Ксения Черногорская - Сделка

Солнце совсем скрывается за горами и довольно быстро наступают сумерки. Мы бредём по тропке мимо деревьев. Кругом луга. В тёмной траве размеренно и чуть протяжно цвиркают сверчки. Тссс… Тссс… Прохладный ветер освежает лицо и руки, развевает волосы, играет юбкой, приятно нежит бёдра. Пряные и чуть сладковатые запахи листвы и луговых цветов настраивают на романтический лад.

Небо наливается чёрной синью, луны не видно, но заметны первые проклюнувшиеся звёзды. Влад замедляет ход и мы останавливаемся. Он поворачивается ко мне. В наступающем сумраке я с трудом различаю его лицо. Глаза — тёмные пятна. Едва заметно движение губ тёмного рта:

— Ты очень соблазнительна сейчас, знаешь?

— Чувствую скорее — тихо отвечаю я. — Такая волна желания от тебя… мощная… Сложно игнорировать…

— А ты не игнорируй… — говорит он.

Нежно касается моей щеки тёплой ладонью, проводит пальцем по губам, и я обхватываю подушечку, целую её, захватываю губами, касаюсь языком. Затем перехожу на его ладонь, на запястье, и чувствую, как грубая кожа меняется на нежную, отзывчивую. Чувствую, как ему нравится. Мягко и призывно целую его руку, а он запускает пальцы другой в мои волосы и ласкает меня, гладя кожу.

В этой темноте смещаются акценты: я почти вся чувствительность кожи и обоняние. От него так приятно пахнет чистым мужским телом, и я улавливаю в этом запахе, сносимым свежим ветерком, аромат его мятно-хмелевого геля для душа, чувствую, как струятся под пальцами его короткие мягкие волосы и как стремительно во мне нарастает желание.

Безумно хочу его…

Тону в этих поцелуях. Всё тело моё поёт, отзываясь на его ласки. Пальцами он нежно проводит по моим бёдрам, по взмокшим трусикам, гладит меня там так, что я легонечко вздрагиваю и мысленно умоляю его избавиться уже от этой полоски шёлковой ткани, засунуть в меня хотя бы один палец, коснуться меня без преград. Мысленно, потому что упоённо целуюсь с ним.

И когда он стягивает трусики и принимается активно ласкать пальцами меня разгорячённую до участившегося биения сердца и сбивающегося дыхания, я не выдерживаю, приподнимаюсь, встаю перед ним на колени и расстёгиваю ширинку. Запускаю руку в его тёмные хлопковые трусы и, обхватив ладонью, высвобождаю его напрягшийся, торчащий, горячий в этой альпийской прохладе член. Приникаю к нему губами, обхватываю и принимаюсь жадно, упоённо сосать.

Никогда ранее я не делала мужчине минет с таким удовольствием. Меня возбуждает это так, что кружится голова. Я вся превращаюсь в его ублажение. Я облизываю его яички, играю языком с головкой члена, будто она какой-то леденец, наслаждаюсь ощущениями, которые испытывают мои губы и мой язык, этими скользящими, мокрыми ласками и балдею, купаясь в его разгорячённых, хриплых стонах удовольствия.

Кайфую от того, что ему так нравится то, что я делаю. Настолько, что пожалуй всю эту ночь ублажала бы его минетом.

Но он мягко останавливает меня и бережно укладывает спиной на эту мягкую, прохладную траву, которая в отличие от меня ещё не успела намокнуть, нежно входит в меня и принимается активно трахать, задрав мои ноги и целуя мои щиколотки, то одну, то другую — что добавляет мне безумно приятных ощущений. И альпийские луга, вся эта свободная ширь, оглашаются моими искренними криками блаженства, потому что я не сдерживаю себя ни в чём.

А потом, после чудесных сильных оргазмов, совпавших друг с другом почти синхронно, мы лежим рядом на траве, прижавшись друг к другу головами и молчим, глядя на звёзды в чёрной бездне над нами. Они такие яркие-яркие, будто бы тоже напитались этой энергией, которой мы щедро наполнили друг друга.

— Я влюбляюсь в тебя… — признаюсь шёпотом я… — Снова…

И тут я чувствую — неизвестно как, потому что касаюсь его только головой — что он напрягается. Будто бы резко собирается в пружину и замирает так. Меня даже немного пугает это его преображение и совершенно определённо охлаждает в желании выражать дальнейшие мысли и чувства.

— Ясно, — говорит он.

И встав, протягивает мне руку.

— Пойдём в дом. Нас ждут к ужину.

Такой маленький холодный душ.

Под тёмно-синим звёздным небом, в темноте луга, обрамлённого вдали рядами чёрных елей, мы снова идём молча. Правда молчание это теперь куда-более гнетущее. И, пожалуй, тревожное…

Вдали виднеется освещённая фонарями дорога и с каждым шагом по луговой тропе мы приближаемся к ней.

— Что случилось, Влад? — тихо спрашиваю я. — Я напрасно сказала тебе, да?

Он отвечает не сразу, а когда я слышу его голос, то отмечаю, что он вновь звучит глухо и отстранённо:

— Поужинаем вместе, перед тем, как я отвезу тебя в аэропорт. Всё это, в свете новых обстоятельств, пора прекращать.

До меня не сразу доходит смысл сказанного им. Чувствую себя настолько оглушённой, ошарашенной, что даже невольно притормаживаю, пытаясь сообразить, как поступить.

— Пойдём, Оль, — оглядываясь, говорит Влад. — Нас ждут.

Я останавливаюсь. Какой аэропорт? У нас же сделка…

— Влад, объясни мне, что происходит, — остановившись, говорю я.

— Обязательно объясню, — говорит он. — Но дома. При всех.

Я совершенно ничего не понимаю… Сутулюсь, прижимаю пальцы к вискам, поглубже вдыхаю прохладный воздух, выпрямляюсь и медленно выдыхаю. Что происходит вообще?

— Оля, пойдём, — говорит Влад.

— Хорошо… — говорю я и медленно бреду вслед за ним. Затем, поняв, что отстаю, ускоряю шаг и к дому Фрица и Николь мы подходим вместе. Только теперь Влад не обнимает меня. И не улыбается.

Николь с Фрицем о чём-то болтают в белой садовой беседке, которая сейчас освещена жёлтым светом, спрятанных в траве фонариков.

— Привет! — выходит к нам Николь. — Как погуляли?

— Хорошо, — говорит Влад. — Я могу взять твою машину или машину Фрица? Утром отвезу Олю в аэропорт.

— Ты объяснил ей? — спрашивает Николь, встревоженно взглянув на меня.

— Ещё нет. За ужином.

— Слушай, Влад, так тоже нельзя, — говорит Николь. — Понимаю, что тебе больно, но так тоже нельзя. Она и наша гостья и если захочет остаться ещё — мы будем рады.

— Да, я согласен с Николь, — подходя, говорит Фриц и обнимает жену за плечо.

— Она очень вряд ли захочет остаться, Николь, — тихо говорит Влад. — Ты бы осталась?

— Что происходит вообще? — недоумеваю я. — Вы можете мне объяснить?!

Возможно я чересчур эмоциональна сейчас, но, думаю, меня можно понять.

— Скажи ей, — говорит Владу Николь.

Я поворачиваюсь к нему. Он ко мне. Видно, что слова даются ему с трудом:

— Фриц и Николь — мои давние друзья. Они знают, что я холост. И наше с Фрицем партнёрство никак не связано с моим семейным статусом.

— Ты получается мне врал? — ошарашенно говорю я.

— Да. Но только в этом. Больше ни в чём.

— Зачем?

— Ты не поймёшь.

— Почему ты за меня решаешь, что я пойму, а что нет?

— Оля… — говорит Николь. — Этот поступок Влада трудно назвать порядочным, как и ты, что мы поддержали его. Я прошу тебя извинить меня. Искренне. Но он очень близкий, даже не так, самый лучший наш друг и мы всецело на его стороне.

— Я не понимаю, зачем вы это сделали? — спрашиваю я.

Я уже порядком взвинчена и никак не могу успокоиться.

— Послушай, — говорит мне Влад. — Я понимаю, что сделал тебе больно. Но я не хочу строить отношения с женщиной, которая так легко соглашается меня обмануть. Понимаю, что обманул сам, но другого способа проверить твоё настоящее ко мне отношение и то, какой ты человек, я не придумал. Те деньги, которые я тебе обещал — я тебе уже сегодня перечислю на карту. Подарки, которые я сделал — подарки искренние и я очень рад, что смог тебя порадовать. Пожалуйста, оставь всё себе. Но продолжать общение с тобой я больше не хочу. Ты влюбляешься, а это уже плохо. Это было бы хорошо, если бы ты не решила меня обманывать. Я не вижу разницы между своим поступком и твоим и потому, считай, что мы квиты. Мы договорились с Фрицем и Николь о том, что они помогут мне понять, какой ты человек. Да, я сознательно ввёл тебя в заблуждение. Но только лишь для того, чтобы выяснить, как ты поведёшь себя за моей спиной. Потому что ты мне не безразлична. У нас не может быть просто секса. И поскольку ты тоже стала это осознавать, я не считаю нужным продолжать тебя обманывать. Как бы это ни было тяжело, нам просто надо всё закончить и забыть друг о друге.