— Это дети моего брата. Тебя обманули. И Билл отлично знает, что является их биологическим отцом. Он сам говорил мне об этом много раз, — ласково сказал я, сладко улыбаясь, а в груди опять все закипало. — Теперь, сделай одолжение, подними свою задницу и исчезни из моего кабинета. Иначе я вызову охрану.

— Нееет, Томми, это ты пытаешься всех обмануть. Ты и твоя шлюха. Билл не спал с ней тогда. Так откуда же она залетела, твоя святая Мария? Неужто непорочное зачатие? — всплеснула она ручками и хлопнула накладными ресничками.

— Откуда ты знаешь, с кем Билл спал, а с кем не спал? — ухмылялся я.

— Потому что он спал тогда со мной и только со мной! Билл только мой! Ни твоя русская шлюха, ни ты, ни ваша блядская мать не отберут его у меня.

Злость, живущая в груди со вчерашнего вечера, отчаянно залитая алкоголем, потраченная на подчиненных и успокоенная во время игры, взорвала меня изнутри. Я закрою глаза на оскорбление меня, я сдержусь, если начнут оскорблять Мари, но я порву за свою мать. Злость пружиной вытолкнула меня из кресла. Я вцепился в Тину обеими руками, боясь хоть на мгновение разжать пальцы, потому что тогда я ее ударю. Ударю по-настоящему, по-мужски, и никто меня не остановит. Я с силой сжимал одежду у нее на груди, чувствуя, как под пальцами рвется дорогое колье, как трещит ткань, как стучит ее сердце.

— Никогда… Никогда… Слышишь меня, тварь? — шипел я, периодически встряхивая ее. — Никогда даже в мыслях не оскорбляй мою мать.

Она орала, царапалась, пыталась вырваться. Я швырнул ее через весь кабинет, словно тряпку. Подлетел и снова схватил за грудки.

— Он хочет меня убить! Помогите! Спасите!

— Еще раз сунешься сюда — выкину в окно! — орал я ей в лицо.

— Спасите!

— Я буду бить тебя ногами до тех пор, пока не выбью все твои зубы! Пока ты не прекратишь хрипеть! Пока из тебя не выльется вся кровь и не вылетят последние мозги, которых у тебя все равно нет! — я снова от злости приложил ее об стену.

В кабинет влетела Габи, Билли и Карл, дежурный звуковик. Габи испуганно зажалась в угол. Билли и Карл попытались отбить у меня Тину, но ненависть и злоба все сильнее и сильнее раздувались во мне. Я вцепился в нее как бультерьер в жертву и трепал, трепал, трепал, не в силах разжать пальцы!

— Еще раз влезешь в мою семью! Оскорбишь мою мать! Мари! Тронешь ее детей! Я убью тебя за свою семью! Ты слышала меня?! Я уничтожу тебя за свою семью!

Карл не дал мне ударить по-настоящему. Навалился сзади, скрутил руки. Билли закрыл собой вопящую Тину, оттесняя ее в противоположную сторону.

— Что происходит? — влетел в кабинет Билл. — Тина! Том! Том! Ты рехнулся? Тина!

— Он хочет меня убить! Вы все слышали?! Все! — рыдала Тина, размазывая косметику по лицу. — Вот! Вот! Смотрите! Он порвал ожерелье и чуть не удушил меня! Моя одежда! Вот! Вы все свидетели! Он избил меня!

Я дернулся вперед, но Карл крепко держал меня.

— Успокойся, — приказал он мне в ухо.

— Ты сумасшедший! — завопил Билл на меня.

— Он сказал, что не даст нам жить нормально! Он сказал, что все сделает, чтобы разрушить наш брак! — жалась к нему Тина, содрогаясь в рыданиях. — Он пытался меня убить! Билли, Билли! Защити меня от этого убийцы! Вы все свидетели! Он хочет меня убить!

Я попытался высвободить руки, чтобы уж точно ударить ее.

— Уведи ее! — рявкнул Карл на Билла.

— Как ты можешь? — кричал мне в лицо брат. — Она моя жена! За что ты так ее ненавидишь?

Я лягнул его ногой в бедро:

— Очнись, идиот! Она разрушает твою жизнь!

Карл оттащил меня подальше от Тины и Билла.

— Убирайтесь все отсюда! — с коповской профессиональностью распластал он меня на столе, заломив руки за спину. — Габи, Билли, уберите их! Пошли вон!

Меня трясло от злости. Зубы стучали. Я понял, что не могу дышать, потому что Карл локтем пережал мне шею.

— Отпусти, — прохрипел я.

— Если ты пообещаешь, что больше не будешь ни на кого бросаться.

— Отпусти! — психанул я.

Карл быстро убрал руки и отошел в сторону.

— Что на тебя нашло?

Я потирал запястья и шею.

— Ну и захват, — процедил сквозь зубы.

Карл внимательно следил за каждым моим движением, как будто я псих и сейчас опять на кого-нибудь кинусь.

— Она оскорбила меня, Мари, детей и мою мать. Она сидела и оскорбляла меня. Нас. Всех!

— Это повод набить ей морду, — хмыкнул он с сарказмом и недовольно перекривился.

— Она хочет отобрать у нас студию.

Карл присвистнул.

— А на хуй она не хочет? Билл не даст.

— Билл?! — завопил я не своим голосом. — У Билла полная ампутация мозга и сознания! Он в коме!

Карл вздохнул:

— Вообще ничего нельзя сделать?

Я еще раз оценил горящую кожу на запястьях.

— Надо подумать. Она получит студию только через мой труп.

— С ней никто работать не будет.

— Здесь вообще никто работать не будет, — мстительно прорычал я.

Карл улыбнулся и вышел.

— Габи, сделай боссу кофе с коньяком. И побольше коньяка, — услышал я из приемной.

— Я за рулем! — крикнул я секретарше.

— Я безалкогольное! — отозвалась Габриэлла. Ой, ну какая дура! Где она видела безалкогольный коньяк?

Еще минут пятнадцать меня натурально трясло. Я выкурил несколько сигарет, но все равно не отпускало. Габи как-то странно косилась на меня, притащив мне третью чашку кофе.

— Габриэлла, — опять крикнул я секретарше.

Она тут же нарисовалась передо мной, словно стояла за дверью и только и ждала, когда я ее позову.

— Собери людей в переговорной.

Она кивнула, с настороженностью посмотрела мне в рот, видимо ожидая дополнительных распоряжений.

— Это всё.

— Герр Каулитц, все собрались, — через две минуты сообщила мне секретарша. Я даже не успел посмотреть, как там мои мальчики.

Я выбрался из-за стола и решительно направился в переговорную.

Наш небольшой коллектив забился в маленькой комнате, собрав по офису все стулья. Все внимательно смотрели на меня. Габи и Билли держали наготове записные книжки, чтобы зафиксировать мои гениальные мысли.

— Я собрал вас здесь для того, чтобы извиниться за произошедшее. Мне очень жаль, что вы стали свидетелями этой безобразной сцены. Эта женщина… — Меня опять затрясло. Я сделал над собой усилие и продолжил: — Эта женщина разрушила семью моего брата. Она поссорила его со мной, родителями, со всеми. Сегодня она позволила себе покуситься на самое святое — мою мать. Она серьезно ее оскорбила. Я вел себя недостойно, не сдержался и повелся на провокацию. Мне очень жаль, что так получилось. Прошу извинить меня.

Сотрудники продолжали смотреть на меня, не шевелясь.

— Том, может по пивку? — осторожно подал голос Карл.

— Да, Том, давай, — поддержал друга Вольфган. — День сегодня полное говно. Заодно и расслабишься.

— Только без фанатизма и стриптиза на окне. — Я достал из портмоне двести евро. — Габи, Билли, сгоняйте в магазин. Купите что-нибудь на стол и выпить. Если кто-то хочет, может валить домой. Пусть этот мерзкий день уже закончится.

И я позорно ретировался в свою нору. Надо пройти еще пару уровней и замочить еще десяток тиномонстров.

Все-таки дети — это чудесно! После небольшой попойки на работе, я уехал к Мари, посчитав, что только там могу нормально расслабиться. К тому же она должна была вернуться с работы ближе к часу ночи, поэтому надо было отпустить фрау Ирину домой. Мы возились с детьми на полу в гостиной, играли в лошадку. То есть я был кривой на все четыре лапы лошадкой, а Дэнни и Алекс пытались на мне кататься. В итоге дело кончилось тем, что мы с детьми начали табуном бегать на четвереньках из комнаты в комнату, пугая своим лихим видом несчастную фрау Ирину. Когда у старой лошадки кончились силы и она протянула усы, лапы и хвост поперек коридора, Дэнни забрался ей на живот и обхватил ручками и ножками. Алекс попытался спихнуть брата, но тот крепко держал мое неподвижное тело. Алекс захныкал и уполз от нас на кухню. Я различал их! Это было мое главное достижение! Нам больше не нужны были браслеты и разные комбезы. Я очень четко отличал детей.