Алена Нефедова - Седьмая вода

— Ну, он будет позже?

— Не могу знать.

— Он домой поехал?

— Нет информации.

— Ладно, — сдалась я. — Сама съезжу и узнаю.

Я развернулась и пошла на выход, а Роман последовал за мной, словно желал убедиться, что я точно убралась восвояси.

— Нет его дома, — сказал он мне в спину. — В командировке он. Вообще-то обычно такие вещи близкие люди друг о друге знают.

Я безропотно проглотила упрек в его тоне. Заслужила, чего уж там.

— А надолго командировка?

— Дней семь-десять предположительно.

Внутри будто выключили лампочку. Мир, казавшийся только что таким замечательным, потерял краски. Я побрела вперед, глядя только под ноги.

— Да ну куда вас понесло! — зазвенел Роман ключами. — Вечер уже. Шеф узнает, что так отпустил, голову снимет.

Мы ехали молча, а когда остановились перед домом, я тихо поблагодарила и открыла дверь.

— Я чего сказать хотел, — строго произнес Роман. — Вы, госпожа Орлова, если шефа ищете, чтобы опять… того и бросить, то лучше не надо. Я знаю, что не в свое дело лезу, можете хоть кому нажаловаться, но только так поступать не по-людски!

Я еще какое-то время стояла, глядя вслед его машине, и в голове была одна мысль — как я выдержу эти дни без Арсения? Ведь меня просто разорвет от тех эмоций, которыми мне так необходимо с ним поделиться.

Арсений

— Шеф, тут мужики доставку обеда заказывают, тебе чего брать? — послышался голос Молотова сквозь разносящиеся по пустому спортзалу звуки частых глухих ударов, которыми я осыпал новую грушу.

— Жрать — свинячье дело! — огрызнулся я.

— А совсем не жрать — вообще не дело! — в тон мне ответил Леха, но я был не склонен к общению.

— Молотов, у тебя дел никаких нет?

— Вообще-то у меня сегодня выходной, — фыркнул он в ответ.

— Ну, так какого хрена в офисе отираешься? — закончив очередную серию ударов, я вытер едкий пот со лба. — Или тоже считаешь своим долгом мне посочувствовать? Или что-то секретное рассказать, типа мужская солидарность и все-такое?

— О-о-о, нет, шеф! Ты на физиономии Романа хорошее предупреждение вывесил для всех доморощенных психологов и доброхотов, — фыркнул Леха. — Я пришел прямо спросить, сколько ты еще будешь торчать круглыми сутками в офисе и отравлять всем жизнь?

— А ничего, что это, мать его, мой офис! — развернувшись, повысил голос я.

— А ничего, что в присутствии начальства толком и не расслабишься? — не обращая внимания на мою агрессию, ухмыльнулся Леха.

— А не хрен на работе расслабляться! В тонусе надо быть! — ткнул я в его сторону рукой в бинтах.

— То-то я и смотрю, ты у нас уже который день и сам в этом самом тонусе, и всех вокруг дрочишь так, что людей уже кондрашка бьет!

— Молотов, свали, а!

— Вот как только ты нормально мне объяснишь, какого происходит и за чьи грехи мы все отдуваемся, так сразу и уйду!

За чьи, за чьи. Да ни за чьи! За дурость мою, гордыню и неумеренные аппетиты все и сразу хапнуть!

— Я ничего объяснять никому не обязан! Свободен! — Сжав зубы до хруста, снова начинаю молотить ни в чем не повинный инвентарь.

— Женат я, а значит, по умолчанию не свободен, шеф. А ты?

А я? Сам себя считаю несвободным, а вот как все на деле обстоит — это и есть сейчас главный гребаный вопрос в моей жизни.

— Молотов, Христом-богом прошу, свали на хер или будешь еще нарядней дружка своего.

— Хм, — Леха со скучающим видом улегся на скамью для пресса, будто она пляжный лежак.

— Уволю ведь, к чертовой матери, уволю! — уже уставая от злости, выдохнул я.

— Ага, — зевнул Молотов. — Для начала можешь рассказать, а потом давай увольняй. Шеф, ну серьезно. Я же не только горячие точки прошел, я, между прочим, женат, и давно, так что мой боевой опыт бесценен, пользуйся!

Секунду я, может, и колебался, но нет. Не о чем рассказывать! Провозглашать во всеуслышание, что я идиот и неудачник, точно не собираюсь. Я поставил за каким-то хреном Ваське условие: или все или ничего, и посмотрите, кто сейчас ни с чем и остался! Что за долбаная несправедливость! Почему, когда женщины ставят ультиматумы нам — это так и надо, а когда мы, то остаемся в дураках и в одиночестве? Разве «добрые, гибкие, уступчивые» это все не женские качества? А мы должны быть надежными, твердыми и решительно идущими к поставленной цели. И вот я уже вторую неделю несгибаемо жду хотя бы краткого смс с одним словом «приходи». И ведь не просто пойду, понесусь, сломя голову, и пофигу на все. Какая, к черту, уже разница, на каких условиях быть рядом, если уже катастрофически невыносимо нужно просто быть? Захотел я, видишь ли, все и сразу, а с какого такого перепугу Васька должна мне была это дать? Потому что я весь из себя распрекрасный решил — ага, ну все, нагулялся, и вот она ты — моя судьба, люби меня и обожай, и кушай без горчицы, жмурясь от счастья! Причем вот прям счаз! Ведь клялся и божился вести себя нормально, делать все правильно, двигаться вперед осторожно. Но нет же, подклинило, когда она предложила скрывать наши отношения, как что-то постыдное, и причем от кого — от самых близких! Обиделся, как девочка, крышу сорвало и понесло по ухабам. На самом деле пожалел я о своей горячности еще до того, как в тот день до квартиры добрался. Метался там, как в клетке, только и мечтая поехать обратно и, наплевав на все, забраться в ее комнату через общий балкон и голышом проскользнуть под одеяло. Прижаться на узкой постели со спины, если уже крепко спит. Или навалиться, распластывая, и целовать остервенело, пока не закончится воздух у обоих и возражения у Васьки. И сказать, что согласен на все. И тихим быть, и по углам зажиматься, и любовью заниматься на бегу и втайне, и рот на замке держать, сколько скажет. Только бы наедине позволяла быть собой. А я уж отвел бы душу. Вцеловал, власкал, втрахал бы в нее рано или поздно понимание, что нам друг без друга уже никак.

Ага, и каким же мудаком и дебилом я буду выглядеть после этих моих пафосных «приходи и бери целиком»? Правильно, тем самым, который ни черта не знает, чего на самом деле хочет, непоследователен в своих действиях и решениях и меняет их, как ему сейчас вздумается. Прямо самое то, чтобы внушить Ваське хоть каплю уверенности в моей серьезности и способности быть мужчиной, которому она может верить отныне и навсегда. И я, как принято говорить о крутых парнях, сцепил зубы и принялся ждать. Мне так казалось, что я тот еще стоик. Но, похоже, уже весь коллектив считал меня жесточайшим тираном с признаками хронического мужицкого ПМСа.

Если честно, мое терпение сегодня уже на исходе. Вечером уезжать в командировку, и я намерен поговорить с ней. Нет, больше никаких там: давай, выбирай и все! Просто увидеть, сказать привет, утолить жажду хоть глазами. Предложить пойти куда-то поесть или просто погулять по пляжу. У нас ведь все вечно через одно место, не по-людски! Может, потому и наперекосяк все? Вот не захотела она перед родителями открываться, а как винить ее за это? Да, мы в 21-м веке живем, но вот так явиться и сказать «О, привет, родные! Знаете, мы тут спим вместе уже какое-то время. А конфеты-кино-букеты решили опустить за ненадобностью, ибо люди занятые и как-то не до романтики. Сразу в койку!»

Оставив Молотова в зале, я ушел к себе, принял душ и переоделся. Итак, будем надеяться, что эти дни моего капризного выжидания Васькиного первого шага не испортили все уже безвозвратно, и мне сегодня обломится уговорить ее сходить на самое настоящее первое свидание после моего возвращения. По всем правилам, с цветами, обедом и даже без поцелуев, ибо на первом же ни-ни, такие там правила у девушек? Ну, ладно, насчет полного отсутствия поцелуев я, наверное, загнул, но там как пойдет. Но точно никакого секса.

— А ты сегодня только вздумай голову поднять! — рыкнул я члену, поправляя этого неугомонного, выходя из машины перед домом. — Будешь дергаться, я бромчик глушить начну!

Но дома ждал меня облом. Василиса уехала куда-то, предупредив, что ее не будет до вечера. Подарив цветы Марине и часок поболтав с ней и отцом, я засобирался домой. Не хочу я все эти разговоры вести по телефону или приглашать ее на наше первое свидание смс-кой! И вообще, вот что я напишу? «Ты тут ни в кого не влюбляйся, пока меня не будет, я вернусь и начну все делать нормально?» Тупость ведь! Ладно, разберусь со всем по возвращению. И вот тогда уже все будет. И свидания, и слова все скажу нужные, и ходить за ручки будем, ни от кого не прячась.