Хосе Антонио Бальтазар - Счастливые слезы Марианны

— Спасибо, Блас! От всего сердца! Я скажу тебе, если они понадобятся. Я предпринимаю кое-какие шаги… Прости, я не могу больше говорить.

— Надо сейчас же позвонить в полицию!

— Она уже оповещена. Блас, я не могу больше говорить!

— Звони мне!

Блас выключил телефон. Ему понравилась его искренность в разговоре с Викторией.

Приехал капитан полиции Томас Буэро. Он принес свое и своих коллег соболезнование по поводу случившегося.

Извинившись перед Викторией и Дарьей, он отозвал в сторону Васкеса и Луиса Альберто.

— Не могу понять, как они намереваются заполучить выкуп? — сказал капитан. — Ведь они не идиоты, они понимают, что мы будем следить за машиной с деньгами.

— Скорее всего, они попросят оставить пакет в каком-нибудь укромном месте, — предположил Луис Альберто.

— Какое место можно считать укромным, если мы будем висеть над шоссе на вертолете! Я связался с министром, он санкционировал задействовать любые необходимые средства слежения.

— Что говорят аналитики? — спросил Васкес.

— Пока нет никаких заявлений со стороны похитителей. Я полагал, что ответственность за похищение возьмет на себя какая-нибудь повстанческая группировка из штата Чиапас, но, похоже, это ординарное похищение с целью наживы.

— Конечно, за этой женщиной кто-то стоит. Но сколько их? — сказал Васкес.

— Это, должно быть, малочисленная группа…

— Удивляет меня вот что. — Луис Альберто закурил и предложил сигареты своим собеседникам. — Как могут похитители рассчитывать, что танцовщица способна уплатить столь значительную сумму денег в столь короткий срок?

— Приблизительно такой же вопрос задал один из офицеров на оперативном собрании, — ответил капитан Томас Буэро, внимательно посмотрев на Луиса Альберто.

— И каков ответ?

— Их множество. Один из них — вы сами, уважаемый сеньор Сальватьерра, организовали похищение, чтобы завоевать сердце сеньориты Виктории…

— Я и без похищения мог бы добиться этого! — с шутливой заносчивостью истинного мачо воскликнул седеющий красавец. — Вы не согласны со мной?!

— С вашего позволения, я тоже так считаю! — учтиво рассмеялся капитан. — Я только хотел пояснить вам, что логика аналитиков сродни фантазиям авторов криминальных рассказов. — И, помолчав, добавил: — Это и есть главный вопрос…

— Я почти уверен, — сказал частный детектив, — что автор проекта хорошо знает всех из окружения Виктории… Думаю, план построен исключительно на ваших добрых взаимоотношениях с ней. На том, что Виктория не могла не обратиться к вам. Похититель с самого начала рассчитывал только на ваше, дон Луис Альберто, сострадание к ней…

— Конечно, в отдельных случаях собрать выкуп помогают друзья и, в самых крайних случаях, деньги выделяются из государственной казны, — продолжил размышление Серхио Васкеса капитан Томас Буэро.

— Но на все это уходит время, — продолжил Васкес. — Сделав объектом похищения больную диабетом девушку и подчеркивая, что она может не дотянуть до завтрашнего дня, они делают ставку на моментальность решения. А такое может только состоятельный человек.

— Я ломаю голову и не могу понять, кто бы это мог быть? — сказал Луис Альберто…

Что-то необъяснимое влекло Клаудию к несчастной Чоле Эрнандес, в чьи пустые глаза она заглянула в подземном переходе. Какая сила привела и подвела ее к сгорбленной фигуре с мокрым малышом на коленях?

«Ангел пролетел», — говорила покойная мать Клаудии, когда случалось что-то неожиданное, наполнявшее душу радостью или удовлетворением. «Ангелом» называла покойная мать то, что обычно называют случаем.

При всем уважении к психологии и статистике, на стыке которых Клаудия занималась научной работой, связанной с проблемами семьи, она, как истинная католичка, верила в Божественное провидение. И казалось бы, случайную встречу с Чоле во многом связывала с подвижнической деятельностью небесного активиста Ангела.

«Relaciones publicas» — общественные связи — называется это на испанском языке, «Ангел пролетел» — называлось это на языке души Клаудии Сеа.

Сегодня старшая медсестра обрадовала Клаудию сообщением о том, что Чоле Эрнандес явно пошла на поправку. Она стала принимать пищу, а сегодня утром, улыбаясь, смотрела на принесенные накануне Клаудией цветы, повторяя при этом имя «Бето».

Клаудия знала: так зовут сына сеньора Сальватьерра, того сеньора, который позвонил ей, чтобы поблагодарить за участие в судьбе Чоле, и пригласил ее посетить их дом.

Клаудия прониклась доверием к незнакомому мужественному голосу по имени Луис Альберто Сальватьерра, может быть, еще и потому, что покойная мама была родом из небольшого города Сальватьерра, что в штате Гуанахуато.

— Здравствуйте, донья Чоле, — сказала Клаудия, ставя в вазон свежие цветы.

Чоле посмотрела на нее с удивлением и печалью: она поняла, что цветы ей приносит не Бето, а эта миловидная стройная девушка в больших очках на кончике маленького курносого носа. Поняла и Клаудия по взгляду Чоле, что та надеялась увидеть с цветами в руках не ее, а Бето.

И все же усталая улыбка Чоле позволяла надеяться, что посещение Клаудии ей по душе.

В памяти Чоле смутно проявились обрывки недавних событий, которые, наплывая друг на друга, мало-помалу складывались в более или менее ясные картины. Эти чувства, тенями и светом отражавшиеся на лице Чоле, словно при убыстренном показе фильма, «прокрутили» все случившееся с ней.

И в этих воспоминаниях образ Клаудии был приятен ей.

— Как тебя зовут, голубка? — спросила она.

— Меня зовут Клаудия Сеа.

— Я вспомнила тебя… Ты меня гладила по голове…

— Донья Чоле, вы почувствовали себя плохо на улице, и я вызвала «скорую помощь». Вот и все.

Она утаила от Чоле, что в беспамятстве та похитила малыша и подвергала его смертельной опасности на ночных улицах Мехико…

— Цветочки ты мне приносишь?

— Да, но, думаю, что теперь к вам пустят и ваших родных, они извелись, ожидая встречи с вами…

— Что ж они раньше не пришли?

— Раньше их доктор не пустил. Но они ждут не дождутся его разрешения. И Бето, и дон Луис Альберто…

— Они помирились?!

Сердце подсказало Клаудии ответ.

— Они вместе хотят вас видеть. Все теперь зависит от вас и от вашего здоровья. Думаю, доктор не будет против.

— А ты позвони Бето, пусть он наведается к врачу, попросит разрешения…

Девушка пообещала немедленно сделать это…

— Клаудия, я будто тебя сызмальства знаю, — улыбнулась ей на прощание Чоле.

А Клаудия повторила шутку отца, которую он неизменно говорил на прощание новым знакомым:

— Донья Чоле, просто мы с вами давно не виделись… Всю жизнь!

Бето собирался к Виктории. Он надел старые джинсы и куртку на случай, если придется как-то участвовать в освобождении Бегонии. Он смутно представлял себе ситуацию, но произошедшее всколыхнуло в нем волну нежности и тревоги за судьбу девушки. Глаза его были влажны.

Смешанное чувство гнева, обиды и растерянности перехватывало дыхание, делало движения резкими — он никак не мог зашнуровать кроссовки, а застегивая легкую куртку, сломал «молнию». Для чего-то положил в карман перочинный ножик и надел дымчатые очки.

— Ты куда собрался, сынок? — спросила Марианна.

— К Виктории. Может, и я чем-то смогу помочь. Мама! Ведь у Бегонии диабет! Ты понимаешь это?!

— Отказываюсь понимать, — устало произнесла Марианна, удаляясь в свою комнату.

Бето не успел уйти — телефонный звонок остановил его на пороге.

— Здравствуйте! Могу я попросить к телефону Бето?

— Это я…

— С вами говорит Клаудия Сеа. Я навещаю Чоле Эрнандес и хочу вас обрадовать. Она пошла на поправку. Думаю, вам следует поговорить с врачом насчет посещения доньи Чоле. Передайте это, пожалуйста, и вашему отцу.

— Обязательно передам, Клаудия!

Не успел он повесить трубку, как позвонила Марисабель. Подошла Рамона:

— Бето, тебя к телефону…

С некоторым раздражением он сказал:

— Я слушаю вас!