Лили. — Но не раньше, чем ты доведешь дело до конца…
— Люблю доводить дела до конца, — пошлым голосом сказал, встрепенувшись, Кики и сально подмигнул Лили.
— Гуд бай, гуд бай! — подтолкнула она его к выходу.
После ухода Кики она заперла дверь своей комнаты и начала рвать на мелкие кусочки оставшиеся фотографии.
Пожалела только одну — из тех, где она целуется с Бето у дерева.
Она спрятала ее в фотоальбом «Мадонна», поставила альбом на полку и, подойдя к зеркалу, стала медленно перед ним раздеваться.
Стриптиз перед зеркалом возбуждал ее с тринадцати лет.
Она подмигнула своему нагому отражению:
— Лили, какая ты дрянь… Но до чего же красивая…
Глава 34
Джоана сидела у постели Марисабель и гладила ее по голове. Словно наверстывала годы и годы, когда ее рука была разлучена с волосами дочери.
Сколько раз она пыталась вызвать в сознании образ девочки. Долгие годы она заглядывалась на чужих дочерей, выискивая самые красивые лица. Переходя от возраста к возрасту, она выбирала в этой взрослеющей череде чужих детей лицо для своей дочери. Но даже самые красивые девушки, на которых она заглядывалась в последние годы, уступали в красоте ее Марисабель.
Бедная…
Случайный звонок Джоаны из маленького бразильского города был как нельзя кстати: Марианна попросила ее тут же приехать. Ничего особенного, но ее присутствие было бы полезным для выздоровления Марисабель. Врач уложил ее. У нее был нервный срыв.
— Джоана, дорогая моя, не волнуйся, — успокаивала ее по телефону Марианна. — Разве мы не были молоды, разве мы не любили?
— Это связано с Бето?
— Думаю, да. Хотя есть и другие… специи. Приедешь, сама убедишься, ничего особенного не произошло.
Марисабель встретила ее с большой радостью, хотя эта радость после курса успокоительных препаратов была тихой: усталая улыбка и широко открытые глаза дочери растрогали Джоану, она всплакнула.
Джоана рассказала Марисабель о Бразилии, о карнавале в Рио, который они, к счастью, еще застали по приезде, о путешествии на Амазонку.
Карлос остался, через два дня в Рио открывается симпозиум по инфекционным заболеваниям, он должен повидать на нем коллег, с которыми работал в джунглях Малайзии.
В изножье постели Марисабель сидела большая карнавальная кукла, подарок Джоаны, — стройная мулатка в одеянии из пестрых птичьих перьев.
Домашний доктор порекомендовал семье пригласить психиатра, который, беседуя с Марисабель, установил с ней хороший контакт и вместе с ней «вышел» на причину ее срыва.
Кевин Смит, спокойный высокий американец, женатый одно время на мексиканке и осевший в Мексике, объяснил: какими бы ни были ее переживания и подозрения, нельзя допускать их в святая святых своей личности — в свое «я», в котором сконцентрированы треволнения многих ее предков и которое отчасти должно перейти к ее потомкам. Так надо ли множить их?
Если теория белокурого красавца Кевина Смита и могла кому-то показаться странной, то нельзя было отказать ему в деликатном профессиональном общении с пациенткой.
О беседах с Кевином Смитом и рассказывала Джоане Марисабель.
А Джоана вспомнила и рассказала ей, как однажды в бойскаутском лагере (ей было тогда лет четырнадцать) она подслушала разговор двух старших девочек. Джоана лежала в спальном мешке в палатке и не могла уснуть. Дело было ночью, девочки сидели на краю речного откоса рядом с палаткой и беседовали… Джоана решила, что о любви, о первом… грехопадении.
«Неужели это однажды случится?»— сказала одна. «Обязательно случится! — сказала другая. — Как же иначе, все через это проходят». — «Это больно?» — «Говорят, что это чудесно». — «Я хотела бы, чтобы с нами это случилось одновременно». — «И я», — ответила подруга.
Джоана искоса следила за реакцией дочери. Та удивленно слушала ее, взволнованно дышала, стыдливый румянец появился на ее щеках.
— Видишь ли, они говорили… о смерти.
Марисабель широко открыла глаза и вскрикнула.
— Понимаешь, девочка, я до сих пор себя укоряю… Заподозрила их в том, о чем они не думали. Навязала им свои мысли.
Марисабель села и, потянувшись к Джоане, крепко ее обняла.
— Мамочка, и я себя укоряю…
Глава 35
Когда позвонила Лили и, назвавшись, попросила позвать Бето, первым побуждением Марианны было сказать, что его нет дома. Но тут же она переменила решение: вряд ли она этим поможет сыну.
Случай не смертельный. Бето должен сам найти выход. Пусть накапливает жизненный опыт, учится принимать решение.
— Бето, тебя просит к телефону Лили.
— Скажи, что я занят…
Марианна еле сдержала улыбку.
— Я сама хотела сказать ей, что тебя нет дома, но ведь она… настойчивая.
— Мне не хочется ее видеть. Мне кажется, что она…
Он осекся, ничего больше не сказал и, насупив брови, отправился к телефону.
— Слушаю тебя, Лили.
— Бето, дорогой, что же ты мне не звонишь, я так благодарна тебе за нашу прогулку! До сих пор не могу забыть… Ты сам знаешь, что…
— Прости, Лили, но я не хотел бы вспоминать об этом… Никогда.
— Но почему, глупый? Было так хорошо…
— Может быть… На секунду, другую… Все это скверно!
— Боже мой, Бето! Два человека гуляют, им хорошо, они обнимаются и целуются… Что в этом скверного?
— Не знаю… Я хочу тебе сказать напрямую…
Лили поняла, что за этим последует. Марисабель — он изменил ей! Ах, ах! Впору вешаться! Несчастная жертва обмана!..
Лили решила выиграть время:
— Бето, если ты хочешь со мной объясниться, то лучше это сделать не по телефону.
— Да, но…
— Если ты мужчина, скажи то, что ты хочешь сказать, глядя мне в глаза.
— Мне не хотелось бы…
— Бето, что происходит? Я лишила тебя девственности? Совершила что-то предосудительное?