Хосе Антонио Бальтазар - Счастливые слезы Марианны

Виктория расхохоталась.

— Вивиан в своем репертуаре! Она и мне высказала свои подозрения. А ты сам не понимаешь, что это не так?

— Но она потребовала деньги за свое молчание! Она пригрозила рассказать отцу!

Виктория побледнела.

— И ты дал ей деньги? Говори, дал?!

— Дал…

— Сколько?

— По-моему, триста тысяч…

— Сколько, сколько?!

— Мне Себастьян подсунул конверт. Я так и не понял зачем… Там было триста тысяч. Я так испугался ее слов, что отдал ей весь конверт…

— Ты понимаешь, что этим ты как бы признал нашу…

Бето выпучил на нее глаза.

— Как можно признать то, чего не было?

Виктория мрачно покачала головой: ребенок, сущий ребенок…

— Слушай. Я хочу откровенно сказать тебе следующее. Состояние сестры очень серьезное. А тут еще… Вокруг квартиры какой-то дым сигарный… вьется. — Она помолчала и смущенно добавила: — Так как я должна лететь на неделю на Кубу, я посоветовалась с твоим отцом, куда лучше пристроить Бегонию. И он тут же предложил взять ее к вам… Падре Адриан, которому он обмолвился о нашем разговоре, тоже не прочь пригласить ее к себе.

Бето участливо кивал, слушая ее.

— Теперь ты понимаешь, чего я боюсь? В твоем конфликте с семьей мы с Бегонией оказываемся между молотом и наковальней.

Бето опустил голову. Потом посмотрел на Викторию. В его глазах было столько растерянности, что ей стало его жалко.

— Вот что, Бето. Вивиан я беру на себя. А ты возьми на себя примирение с отцом… Дома ведь уже знают, где… ты провел ночь. Должно быть, Вивиан и донесла. Впрочем, нет. Если бы она сделала это, ей нечем было бы тебе угрожать. Значит, нас увидел вместе кто-нибудь из твоих знакомых… Ну, конечно, Себастьян или Кики!

Бето отверг это предположение. Себас не стал бы сейчас шкодничать. Бето пришлось рассказать Виктории про похищенные четки, про то, как он выкупал их у негодяя и как того, по-видимому, заела совесть — стал бы он иначе возвращать триста тысяч, те самые, которые Бето отдал Вивиан.

— Так что вряд ли это сделал Себас, — заключил Бето. — А уж Кики ничего без ведома своего дружка не предпримет.

— Тогда, возможно, донес Умберто, жених Марисабель. Я видела его в зале. На этот раз он был один и громче всех мне хлопал, а лысина его сверкала, как ночью маяк! — развеселилась Виктория. — Его сестра мне проходу не дает! Но клянусь, моим мужем будет не женщина!

У Бето снова поднялось настроение. Все-таки Виктория замечательная девушка: как просто с ней, как разумно она мыслит!

Позвонив домой и узнав от Рамоны, что отец на работе, он набрал номер его офиса и сказал:

— Отец, я виноват перед тобой. Я тебя очень люблю и прошу только об одном — верить мне. Я могу вести себя не так, как следовало бы, могу что-то недосказать. Но я никогда тебе не солгу…

— Сынок, я не сомневался в этом. Прости, если обидел тебя. До вечера!

На глазах Бето блестели слезы, а душа его ликовала.

Виктория крепко его обняла и расцеловала. С кухни прибежала Бегония. Она тоже шутливо полезла целоваться.

— Ну, ну! — оттащила ее Виктория. — Рано еще!

Теперь они повалили на ковер Викторию, теперь Виктории пришлось вертеться на лопатках и визжать от щекотки…

Выйдя на улицу, Бето взял такси и через полчаса был дома…

Блас никогда не был женат. Но влюблялся не раз.

Он не мог причислить себя к разряду жарких донжуанов. С женщинами вел себя, как подобает настоящему мужчине. Он не любил, когда при нем рассказывали сальные подробности интимных подвигов. Ему не нравилась порнография и пошлые анекдоты.

Трудно сложилась его судьба, не раз он был на шаг от смерти в тюрьмах и в джунглях (в настоящих, где транспортировал оружие и наркотики, и в городских, где какое только зверье не встречалось).

Конечно, иногда он думал о том, что неплохо бы обзавестись семьей, детьми, но все откладывал это на будущее… Если только оно было ему суждено…

Вивиан ему нравилась.

У нее были тонкие черты лица, мягкая линия рук, нежная кожа. А полуоткрытые губы, казалось, были созданы для поцелуев. Она была по нему. Не раз, думая о ней, он вздрагивал и улыбался.

Но дальше тела ее не пускал. Ее оболочка не соответствовала содержанию.

Танцовщицы знали об их связи, некоторые завидовали Вивиан, относясь в то же время с уважением к Бласу, который не злоупотреблял в своем курятнике неоспоримыми правами петуха.

Самая веселая из них — мулатка с острова Гваделупы — Лулу говорила с милым французским акцентом обитательницы этого заморского департамента Франции:

— Я сюда работать приехала, а не!.. Платил бы побольше, а ухажера я себя и сама найду!

В последнее время Блас все чаще сердился на Вивиан за ее откровенную алчность. Он неплохо платил, а она все чаще намекала ему на то, что он скуп.

Блас ни разу в жизни не покупал женщину. Самолюбие не позволяло. Конечно, он тратился на них, платя за ужин в ресторане, за подарки, за поездку к морю. Но это были затраты косвенные, от всей души и по своей прихоти.

Намеки Вивиан начали раздражать его, а несоответствие ее привлекательности и мелочных притязаний вызывали приступы злобы.

Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, было обнаружение в ее сумочке знакомого ему конверта.

Он унизился до обыска, пока она спала. Возвращаясь ночью из туалета, он увидел, что ее сумочка открыта. Он подозревал, что она держит там наркотические таблетки, поэтому взял сумочку и, выйдя на кухню, ознакомился с содержимым этого аксессуара женского туалета. На дне лежал тот самый конверт с тремястами тысяч, которые Блас дал Себастьяну для успокоения Бето.

Первой его мыслью было: Себастьян расплачивается с Вивиан его же — Бласа — деньгами. Однако он тут же понял абсурдность этого подозрения: никогда Себастьян таких денег на женщину не потратит.

Тут же он подумал, что деньги Вивиан стащила у Бето, когда вместе с Викторией укладывала его спать, о чем она с энтузиазмом рассказывала Бласу. Это требовало проверки.

Он грубо разбудил Вивиан и, не дав ей времени протереть как следует глаза, сунул ей под нос конверт.

— Как к тебе попали эти деньги?!

— Ты рылся в моей сумке! — завопила Вивиан, но, получив хлесткую пощечину, запричитала: — Мне их Бето дал!

— За какие такие заслуги?

Вивиан, окончательно проснувшись, испуганно захлопала глазами. Слезливым голоском она запричитала, оправдывая свой неблаговидный поступок намеками на прижимистость Бласа:

— У меня копейки лишней нет! Я вся в долгах! Я его увидела, и сама не знаю, как это произошло, взяла да и ляпнула в шутку, что он по следам отца пошел, к Виктории нашей клеится, а он с перепугу в карман и деньги мне сует, а я что, отказываться буду? — И пошла «по второму кругу»: — У меня копейки лишней нет!..

Не в обычаях Бласа было до конца обнаруживать свои мысли. Прекратив допрос, он неожиданно сменил гнев на милость, улегся рядом с Вивиан и обнял ее. «Ревнует!» — со смешанным чувством радости и обиды подумала она, прижимаясь к Бласу.

— Что ты накинулся на меня! Подумаешь, деньги стрельнула у Бето…

Она зевнула и, уже засыпая, еле слышно промолвила:

— Сам-то разве не замышляешь ободрать Луиса Альберто?..

Лучше бы она этого не говорила.

Она уснула, не догадываясь, что ей суждено поплатиться не только за свою неразборчивость в добыче средств для покупки наркотиков, но и за чрезмерную наблюдательность.

Наутро, уходя от Вивиан, Блас, как бы не придавая этому особого значения, сказал ей:

— Вивиан, прошу тебя, радость моя, не приставай больше к младшему Сальватьерра. Не тяни из него деньги.

— Что ты так опекаешь этого сосунка!.. Для него деньги не деньги. Ладно, раз ты просишь, больше не буду…

— Не хочу лишаться таких именитых клиентов.

— Зачем объяснять, я же сказала!

— Вот возьми. — Блас бросил ей в сумочку несколько крупных ассигнаций. — Прилетим с Кубы, я тебе повышу жалованье.

Она полезла к нему целоваться, и он великодушно дал себя помусолить прекрасным, но холодным губам надоевшей ему куклы.