— Том, иди. Спасибо тебе за чудесный день, но давай как-нибудь выпутываться из всего этого. Думаю, нам надо ограничить себя в каких-то моментах.
— Например?
— Например, не вторгаться в интимную зону друг друга. Мы заигрались, Том. Я тебе не жена, а ты мне не муж. Ты всего лишь дядя своих племянников.
— Всего лишь? — Она даже не представляла, как обидела меня.
— Всего лишь, — четко ответила Мари, низко-низко опустив голову.
— Мне казалось, что я для них больше, чем «всего лишь дядя».
— Прости, я не так выразилась, — замялась она, отступая. — Просто я хотела сказать, что ты…
— Что я?
Мари растерянно смотрела перед собой.
— Ты брат Билла, — выдавила хрипло.
Твою мать!
— И что? — с вызовом. — Я не имею права тебя любить?
— Любить? — перепугано уставилась на меня.
— Да! Я не имею права любить тебя? Или ты не видишь?
— Нет… — трясла она головой, закрывая лицо. — Этого не может быть. Я же спрашивала тебя… Я несколько раз спрашивала тебя об этом, ты всегда нес какую-то чушь! Я думала… Бред… Ты брат Билла…
— И что? Я не могу тебя любить?
— Я не знаю… Не знаю… Ты же брат Билла… Ты его близнец… Ты не можешь меня любить…
— Я ущербный что ли какой-то?
— Ты брат Билла.
— И что?
— Но это ненормально любить женщину своего брата!
— Я его женщину терпеть не могу. Ты не его женщина. Ты свободная женщина.
— Но ты брат Билла.
— Что ты хочешь от меня? Ты можешь это повторить еще миллион раз, но я не перестану от этого быть братом Билла.
— Ты всегда и везде подчеркиваешь, что я женщина Билла. Даже вчера…
— Ты хочешь вернуться к нему? Без вопросов, я устрою.
— Нет! — завопила так, словно обожглась. — Нет! — добавила тише.
— Тогда в чем проблема? Не ты ли мне вчера кричала в лицо, что хочешь, чтобы тебя любили? Сейчас перед тобой стоит мужчина, который тебя любит, который хочет быть твоим мужем и отцом твоих детей, решать твои проблемы и терпеть твои заскоки. Вот он я, весь твой. Бери. Пользуйся.
— Господи… Я никак не могла понять, зачем ты все это делаешь для нас… Я думала, что это Симона, что ты с подачи Симоны… — бормотала она, отодвигаясь от меня, как от прокаженного. — Я знаю, она… Она… Она надеялась, что… А это ты… САМ…
— Я люблю тебя. И любил всегда. Уже много лет.
— И Билл… Он же говорил… Он всегда говорил… — снова закрыла лицо руками, забившись в угол у шкафа.
— Мари, — Я оторвал ее руки от лица и постарался поймать бегающий рассеянный взгляд. — Мари, посмотри на меня. Я любил тебя все эти годы. Пока ты была с братом, я не позволял себе даже думать о тебе, но сейчас…
— Ты брат Билла, — смотрела она тревожно.
— Да, я брат Билла.
— Ты не можешь меня любить.
— Но я люблю тебя.
— Но ты брат Билла.
— И что?! — заорал я на нее и затряс за плечи. — Я не человек?! Я не могу любить тебя?!
— Ты родной брат Билла. Ты говорил, что я для тебя, как сестра. Ты живешь с другой женщиной, которую я считаю своей подругой!
— Я не живу с ней.
— Что ты врешь?
— Я не вру. Я не живу со Сьюзен уже месяц. С тех пор, как разрешил себе думать о тебе. Мари, ты больше не с Биллом, я свободен. Я люблю тебя и наших детей. Пожалуйста, дай мне шанс. Я все сделаю ради тебя. Я постараюсь быть тебе отличным мужем и не огорчать.
— Ты брат…
— Да-да, я брат Билла. Ты все обо мне знаешь. Давай хотя бы попробуем… Дай мне шанс.
— А что скажет Билл?
— Не поверишь, меня меньше всего сейчас волнует, что скажет Билл, что он подумает и даже не волнует, что он сделает. Я хочу быть с тобой. Сегодня я понял, что хочу иметь семью. Я, ты и дети. Наши дети.
— Но это дети Билла.
— Это мои дети. Посмотри на фотографии — у нас даже выражения лиц одинаковые.
— Том, я очень любила твоего брата. Ты сможешь жить с этим? — в ее глазах стояли слезы.
— Смогу.
— Он был самым-самым. Он навсегда останется для меня самым-самым.
— Смогу.
— Я носила под сердцем его детей. Ты сможешь каждый день видеть его детей?
— Смогу.
— И ты сможешь жить, зная, что я, возможно, все еще люблю его?
— Смогу. Ради тебя я все смогу. Дай мне шанс. Я уезжаю сегодня рано утром в тур. Меня не будет два месяца. Я хочу, чтобы ты подумала и решила, сможешь ли ты жить со мной — Томом, близнецом Билла. Я буду звонить тебе каждый день, каждую свободную минуту. Когда я вернусь, мы поговорим с тобой еще раз. Дай мне шанс, Мари. Я тебя не подведу.
Я не стал ее целовать перед уходом. Мари так забилась в угол, что я боялся, что она сорвется в истерику. Просто махнул ей рукой и вышел из квартиры. Проблема теперь только в одном — сообщить Сьюзен, что я с ней оказывается не живу. Боюсь, тут истерики не избежать.
Маленькая подборочка видео с твинсами:
Глава 10
Самое страшное — это сделать первый звонок после вчерашнего. Дома я появился всего на пару часов, чтобы собрать кое-какие вещи и забрать документы. Сью не спала. Ждала меня. Сидела в интернете и с кем-то болтала.
— Томми, милый, — обвила меня руками.
— Привет, — поцеловал я ее в висок. — Почему не спишь?
— Тебя жду.
— Я ненадолго. Вещи, документы…
— Я собрала все. Том… — посмотрела в глаза.
Я вздохнул и коснулся губами ее губ. Она мягко меня поцеловала, убрала с лица волосы, провела пальчиками по коже.
— Хочешь, я поеду с тобой?
— Сумасшедшая, — ласково улыбнулся я. — Ты через неделю превратишься в невменяемую истеричку. Сначала у тебя начнутся проблемы с разницей во времени. График будет скакать: тебе надо будет, то заставлять себя ложиться спать в пять вечера, то бодрствовать в три ночи. Потом у тебя все города превратятся в один, и ты начнешь путаться, где находишься, что за страна. Переезды, перелеты… неудобные полки в автобусах, гул мотора… Зачем тебе все это?
— Зато я буду рядом с тобой.
— Не стоит. Мы возненавидим друг друга через неделю.
Она обидчиво выпятила нижнюю губу. Я потрепал ее по голове и ушел в комнату. Надо собраться. Скоро выезжать. Черт… Только совершенно не понятно, как ей сказать, что я решил прекратить наши отношения? Не могу… Может, взять ее в тур и через неделю она сама от меня сбежит? Хорошая идея, кстати… У меня было полчаса на то, чтобы отогнать машину Мари. Я погрузил в тачку чемоданы, поцеловал на прощание Сьюзен, и уехал, сказав, что перегоню машину родителям. Мол, отчим обещал показать ее специалистам — «мозги» барахлят (они и правда барахлили, но не так критично). По дороге я заказал такси к дому Мари. Доехал до нее и занес ключи и документы от машины. Пусть пользуется, пока меня не будет. Мари спала. Алекс спал у нее под боком, Даниэль — в своей кроватке. Когда я пожелал ему слушаться маму и беречь ее, он сонно улыбнулся, дернув ручкой. Я усмехнулся. Мари как-то сказала, что, если дети улыбаются во сне, значит их целует ангел. Я не ангел, но почему-то было приятно, что мы с тем самым ангелом стоим у кроватки одновременно. Значит, все будет хорошо. Еще раз перед уходом посмотрел на спящую парочку — моя птичка, теперь и у тебя все будет хорошо, в лепешку расшибусь, но сделаю тебя счастливой, только дай мне шанс.
Автобус все дальше увозил меня от Берлина. Первый концерт в Дортмунде, потом Кёльн, Брюссель, Париж, Мадрид... Как раньше. Только работы теперь больше, ответственности еще больше, впрочем, денег тоже больше. Быть продюсером не так плохо с точки зрения артиста. Хотя я бы предпочел выходить на сцену в восемь вечера, отыгрывать свои полтора часа и валить обратно в номер, не заморачиваясь никакими проблемами. Теперь я постоянно буду на связи по телефону с кучей народу, а вечером буду падать в кровать и умирать до утра. Надо еще как следует продумать план наступления. Женщина любит ушами — эту аксиому я знаю с малолетства. «Много ли надо одинокой бабе? Приласкал, пару добрых слов сказал, она уши и развесила!» — утром со смехом обсуждали техники. Я стоял рядом, курил и… бесился. Нет, с Мари надо действовать осторожно. Будь она обычной женщиной, в которую я влюбился бы без памяти, то и проблем не было бы. Но у меня есть один колоссальнейший минус — я близнец ее бывшего мужчины и отца ее детей. И пусть она знает меня тысячу лет, пусть отличает по голосу и считает, что у меня глаза чуть-чуть темнее, но именно сейчас все это может испортить наши отношения. Я не хочу быть для нее всего лишь заменой брата. Я хочу, чтобы она принимала меня за меня. Да, я брат Билла, но я не Билл. И за два месяца я докажу ей это. Осталось только набраться смелости и позвонить, а я все оттягиваю и оттягиваю свой приговор.