Бледный и дрожащий, мальчик кивнул и исчез за углом. Застегнув рюкзак, я надела
его на плечо. Подняв голову, поняла, что меня прижали к стене самой поразительной
парой темно-карих глаз, которые я когда-либо видела. Он не просто смотрел на меня, он
будто видел меня насквозь. Видел меня всю, будто я была обнаженной перед ним,
уязвимой и мягкой.
У меня перехватило дыхание, и я не могла отвести взгляд. Я почувствовала, как
сильные пальцы касаются моих поцарапанных при падении ладоней.
— У тебя идет кровь, — сказал он; его голос и акцент превратили эти обыденные
слова в музыку.
— Я... в порядке, — сказала я. Он все еще держал мою руку, и от его прикосновения
по моему телу растекся трепетный огонь. — Всего лишь царапина...
— Нет, о тебе нужно позаботиться. Твои колени тоже поранены. Пошли, пожалуйста,
пошли. — Он потянул меня за руку, мягко, но настойчиво. — Моя квартира здесь. Я
быстро приведу тебя в порядок.
Я посмотрела вниз и поняла, что колени тоже сочились кровью. Именно в этот
момент, они неожиданно заболели. И я вспотела...
Я позволила ему утянуть меня вверх по узкой, крутой лестнице, в просторную
однокомнатную квартиру. Она была чистой и опрятной, с кухней-столовой, маленьким
балконом с видом на улицу, маленьким столиком, покрытым белой льняной тканью, а
пустая бутылка вина превратилась в свечу.
— Присядь, пожалуйста, — сказал он, толкая меня на стул.
Он намочил угол полотенца и приложил его к моим рукам, опускаясь на колени
между моих ног. От его присутствия по моим венам растекся горячий электрический
огонь. Чернильно-черные волосы падали ему на глаза, брови нахмурились, когда он, ох,
так мягко прикоснулся к моим ладоням, и к каждому колену.
— Вот, теперь ты чистая. Тебе нужна перевязка? — спросил он.
— Нет, я в порядке, спасибо, — ответила я.
Я хотела, чтобы он продолжал меня трогать. Его руки на мне или на моих коленях,
это будет отлично. Может быть, чуть выше по моим ногам?
Вытащив рядом со мной другой стул, он сел на него верхом, опустив руки на спинку.
— Итак, mia bella (моя красавца), как тебя зовут?
Моя красавица? Я уже знала итальянский достаточно, чтобы понять, что это был
комплимент, и покраснела.
— Делайла, — ответила я, протягивая руку для пожатия.
Он взял мою протянутую руку и поцеловал ее, не отрывая от меня глаз. Его губы на
моей руке обжигали, как огонь, дрожь восторга пробежала по моей руке и, прокатившись
жаром по всему телу, осела тяжестью в животе. Он на самом деле поцеловал мою руку. Я
ни о чем не могла думать, все мысли испарились.
— Я Лука, — сказал он, после того, как я ничего не сказала.
— Ох, прости, да, я собиралась спросить, но я... ты... — я остановилась, делая
глубокий вдох и собирая свое самообладание. — Приятно познакомиться, Лука. Спасибо
большое, что вернул мою сумку, и позаботился обо мне.
Лука улыбнулся, сверкая прямыми белыми зубами на фоне темной оливковой кожи.
— Это было удовольствием для меня, Делайла.
— Не знаю, что бы я делала, если бы потеряла свою сумку. В ней находится все.
— Иногда Рим может быть очень опасным. Ты здесь одна?
Я кивнула.
— Это красивый город. Я всегда хотела увидеть Рим.
— Все так, как ты и думала? — спросил Лука, опуская подбородок на лежащие на
спинке стула, руки.
— И да, и нет. В некоторых вещах, все намного лучше, чем я когда-либо мечтала, но
в других...
— В некоторых вещах все не так прекрасно, да? Я это знаю. Я из... ты называешь ее
Флоренцией... и я тоже удивляюсь состоянием дел в Риме. Это сложное место. Ты должна
увидеть Фиренсе. Боже Мой. Так чудесно. — Он посылает мне причудливую, проказливую
и хитрую улыбку. — Так же чудесно, как ты, Делайла. Единственная вещь, которая нужна
Фиренсе, чтобы быть идеальной, это ты, гуляющая по ее улицам.
Я думаю, что растаяла, прямо тогда. Все, что я могла делать, это краснеть глядя в
сторону и вниз на потрескавшуюся, выцветшую плитку под ногами. Он собирается
вызвать у меня сердечный приступ? Он, правда, говорит обо мне?
— Я бы хотела увидеть Флоренцию... как ты ее назвал? Фиренс?
Он рассмеялся, посылая мне белозубую добрую усмешку.
— Нет, нет, нет, не Фиренс, с «е» на конце. Фиренсе. Флоренция — это английское
слово. Мы называем ее Фиренсе.
Я попробовала итальянское произношение, используя небольшой акцент, как делает
он:
— Фиренсе... так намного миловидней. Но да, думаю, дальше я отправлюсь во
Флоре... в Фиренсе.
— Как долго ты в Рома? — Он снова улыбнулся. — Так мы произносим «Рим» —
Рома.
— Предполагаю, я должна была немного выучить итальянский, прежде чем
приезжать, да? — рассмеялась я застенчиво. — У меня не было определенных планов.
— Ну, теперь ты учишь, не так ли? Я хороший учитель, я так думаю. Я научу тебя.
Например, «спасибо» это «grazie».
— Это первое, что я выучила. И «пожалуйста» это «per favore». — Я показала ему
приложение в своем телефоне, которое использовала для перевода. — Я выучила
несколько фраз благодаря этому.
Лука снова рассмеялся, махнув рукой, отклоняя мой телефон.
— Да. Технология — замечательная вещь, но, я думаю, нет ничего лучше, чем
человек, чтобы научить языку. Есть много нюансов, чтобы говорить по-настоящему, и ни
одна программа или приложение не смогут этому научить. — Он встал и протянул руку.
— После такой пробежки ты, наверное, проголодалась, да? Поешь со мной, Делайла.
Не было никаких сомнений. Я взяла его за руку и позволила ему поднять меня.
— С радостью.
Мы шли по улицам Рима, я должна сказать, он направлял меня неуловимыми
толчками. Он работал на винограднике, продавая коробки с вином в рестораны и бары по
всей Италии, и в некоторые соседние страны. Он был младшим из четырех детей, все,
кроме него, жили и работали в Фиренсе, в двух шагах от своих родителей. Большую часть
времени Лука путешествовал, но все еще проводил несколько недель с семьей «во время
праздников», как он выразился.
Мы сидели друг напротив друга в маленьком кафе, с видом на огромный, серый
корпус Колизея.
— Завтра я возвращаюсь в Фиренсе. Уже неделю я работаю в Риме, а за три месяца
до этого, путешествовал на севере. Я готов отправиться домой и есть еду моей мамы. —
Он улыбнулся. — Я тот, кого вы, американцы, называете «маменькиным сынком». И я
этого не стыжусь. Моя мама готовит лучшую еду во всей Италии.
— Это мило, что ты близок со своей мамой, — сказала я, потягивая вино, которое он
заказал, сухое, непроизносимое и вкусное.
— Мне кажется, что европейцы, гораздо ближе к своим семьям. Несколько раз я
ездил в Америку, и мне показалось, что так и есть.
— Думаю, ты прав, — ответила я. — Мы уезжаем, когда становимся достаточно
взрослыми, и возвращаться домой, становится все тяжелее. И частично, это потому, что
Америка такая большая.
— Но еще это вопрос культуры и воспитания детей, — сказал Лука. — Это не значит,
что американцы не любят семью, но для нас все по-другому, я верю в это.
Я позволила Луке сделать заказ за меня, мы ели медленно, наслаждаясь каждым
кусочком, рассказывая детские истории. Мне удалось избежать обсуждения причины,
почему я приехала в Италию, и я этим гордилась. Не говори о драме, сказал мне Джордж.
— Итак, почему ты приехала в Италию? Просто на каникулы? — У Луки был
хитрый взгляд, будто он знал, что это не так. — Я думаю, тут нечто большее. Ты здесь
одна, ведь так? Ни друзей, ни мужа, ни туристической группы?
Я колебалась, не зная, что сказать. В конце концов, я решила рассказать часть
правды.