Хосе Антонио Бальтазар - Счастливые слезы Марианны

Хотя стучал условленным стуком Себас (только он был в курсе), Кики, выйдя из подвала, на всякий случай запер его. Он поднялся по лестнице к верхней двери, находящейся на уровне земли, и отодвинул засов.

В отличие от Вивиан он ослеп не от темноты, а от света, а так больше ничто не отличало его судьбу от судьбы нравившейся ему полосатоштанной красотки.

Резкий удар в плечо сбросил его вниз, и вслед за этим раздался глухой хлопок выстрела.

Кики скатился к дверям лаборатории. Сбежав к нему, Себас избавил его от корчей выстрелом в голову…

Бегония приняла эти короткие сухие хлопки за посторонние звуки.

Зная, что Диди по телефону дурным голосом навел полицию на тело Вивиан, Блас тут же вслед за этим ожидал появления в ресторане агентов, но так и не дождался.

После кольцевого шоссе (это он выводил Серхио Васкеса на эстакаду) Блас действительно выбросил аппарат беспроволочного телефона, выкраденный для него Диди незадолго до этого из чужого автомобиля. Он поплутал немного по городу и, убедившись, что за ним нет хвоста, вернулся в ресторан.

Агенты заявились к нему в кабинет минут через десять после его возвращения.

Блас собрал все силы и весь свой талант, чтобы соответствовать роли человека, опечаленного случившимся: ведь Вивиан работала в его заведении!

Он сказал, что о ее смерти ему поведали некоторые почитатели кабаре, проходившие мимо стройки и привлеченные шумом толпы около того места, где было совершено убийство. Блас предполагал, что агенты наслышаны о его связи с Вивиан.

Впрочем, какой хозяин кабаре не симпатизировал по ночам молодым талантам. Да, он очень, очень сожалеет о смерти этой… очаровательной девушки. Печально все это…

К тому же он в растерянности: через пару дней она должна была отправиться со всей труппой на Кубу, и теперь он должен срочно искать ей замену, а это почти невозможно.

Прямо напасть какая-то.

К тому же в это самое время у его примадонны Виктории Хауристи, Неукротимой Виктории, похитили сестру! Агенты уже знают об этом? Ну вот…

— Можете ли вы высказать какие-нибудь предположения по поводу убийства Вивиан Виделы? — спросил агент.

— Я хотел бы рассчитывать на конфиденциальность нашего разговора, — замялся Блас — Мне бы не хотелось…

— Разумеется.

— Наркотики…

— Что вы имеете в виду? — насторожился второй агент.

— Хочу быть откровенным. У меня была короткая связь с Вивиан…

Блас печально улыбнулся и помолчал, сокрушенно помотав головой под наплывом дорогих его сердцу воспоминаний.

— К сожалению, к моменту нашего сближения она уже пристрастилась к курению и таблеткам, которые я однажды обнаружил у нее… Я говорил ей, что это не кончится добром.

— Один из официантов показал, что ей симпатизировал некий скользкий тип, который иногда напивался у вас в ресторане и шумно ее вызывал…

— Скорее всего, он имел в виду Акилеса Паредеса по прозвищу Кики… Впрочем, только ли его! Однажды из-за нее чуть не пристрелил Кики его дружок Себастьян Кихада…

— Да-да, ваш охранник Диди уже сказал нам об этом…

Зазвонил телефон.

Спрашивая у Бласа, не требуются ли ресторану официанты (что означало: «С Кики покончено!»), Себас не знал, что в кабинете Бласа разговор как раз идет о нем и о Кики и что, таким образом, как бы покончено и с самим Себасом.

— Зайдите через две недели, — ответил Блас. Что означало: «Понял тебя, спасибо…»

Тут же позвонил Диди, спросив, не требуется ли в кабаре электрик? «Наконец-то!» — вздохнул с облегчением Блас, ответив чуть запинаясь от волнения:

— Мы вылетаем на гастроли, так что наведайтесь недели через две. — И, помолчав, спросил: — А вы в радиоаппаратуре тоже разбираетесь?

Это был важный вопрос, подразумевавший следующее: подбросил ли Диди несколько купюр из выкупа Кики? Блас не сомневался в том, что деньги каким-то образом мечены, и хотел набить «мешок с мусором» чем-то существенным. Из положительного ответа «и в радиоаппаратуре тоже» следовало, что ассигнации из выкупа находятся на теле Кики…

Попросив прощение у агентов, Блас горделиво сказал:

— Нет отбоя от желающих у нас работать!

— Да, говорят, у вас чудесное шоу!

Задав еще несколько несущественных вопросов, агенты ушли.

Теперь надо было возвращать Бегонию.

Бласа беспокоило, в каком она состоянии. Она ведь в фотолаборатории, где, по всей видимости, находится и бездыханный Кики, который должен был быть неотлучно при ней. Была ли она свидетельницей его смерти? Видела ли Себастьяна? Ни тот, ни другой не знал, что Бегония сестра Виктории.

Кики был уверен, что речь идет о похищении дочери банкира, за которую он и получит здоровущий кусок от «уймы» — поверил, кретин, что они девчонку прикончат. Поэтому и не побоялся «работать» с открытой физиономией…

По всей видимости, через час с небольшим полиция нагрянет в фотолабораторию.

Бласу очень хотелось поспеть и здесь: как-то проявить себя в обнаружении Бегонии.

Он набрал номер Виктории.

Время шло, а Пепе-Кики не появлялся.

И Бегония поняла, что случилось то, о чем она подозревала. Она догадалась, что это были за хлопки. Испугалась. Не за него — за себя, привязанную и закованную в наручники пленницу.

«Но ведь они хотят меня возвратить!» — подумала она и тут снова вернулась к рассуждению, которое на этот раз привело ее к догадке: делом чьих рук было ее похищение!

Теперь она испугалась по-настоящему — ведь то, что она обо всем догадывается, может понять и сам хозяин Виктории!

Она поклялась Богу, что никогда ничем не выдаст эту свою смертельно опасную для нее и для Виктории разгадку!

Шло время, никто не появлялся. Бегония придвинулась как можно ближе к водопроводной трубе, чтобы можно было держать руки опущенными. Труба приятно холодила запястья, плечо и щеку. Бегония забылась кратким сном, в котором снова ей явился Бето, а с ним музыка и слова…

Что мне велит тебя обнять

и не велит обнять?..

Что мне велит сказать про то,

что не находит слов?..

Мне это хочется понять,

и я боюсь понять,

какая нежная беда

спешит ко мне на зов?..

В этом наваждении она впервые услышала себя поющей, и этот новорожденный ее голос ей понравился. Бето спросил:

— Так ты умеешь говорить?

Она хотела крикнуть: «Конечно, умею», но у нее это не вышло, и она поняла, что голос ее слышен, лишь когда она поет…

И во сне я тебя стерегу…

О тебе я, немая, молчу…

Не могу без тебя, не могу?

Не хочу без тебя, не хочу!

— Понимаю! — сказал Бето, — ты девушка-птица! Ты умеешь только петь!

И Бегония ответила ему кивком головы и пением:

Что мне велит тебя искать

и не велит искать?..

Что мне велит забыть про все,

что было не с тобой?..

Глазами я хочу ласкать,

и я боюсь ласкать

твою походку и любой

твой жест и взгляд любой!

Вот Бето снова ее обнял… А ей страшно — вдруг это снова обернется тяжестью шуршащего сандвича! Но это обернулось нежным поцелуем, которым Бето запечатал ей рот. Но как же она тогда поет? Странно все это, очень странно…

Я себя для тебя берегу…

Твое имя во сне лепечу…

Не могу без тебя, не могу…

Не хочу без тебя, не хочу…

Она почувствовала острую боль в ноге и проснулась. В слабом свете, который просачивался из-под двери чулана, она увидела на полу большую крысу. Бегония поджала ноги, чуть не свалившись с табурета, и беззвучно закричала…

Пато говорил по телефону с сыном Эстебаном, работающим в аналитическом полицейском центре. Тот с гордостью рассказал отцу о том, как угадал развитие событий во время операции, связанной с похищением девушки.