В полдень работы были остановлены, и когда они вернулись обратно в лагерь, то увидели там маленького чумазого мальчишку, сидящего на корточках и дожидавшегося их. Ему было лет двенадцать, у него было круглое смуглое лицо и трахома на одном глазу. Во рту у него не хватало зубов. Заметив приближающиеся машины, он быстро вскочил.
— Умда послал меня, — объяснил мальчик, тараторя по-арабски. — Я пришел из Эль-Тилль, мне велели поговорить с бородатым. Это вы сын Дэвида, сэр?
— Я доктор Дэвисон, да, в чем дело, мальчик?
— Матери Искандера нужна шейха. Она рожает. — Зачем ей нужна шейха? Неужели нет ни одной акушерки?
— Аллах! У матери Искандера большие трудности! Она кричит уже три дня, но ребенок просто не хочет появляться на свет. Акушерки не знают, чем ей помочь. Ей нужна шейха.
— Неужели никто не позвал доктора из Эль-Миньи?
Мальчик сплюнул в песок и вытер рот рукавом.
— Отец Искандера не хочет, чтобы городской врач увидел интимную область его жены. Нам нужно торопиться, доктор Дэвисон!
Марк повернулся к Жасмине и спросил по-английски:
— Самира действительно может помочь?
— Все, что старая ведьма может сделать, так это наклониться над женщиной и петь. Мать и ребенок — оба погибнут. Я видела это уже много раз.
Марк задумчиво почесал бороду.
— Как насчет вас? Вы — женщина. Они наверняка не будут иметь ничего против, если роженице поможет женщина. Вы можете это сделать?
— Я могу попытаться, доктор Дэвисон, но они вряд ли придут от этого в восторг. Они не доверяют врачам.
Он улыбнулся:
— Возможно, если вы будете петь, принимая ребенка…
Жасмина улыбнулась в ответ:
— Мне нужно захватить кое-что в палатке.
Когда она быстро удалилась, мальчик в замешательстве посмотрел ей вслед.
— Жасмина поможет матери Искандера, — объяснил Марк.
— Аллах! Меня прислали, чтобы я привел шейху! Меня прибьют!
Марк как раз хотел подбодрить мальчугана, похлопав его по плечу, когда краем глаза заметил в стороне темный силуэт. Повернув голову, он увидел старую Самиру, мрачно смотревшую на него из дверей общей палатки. Она смотрела так пристально, что ему пришлось отвести глаза.
Когда вскоре после этого вернулась Жасмина со своей медицинской сумкой, старая феллаха затрещала, как попугай, указывая на свою соперницу костлявым пальцем.
— Ты одеваешься как мужчина и выставляешь напоказ свое бесстыдство! — пронзительно кричала она по-арабски. — Ты скрываешь свое происхождение, но когда раздеваешься, ты по-прежнему остаешься феллахой!
На мгновение Жасмина остановилась и, словно окаменев, застыла на месте. Но тут она почувствовала, что Марк бережно взял ее за локоть, и услышала, как он сказал:
— Пойдем.
Мальчик помчался впереди них, вскочил в «лендровер» и, встав ногами на заднее сиденье, как герой-победитель осмотрел лагерь. Перебросившись парой слов с Роном, Марк сел за руль, и они поехали.
Люди удивленно смотрели им вслед, когда они шли за мальчиком по узким переулкам, но никто не проронил ни слова. Жасмина ловила на себе подозрительные, полные презрения взгляды, когда она, в защитной рубашке и брюках, шагала рядом с Марком. Временами из темных дверных проемов домов до нее долетали приглушенные ругательства.
Когда они приблизились к амбару, Марк услышал хриплый голос выступающей по радио Умм Култум, самой популярной певицы Египта, и догадался, что они находятся недалеко от выбеленного дома умды.
В тот же момент перед ними предстал и сам умда. Облокотившись на свою трость, он стоял в пустом дверном проеме дома из речного ила и с опущенными уголками губ смотрел на обоих гостей. Мальчик быстро исчез.
— Добрый день, хагг, — поздоровался Марк, улыбаясь и подняв обе руки. — Мир вам и вашему дому.
— Мне нужна была шейха.
Марк сразу же перешел в наступление:
— Шейха работает на меня и не может прийти. Но вместо нее я привел кое-кого другого…
— Вы пришли один, доктор Дэвисон.
Марк тихо присвистнул сквозь зубы и заметил, как Жасмина сделала шаг назад. Из дома доносились тихие стоны женщины.
— Вам нужна помощь, хагг.
— Нам нужна шейха.
— Я привел врача.
Умда сплюнул точно так же, как это сделал мальчик в лагере, и ответил:
— Шейха не принадлежит вам.
Марк не знал, что больше раздражает его, упрямый старик или невыносимая жара. Но как только он собрался выплеснуть свою злобу, из-за угла появился еще один человек и присоединился к ним.
Это был маленький круглый мужчина в черных брюках и белой рубашке, рукава которой были высоко закатаны. Он прислонился к грязной стене, рассматривая гостей с таким выражением лица, как будто ему все уже надоело.
— Они ждут ее колдовства.
— Кто вы?
— Я доктор Раман из городской больницы Эль-Миньи.
Марк заметил, что молодой мужчина имел при себе такую же черную сумку, что и Жасмина, и выглядел очень устало.
— Вас вызвали жители деревни?
Доктор Раман покачал головой:
— Я как раз совершал свой обычный обход. За мной закреплены тридцать деревень, и раз в месяц я заезжаю в Эль-Тиль. Я увидел женщину внизу у реки. У нее начинались роды, и она пыталась есть речной ил. Здешние жители, знаете ли, верят в то, что так они обеспечат себе рождение сына. Я собирался отвести ее обратно в деревню, но, как только я прикоснулся к ней, мужчины пригрозили мне вилами. Я поговорил с акушеркой. Ребенок лежит головкой вверх. Но мать скорее согласна умереть, чем подпустить меня к себе. Что же я могу поделать?
— Мисс Шукри учится на врача. Я подумал, что она, возможно, сможет помочь.
Доктор Раман бросил на нее беглый равнодушный взгляд.
— Эти деревенские бараны ничего другого и не заслуживают, — произнес он затем.
— Аллах! — прошептала Жасмина.
Доктор Раман отошел от стены дома.
— Я не играю здесь роль спасителя. Я уже давно отказался от идеализма. Надежды, которые я питал, когда учился на врача, улетучились после первого же года работы в городской больнице. Я получаю пятьдесят фунтов в месяц и должен за это заботиться о двух тысячах крестьян, которые мне не доверяют и ненавидят меня. Они необразованы, и мне приходится воевать с ними каждый раз, когда я хочу им помочь.
— Они имеют право не доверять вам, — внезапно заговорила Жасмина, чем очень удивила Марка. — Вы же даже не станете осматривать феллаха, если он не заплатит вам пяти фунтов. И если его семья не сможет раздобыть деньги, вы просто оставите его умирать.
Доктор Раман пожал плечами:
— Хотя я сам никогда этого не делал, но я не стал бы упрекать моих коллег, которые так поступают. Правительство взваливает на нас непосильное бремя, не желая за это платить соответствующим образом. Почему мы должны лечить этих животных бесплатно, когда наше образование досталось нам тяжелым трудом и мы заслуживаем, чтобы наш труд оплачивали не хуже чем любой другой? Феллах не станет мне дарить свое зерно, почему же я должен бесплатно его лечить?
— Где женщина? — поинтересовался Марк.
— Ее муж вас не впустит. Я знаю этого Хабиба и могу вам рассказать, что это за человек. В прошлом году он пришел ко мне в клинику, чтобы его вылечили от болезни, и я отправил его с лекарством домой. Когда я осматривал его в следующий раз, он страдал все той же болезнью. Тогда я спросил его: «Ты принимал лекарство, которое я тебе дал?» На что он мне ответил: «Я не мог, доктор. Ложка слишком большая. Я просто не могу просунуть ее в бутылочку!»
Марк обратился к умде:
— Разрешите мисс Шукри осмотреть женщину. Может быть, она сможет помочь.
— Хабиб — мой племянник, — ответил старик. — Его ребенок будет принадлежать моему роду. Мне следует быть осторожным.
— Чего вы хотите, хагг? Чай? Кока-колу?
— Мир перевернулся! — фыркнул доктор Раман. — Мы дошли уже до того, что врач должен платить пациенту.
Но умда подозрительно притих, у него был сосредоточенный вид, и казалось, что он размышлял. Наконец он сказал:
— Мы молим Аллаха за мать Искандера.
В этот момент в дверях появился человек, темнокожий феллах, который то заламывал руки, то утирал слезы. Он так быстро говорил что-то умде, что Марк ничего не смог понять. И снова он был удивлен, когда Жасмина вмешалась: