— Добро пожаловать в Оффертон-манор, миссис Барух, — проговорила миссис Кэри.
— Очень рада познакомиться с вами, миссис Кэри, — сказала Луиза и протянула ей руку. Ей показалось, что миссис Кэри помедлила, прежде чем подать ей свою. — Я уверена, мы с вами подружимся. Мне понадобится ваша помощь, пока я привыкну тут.
— Буду рада все сделать для вас, — с сомнением ответила миссис Кэри.
— Мы проголодались, — сказал Майкл.
— Да, сэр. Я накрыла стол в оранжерее. Вы приказали что-нибудь легкое, поэтому я решила, что в столовой будет слишком официально. — Она отвернулась. — Дик!
Появился мужчина в серой рубашке.
— Отнеси вещи. Я перенесла все из прежних покоев в новые, как вы приказали.
— Хорошо, — ответил Майкл и обратился к Луизе: — Пойдем. Мне хочется выпить.
Луиза повиновалась, стараясь избавиться от овладевшей ею тревоги. Дом был недружелюбным не только снаружи, но и внутри. Огромный круглый холл, статуи в альковах, потолок, как в соборе, эхо.
— Зачем ты купил такой большой дом? — спросила она Майкла.
— Мы… То есть я люблю большие дома. Зачем иметь деньги, если ты их не тратишь?
— Ты прав.
Майкл неожиданно улыбнулся Луизе:
— Я уверен, ты его полюбишь.
Она тоже попыталась улыбнуться:
— Я тоже уверена.
Луиза не пропустила мимо ушей неслучайно сорвавшееся с его губ словечко «мы». Он мог думать только о Веронике. Вероника любит большие дома. Может быть, она и этот выбирала по своему вкусу. Но я-то не люблю, говорила себе Луиза, сердито посматривая на портреты на стенах и антикварную мебель. Не дом, а музей, закрытый для публики. Этим комнатам не хватает людей. Они мертвые, в них нет души.
— Мне нравится здешняя тишина, — сказал Майкл. — Мне всегда нравилось быть подальше от людей.
Луиза вновь с грустью подумала, как мало они знают друг друга. Похоже, вкусы у них разные. Наверное, мама была права. Неужели она и впрямь совершила ошибку с этим браком?
— Что будет пить мадам?
— Апельсиновый сок.
Луиза подумала, что надо будет сказать миссис Кэри, пусть зовет ее по имени. Иметь экономку — одно дело, но тыкать ей все время, что она служанка, — другое. К Луизе тоже приходила девушка, чтобы убрать в доме, но они дружили и всегда звали друг друга по именам. Луиза посмотрела на Майкла. Сейчас не время для разговора. Однако отныне здесь должны быть другие порядки. Только надо осторожно. Здесь Майкл совсем другой, не такой, как в Лондоне.
Миссис Кэри налила в изумительной красоты бокал свежевыжатого апельсинового сока из такого же красивого кувшина.
— Я нужна вам вечером, сэр?
— Нет, конечно.
— Я подумала, может быть, миссис Барух устала сегодня…
— Она не устала. Вы все охладили?
— Как вы приказали, сэр.
— Тогда можете быть свободной. Вы же знаете, я предпочитаю быть один.
— Да, сэр.
И экономка удалилась.
Луиза поняла, что Майкла трудно будет убедить, чтобы он изменил свои отношения со слугами. Он — одиночка. Это еще одна черта, которую Луиза до сих пор не знала. С ужасом она подумала, как много ей предстоит открыть в своем муже.
Майкл пил виски, а Луиза решила, что алкоголь несовместим с беременностью. Однако и ей захотелось чего-нибудь покрепче апельсинового сока. Ужинали они в молчании. Майклу явно не хотелось разговаривать. Миссис Кэри оказалась превосходной кулинаркой, но Луизе кусок не лез в горло. От запаха оранжереи и сверкающих зеленых листьев со всех сторон ее затошнило, и она с умилением вспомнила об уютной кухоньке своей матери.
Этот огромный мавзолей подавлял ее, и, будь здесь Бетти, Луиза уткнулась бы лицом ей в колени и заплакала.
— Мне лучше лечь. Я неважно себя чувствую.
Майкл подскочил к ней.
— Мне надо было быть внимательнее. Ты устала сегодня.
Не успела она оглянуться, как оказалась в спальне на огромной кровати.
— Это наша спальня? — спросила Луиза, с трудом приподнимаясь на локтях.
Комната поражала своими размерами. На стенах висели картины французских импрессионистов. Насколько Луиза могла рассмотреть с постели — Сезанн, Моне и Писсарро, хотя картины сами по себе были ей незнакомы. Тяжелые портьеры. Белый потолок.
— Лежи, — сказал Майкл. — Ты права, это наша спальня. По обеим сторонам ванные комнаты. Мы здесь совершенно одни.
Луиза ничего не понимала. В доме они одни, естественно, и в спальне тоже одни.
Майкл, беспокоясь из-за ребенка, обещал послать за врачом.
— Ерунда. Не надо врача. Это из-за оранжереи. Сейчас мне лучше.
— Но ребенок…
— Ничего с ребенком не будет.
Он беспокоился только о ребенке, и Луиза поняла, что напрасно тешила себя мечтами о его любви. Он любил ребенка, а она идиотка, что обманула сама себя. Луиза выпила воды и, поставив стакан на столик, откинулась на подушки. Серьги, которые ей подарил Майкл, ужасно мешали, и она сняла их. И ей снова захотелось помечтать. Все-таки он прислал ей прелестные серьги и замечательную записку. Нет, не может он ничего к ней не чувствовать. И не надо глупить.
— Извини. Мне правда лучше. Пойдем обратно.
— Ну нет. Нельзя. Ты не забыла, что беременна?
Его заботливость обрадовала Луизу. Она расслабилась и посмотрела на картины.
— Прекрасные репродукции. Мне нравятся.
— Это не репродукции, — возмущенно откликнулся Майкл. — Это оригинальные полотна. Сейчас они стоят гораздо дороже, чем я заплатил за них. Это мое первое вложение капитала.
— Вложение капитала? Но ты же их не продаешь?
— Если понадобится, продам. А иначе зачем вкладывать деньги?
Луиза посмотрела на свои серьги и подумала, что они, верно, тоже вложение капитала. На электрическом свету они сверкали как огонь. Майкл заметил ее взгляд.
— Нет, это не инвестиция. Я купил их для тебя. Свадебный подарок. Все невесты должны получать подарки.
Вероника любит природу. Мы… Вероника любит большие дома.
— А что ты подарил Веронике перед свадьбой? — спросила Луиза.
Майкл вскочил и заорал:
— Я не хочу говорить о Веронике! — На лбу у него вздулись жилы. — Это табу. Ты слышишь? Табу! Никогда не произноси ее имени! Никогда.
Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Луиза с облегчением вздохнула. Слава Богу, он ушел. Потом она отругала себя за недомыслие. Черт! Надо же быть такой идиоткой! Зачем было спрашивать? Но в глубине души она знала зачем. Ведь она ощущала присутствие Вероники в этом доме, да и Майкл дважды проговорился, отчего у нее появилось ощущение, что они не совсем расстались. Вероника! Вероника! Он только о ней и думал, едва въехал в ворота поместья. Луиза вспомнила, что даже не знает, как выглядит первая жена Майкла. Раньше это ее не интересовало. Ревность совсем ее не мучила до сегодняшнего дня. Она думала: прошлое — это прошлое и останется прошлым. А теперь… теперь все иначе. Теперь Луиза засомневалась.
Отложив бриллианты, Луиза встала и подошла к окну. В парке было темно хоть глаз выколи. Подняв раму, Луиза вдохнула прохладный вечерний воздух. Стояла непривычная тишина. Только филин ухал вдали. Потом опять наступила тишина, словно филина и не было.
Как Вероники. Может быть, она была, а может быть, ее не было вовсе. Теперь я здесь, сказала себе Луиза. Я — новая хозяйка Оффертона, новая миссис Барух. Однако неприятное чувство не покидало ее. Пусть филина не видно, но он есть и он пугает бедных мышек и других зверюшек, которые прячутся в траве. И Вероника так же. Однако Луиза приняла решение. Воспоминания не должны беспокоить ее. У всех вторых жен есть, наверное, сомнения насчет их предшественниц, однако надо сделать так, чтобы дом стал похож на нее, и тогда все будет в порядке. Майкл стал ее мужем. Он — отец ее ребенка. Чтобы отношения были хорошими, надо следить за своим языком и помнить, что Майкл женился на ней, потому что сам этого хотел. И не надо торопить события.
Майкл скоро возвратился.
— Извини, что так получилось, дорогая. Но ты же понимаешь, правда? Ты удивила и расстроила меня своим вопросом.
— Да, не надо было задавать его, — признала свою вину Луиза. — Я совершила бестактность.
Майкл открыл ей груди и погладил их.
— Прелесть! — пробормотал он, проведя пальцем по синей жилке. — Ребенок уже меняет тебя. Пойдем в кровать.