Эстель Маскейм - Сделай шаг

В комнате тепло и стоит особый «мужской» запах. Поэтому я встаю, открываю окно, впуская в комнату свежий воздух, и облокачиваюсь на подоконник.

– Тошно спрашивать, но… – начинает Уилл, глядя то на меня, то на Холдена, откидывается на спинку кровати и натягивает стеганое одеяло до самого подбородка. – Что мы будем делать?

Холден издает глухой стон в подушку и укрывается с головой. У меня аж кровь вскипает, когда становится ясно, что у него нет плана. Ситуация сложная. Абсолютный кошмар. Но ведь надо же как-то ее исправлять, и быстро. Вчерашняя выходка Даррена получилась далеко не невинной, и я не ошибусь, если скажу, что никто из нас понятия не имеет, как теперь действовать. И зарываться лицом в подушку, как Холден, делу никак не поможет.

Я присаживаюсь на уголке кровати Уилла, забросив ногу на ногу, и говорю:

– Да, Холден. Что мы будем делать? Все-таки ты заварил эту кашу.

Разминаю пульсирующие виски и еле слышно бормочу:

– Если бы ты рассказал мне правду раньше…

Холден резко выпрямляется и раздраженно разводит руками. Его волосы всклокочены, а глаза наполняются слезами ярости.

– Я уже объяснял! Ты вообще понимаешь, в какое дерьмо я вляпался?

– Может, заслужил? – отвечаю я в том же тоне. – Если виноват, просто взял бы да и сообщил о случившемся. Надо было нести ответственность, Холден, а не прятаться от Хантеров! Потому что говорить правду – единственно верное решение!

Внимательно изучаю его выражение. Он выглядит морально истощенным. Уже больше года он несет на плечах свою ношу, которая становится все тяжелее. И избавиться от нее можно, лишь рассказав обо всем. Не мне, не Уиллу, а Хантерам. Это единственный способ.

Помолчав минутку, я объявляю:

– Мы идем к ним.

Холден широко распахивает глаза.

– Что?

– Ты скажешь Джейдену и Дэни правду.

Мой голос тверд, и я решительно настроена все исправить. Я уже подвела его однажды, и мысль о том, что подведу снова, для меня невыносима. Мне надо объясниться с ними, и Холдену тоже.

– Они заслуживают знать, что случилось, и должны услышать все от тебя. Поднимайся, – говорю я, вставая с кровати. – Ты должен, и прямо сейчас.

– Кензи, я не могу!

– Холден! Брось! – кричу раздраженно и умоляюще.

– Холден… – медленно и хрипло произносит Уилл. – Кензи права, прислушайся. Если ты связан с…

– Заткнись! – огрызается тот. – Да знаю я! Понятно? Думаешь, не знаю? Ты так считаешь, да? Ошибаешься! Я так больше года живу!

Он говорит громче, взахлеб. За все годы знакомства впервые вижу его таким. Беззащитным, неуверенным, слабым и напуганным.

– Ты хоть представляешь, каково это – видеть их каждый день? Как трудно выслушивать твои просьбы проводить с ними время? Да я им в глаза смотреть не могу! Душа рвется, Кензи… И я сожалею. Всем сердцем сожалею. Только от этого не легче, а, наоборот, только хуже! С той ночи все пошло наперекосяк: и в футболе, и в учебе. В голове каша… Я спать не могу…

– Холден.

– А все потому, что я тогда заснул на две секунды!

– Холден, – повторяю я громче, и он умолкает. – Все образуется.

Он откидывает голову, выдыхает, таращась в потолок, и трет лицо руками. В повисшей тишине Уилл смотрит на меня со своей кровати, и мы обмениваемся взглядами, полными неуверенности и отчаяния. Знаю, что он тоже хочет подтолкнуть Холдена к правильному поступку. Когда дело касается чего-то настолько важного и значительного, недостаточно быть лучшими друзьями. Мы хотим ему помочь, но защитить его не можем.

– Мы понимаем, – тихо обращается Уилл к задравшему голову Холдену. – Ситуация просто отвратительная, даже думать о ней не могу, тем более не представляю, каково тебе, но… давай, соберись.

Уилл тяжело вздыхает и кладет руку ему на плечо.

– Тебе надо поговорить с Хантерами. Другого выбора нет.

– Нет!

Холден, раздувая ноздри, вскакивает на ноги.

– Тогда это будет уже не несчастный случай. А что тогда? Непредумышленное убийство? Или… по неосторожности? Вы понимаете, что последует, если я сдамся? Тюрьма! На несколько лет! – кричит он, и слезы текут по его щекам.

Он проходит мимо меня к окну и вдыхает свежий воздух. Даже со спины видно, как тяжело он дышит, как поднимаются и опускаются его плечи.

– Вы же знаете, что родители не смогут позволить себе хорошего адвоката… Так что прощай, футбол, колледж, светлое будущее, и я тоже прощай, черт возьми! Я понимаю, что так поступить правильно, но это разрушит всю мою жизнь!

Мы с Уиллом молчим. Слова застревают в горле. Он прав: ситуация вышла из-под контроля. Секрет раскрыт, однако после разоблачения все внезапно поменялось, и я не уверена, вернется ли когда-либо в прежнее русло.

– Холден, – наконец произношу я, понижая голос. – Смотри… никто тебя не сдает.

Утешаю его, хоть и сама ни в чем не уверена. Я не знаю, что сейчас в голове у близнецов, что они планируют предпринять. И о плохих последствиях стараюсь не думать.

– Мы рядом с тобой. Но главное сейчас – поговорить с Джейденом и Дэни, потому что иначе… – Я умолкаю на секунду, остановив взгляд на капельках пота на шее Холдена. – Иначе я не знаю, смогу ли относиться к тебе, как раньше. Надо поступить верно.

Холден опускает голову, по-прежнему выглядывая из окна и тяжело дыша. Вновь повисает молчание.

– Кензи, – шепчет он слабым голосом, оборачивается через плечо и смотрит на меня тяжелым взглядом.

Лицо его осунулось.

– Пойди, поговори с Джейденом. Я не пойду.

Чего? Недоверчиво и потрясенно качаю головой. Я думала, что знаю его. Думала, он сделает этот шаг, не ради меня, а ради себя. Но нет. Он не поедет к Хантерам. Не желает столкнуться с последствиями своего поступка. Я беспомощно оглядываюсь на Уилла, уповая на то, что он что-нибудь предпримет, что угодно.

– Иди, – беззвучно шепчет Уилл и поднимает руки вверх, словно сдаваясь.

Мы не можем сейчас повлиять на Холдена и заставить его изменить решение. Не могу просто стоять и тратить время на препирательства. Холден, может, и не желает объясняться с Джейденом, но мне-то надо, и поскорее.

Я коротко киваю Уиллу и молча выхожу из комнаты, на ходу забирая свои вещи. Горло обжигает отчаяние. Сдерживая слезы, на секунду оглядываюсь на Холдена. Он все еще стоит у окна, скованный и непохожий на себя. Во мне еще теплится крошечная надежда, что он развернется и пойдет со мной рассказывать Хантерам правду о том, что произошло с его родителями в прошлом августе.

Но он не поворачивается.

Я склоняюсь над рулем, крепко в него вцепившись. Еду от Уилла к дому Хантеров и так сосредоточена на дороге, что почти не моргаю, репетирую слова, которые скажу Джейдену, когда увижу его. Если увижу его. Возможно, он откажется меня слушать. Или же после моего второго предательства не захочет иметь со мной ничего общего. Но надо попытаться. И я еду, превышая скоростной режим, и мое сердце бешено колотится.

Больше половины девятого утра. В это время по воскресеньям на дорогах тихо. К счастью, мама отдала мне машину на все выходные. Не ради меня, а ради самой себя, объяснив, что без машины у нее не будет возможности поехать в винный отдел супермаркета.

Короткий путь к дому Хантеров кажется бесконечным. Большей частью из-за переполняющего меня нервного напряжения. Однако, когда я останавливаюсь у цели своего пути, мои плечи опускаются. Дорожка пуста. Машины нет, как и лодки.

Паркуюсь и выключаю мотор. В мыслях царит кавардак, и я подхожу к крыльцу нетвердым шагом. Во-первых, мне надо извиниться перед Джейденом, объясниться с ним и рассказать правду, раз Холден не захотел. «Прошу, будь дома, – молю я. – Прошу, выслушай. Прошу, прости меня».

Ветерок набрасывает распущенные волосы мне на лицо, я глубоко вздыхаю и нажимаю на звонок. Затаив дыхание, делаю шаг назад и понимаю, что совершенно не представляю, что ждет меня за дверью. Может, надо было выждать. Может, мой визит – проявление эгоизма. А им нужно время, чтобы все осознать.

Прошла минута, никто так и не ответил. В животе екает. Разворачиваюсь и уже собираюсь побежать к машине, как вдруг раздается звук открывающегося замка. Я замираю.

– Кензи! – восклицает Нэнси, распахивая дверь, и моргает.

А затем сияющая улыбка озаряет ее румяное личико.

– Какой сюрприз!

Во-первых, я ошеломлена самим фактом, что кто-то вообще открыл, а во-вторых, ее реакцией. Так что даже не в силах улыбнуться в ответ. Вместо этого безучастно произношу: