Хосе Антонио Бальтазар - Счастливые слезы Марианны

В обеденное время он приехал в ресторан «Габриэла» у входа в который висел большой плакат с броским заголовком «Эротическое шоу». В центре плаката была помещена фотография сильно обнаженной Неукротимой Виктории, и Луис Альберто невольно приосанился. Впрочем, только ли он чувствовал прилив сил при виде этого прелестного существа!

Войдя со служебного входа, он справился у одной из пробегавших артисток, нет ли здесь Виктории. Та не успела ответить, когда за спиной он услышал неповторимый чувственный голос Виктории, только что вошедшей вслед за ним.

Она была в облегающей бархатной куртке яблочного цвета, с большими металлическими пуговицами, и в брюках, которые, плотно обтягивая то, что пониже крестца и повыше ляжек, переходили в просторные мотающиеся штанины, не закрывающие точеных щиколоток. На ногах у нее были испанские плетенные из веревки сандалии «альпаргатас» с обмотанными вокруг щиколоток зелеными лентами.

— Что вам угодно, сеньор? — шутливо нахмурившись, спросила Виктория, подставляя щеку для поцелуя. Однако в ее глазах он увидел испытующую настороженность.

— Бип-бип-бип-бип… — загудел, подражая сигналам отбоя, злопамятный добряк Луис Альберто.

Виктория расхохоталась и извинилась:

— Видит Бог, я поступила скверно. Готова нести любое наказание.

— Тогда ступай за мной.

— Куда?

— В ваш ресторан, куда же еще! Я умираю от голода!

— У меня репетиция…

— А «любое наказание»?

— Хорошо, одну минуточку.

Она подошла к телефону и набрала номер кабинета Бласа Кесады.

— Блас, ты позволишь мне пообедать у нас в зале с другом? Он застал меня врасплох, а у меня к нему дело…

— Виктория, через неделю у нас гастроли на Кубе, — хмуро ответил Блас и, помолчав, добавил: — Отложить нельзя?

— Это достаточно занятой человек.

— Кто он?

Виктория улыбнулась, вспомнив «братскую озабоченность» Бласа по поводу того, есть ли у нее друг и защитник, и сказала:

— Некто Луис Альберто Сальватьерра.

Блас не подал виду, что это сообщение было для него неожиданным. В голосе его прозвучала строгая хозяйская озабоченность:

— А хотя бы и Луис Альберто Сальватьерра, а хотя бы и сам Господь Бог… Ладно, только из уважения к лучшей танцовщице…

Виктория повесила трубку и, повернувшись к Луису Альберто, с облегчением выдохнула:

— Пошли.

В полупустом зале ресторана Виктория хотела сесть за свой любимый столик на возвышении недалеко от входа. С этого места можно было хорошо обозревать ресторан и запасной выход, откуда ее всегда могли позвать знаками, когда она нужна была за сценой.

Однако новый официант Даниэль повел их в угол, усадив за столик для двоих около свисающей с потолка завесы из толстых стволов бамбука.

Луис Альберто попросил у Виктории разрешение заказать лангустов, одно из наиболее дорогостоящих в «Габриэле» блюд, которое подавалось с гарниром из других моллюсков под специальным фирменным соусом.

Официант живо привез аквариум на колесах, в котором доживали свой недолгий век четыре жертвы человеческого обжорства. Луис Альберто показал на двух пучеглазых усачей, и Даниэль помчался на кухню, где около котла с кипящей водой уже готовился совершить жертвоприношение старший повар. Он торжественно бросил указанных Даниэлем особей в кипяток и отдал необходимые распоряжения помощникам, ответственным за гарнир и соус.

— Луис Альберто, не знаю, с чего начать…

— Я слушаю тебя.

— Я рассказывала тебе, что в Испании, в Бильбао, живет моя мама и три мои младшие сестры.

— Мама, насколько я помню, ткачиха?

— Да… Вот уже полгода, как из-за плохого здоровья она ушла с работы.

— Да, не просто ей теперь содержать семью, — сказал Луис Альберто, подумав о том, как наиболее деликатно предложить гордой басконке свою помощь.

Виктория угадала его мысли и пожурила себя за то, что навела его на это рассуждение, — она ведь хотела посоветоваться о другом. Благодарно накрыв своей маленькой ладонью его руку, она сказала:

— Я посылаю им деньги. Это не так много, но им хватает на скромную жизнь, к которой наша семья привычна.

Виктория помолчала.

— Тебе трудно говорить? — спросил Луис Альберто. — Прошу тебя, девочка, расскажи мне все, что ты считаешь нужным, без обиняков.

— Хорошо. У старшей из моих сестер, ее зовут Бегония, обнаружили диабет… Ей шестнадцать лет, и она… немая. Я взяла ее сюда к себе, в Мехико. Привез ее дон Висенте, помнишь, хозяин этого заведения, незадолго до гибели во время землетрясения…

Луис Альберто смущенно посмотрел на Викторию, устыдившись того, что в телефонном разговоре не придал должного значения ее просьбе, и с опозданием догадавшись, насколько важна для нее эта встреча.

— Думаю, мне хватит средств, чтобы показать ее хорошим специалистам… Меня беспокоит только, что в мое отсутствие кто-то хотел проникнуть в квартиру. Бегония испугалась, и это вызвало обострение болезни. Ты ведь знаешь, что такое диабет!

Виктория рассказала Луису Альберто все, что она узнала от Бегонии о таинственном визите. После этого сказала, что их труппа улетает на неделю на Кубу, и она не знает, что ей делать с Бегонией. Отказаться от гастролей она не может, так как новый хозяин кабаре хорошо ей платит и очень рассчитывает на нее. А подвергать сестру опасности со стороны неизвестных людей она не может.

— Что же мне делать? — спросила Виктория, нахмурившись.

— Думаю, есть два выхода. Первый — поместить ее на время твоих гастролей в специальный лечебный пансионат. — Луис Альберто жестом не дал ей возразить и продолжил: — Да, это очень дорого, но ты не откажешь мне в радости помочь твоей сестре.

— Может быть, лучше пригласить сиделку?

— Не думаю, в пансионате она будет подвержена меньшему риску. Более того, полагаю, что помещать ее в пансионат тоже не следует…

Он задумался и закурил. Виктория ждала, затаив дыхание. Наконец он сказал:

— Вот что, девочка. Это не шуточное дело. Решать вопрос надо кардинально. Положим, за время твоего отсутствия ничего не произойдет. А как вы будете жить дальше?

В глазах Виктории появились слезы. Она смотрела в одну точку, потирая пальцами оба виска.

— Сделаем вот что. Бегония переедет к нам. Для начала на время твоих гастролей. А там видно будет.

Виктория потянулась к Луису Альберто и крепко поцеловала его в щеку.

Это видела Марисабель, сидевшая в другом углу ресторана с Умберто.

А весь разговор от начала до конца слышал Блас Кесада, притаившийся за бамбуковой завесой. Значит, у нее есть сестра. Она страдает диабетом, и она немая…

Это подсказало Бласу новые, весьма заманчивые варианты в деле, которое он замыслил.

Лангусты удались на славу.

Виктория в этот вечер превзошла самое себя — ее вызывали бессчетное количество раз.

Первоначальный замысел Бласа был прост: похитить Викторию и потребовать за ее освобождение как можно более «жирный» выкуп у Луиса Альберто, спустить с него шкуру, как следует выпотрошить!

Такой гордец, как Луис Альберто, решил Блас Кесада, не пожалеет денег во имя фанаберии, которую принято называть честью и благородством.

Наблюдение за Викторией и Луисом Альберто в ресторане, их беседа окончательно убедили Бласа в том, что он на верном пути.

Блас шел к этой цели с той самой ночи, когда услышал в тюрьме слезливый рассказ неудачливого Диего Авиллы о «сказочных богатствах» семейства Сальватьерра.

И вот неожиданность — Бегония! Что и говорить, соблазнительный «товар».

Девушка, страдающая диабетом, — да за такую несколько состояний не пожалеют! Платите, а то не сделаем ей спасительный укол!..

В своем офисе, за чашечкой наикрепчайшего кофе, Блас тщательно обдумывал детали сложного проекта.

Необходимо было выстроить точную — во времени и пространстве — схему действий, предполагающую теперь последовательное похищение… обеих сестер!

Важно при этом оказаться героем-спасителем, что позволит не покидать покуда удобнейшее место — ресторан-кабаре «Габриэла», которое стоило ему немалых денег. На его покупку ушла почти четверть выручки от перепродажи крупной партии оружия партизанам на границе с Гватемалой.