— Мистер Холстид, я защитил диссертацию о языке древних египтян. Я читаю иероглифы так же свободно, как любой английский текст. Я знаю свое дело.
— Но в том, что вы сейчас прочитали, нет никакого смысла!
— Кому вы это говорите?
Хасим откашлялся и спокойно проговорил:
— Друзья мои, мы все постепенно начинаем терять терпение. Но если мы будем спорить, это не пойдет экспедиции на пользу. Может быть, мы пока оставим эту надпись, а потом…
— Никаких потом, — перебил его Холстид. — Наступает самая жара, и скоро уже совсем будет невозможно работать. А там — Рамадан. Нет, мы должны найти гробницу сейчас или никогда.
Марк еще раз взглянул на лежавший перед ним лист бумаги, на котором была довольно точная копия стелы. Так как Рону не удалось сфотографировать стелу, Марк в конце концов взял бумагу для бутербродов, наложил ее на камень и заштриховал углем. Этим способом он пользовался и раньше при изучении настенных рельефов, когда освещение было недостаточным для того, чтобы на фотографиях проявились мельчайшие детали. Потом, чтобы удобнее было работать, он скопировал кальку на новый лист бумаги, который и принес с собой, чтобы показать всем остальным за ужином.
— Вы уверены, что надпись не содержит дополнительных сведений, доктор Дэвисон? — спросил Холстид.
Марк развел руками:
— Но я же вам все прочитал. Предостережение держаться подальше, имена семи стражей, несколько заклинаний и в конце эта загадка.
— Вы говорите, что под Амон-Ра подразумевается солнце, а вниз по течению — значит на север.
— Да, мистер Холстид.
— Значит, в этом месте допущена ошибка. Или это не Амон-Ра, или он плывет не вниз по течению.
Марк вздохнул и покачал головой:
— И то и другое переведено правильно, мистер Холстид. Поверьте мне, я тоже в недоумении, как и вы.
Рон взял стакан, одним залпом осушил его и снова наполнил из бутылки, которую он принес с собой на ужин.
— Меня больше всего смущает этот «глаз Исиды». Как преступник может быть им отмечен и почему?
Марк перевел взгляд на нижнюю строку иероглифов и снова принялся изучать тот фрагмент текста, о котором говорил Рон. Там был отчетливо виден треугольный символ, который произносился как «септ» и использовался в значении глагола «быть отмеченным», далее следовала фигура сидящей Исиды и слово «юдят», обозначающее «глаз».
— А что насчет собаки? — спросил Холстид. — Собака здесь вообще не упоминается.
— Нет, даже напрягая все свое воображение, ничего подобного здесь невозможно вычитать.
— Доктор Дэвисон. — Холстид сцепил руки и положил их на стол. Он, казалось, нервничал и дрожал. — Невиль Рамсгейт пишет, что он взглянул наверх и там, «где тысячу раз равнодушно блуждал его взгляд», обнаружил собаку. Потом он говорит, что понял, насколько простым было решение этой загадки. Почему же вы не можете найти его?
— Тот же самый вопрос я могу задать и вам, мистер Холстид.
— Черт побери, Дэвисон, кто из нас египтолог?
Марк спрятал руки под стол и изо всех сил сжал кулаки. Со спокойным и равнодушным видом он перевел разговор на другую тему:
— Абдула нанял двух женщин из Хаг Кандиль, которые будут стирать белье. Они придут завтра утром. Я прошу вас всех собрать свои грязные вещи и отдать их в стирку до того, как мы отправимся в каньон. Если у вас есть какая-нибудь особенная одежда, миссис Холстид, например вещь, требующая бережной стирки… миссис Холстид?
Алексис, смотревшая ему прямо в лицо, моргнула и спросила:
— Что вы говорите?
После того как он повторил свой вопрос, она немного поморщилась и рассеянно ответила:
— О, да-да… у меня действительно есть… несколько вещей…
Марк встал и свернул лист с иероглифами. Когда остальные начали тоже неторопливо подниматься с мест, он сказал:
— Пока мы не сможем разгадать загадку, мы будем продолжать прокладывать канавки. Никто из вас не обязан выезжать на место раскопок, если он этого сам не хочет…
— Мы будем с вами, доктор Дэвисон. — Сенфорд Холстид взял жену за локоть и повел ее к выходу, там он ненадолго остановился и прошептал ей что-то на ухо. Но Алексис, казалось, его не слушала, так как ее лицо оставалось безучастным. Она машинально кивнула и вышла из палатки на солнечный свет.
Когда Холстид повернулся и слегка прихрамывая пошел обратно, Марк удивился. Еще больше он был удивлен, когда Холстид обратился к нему с наигранной небрежностью:
— Дэвисон, скажите, не могли бы вы мне еще кое в чем помочь. Я… хм… недавно случайно услышал одно слово и теперь постоянно спрашиваю себя, что бы оно могло значить.
— Как звучит это слово?
— На-кемпур.
Марк сложил губы трубочкой, немного подумал и повернулся к Рону, который как раз вставал.
— Ты не знаешь, что значит «на-кемпур»?
Рон покачал головой.
— Оно… — помедлив, начал Холстид. — Оно современное или древнее?
Марк поднял брови:
— Ну, если вы его услышали от кого-то недавно, то оно, должно быть, современное. Но теперь, когда вы спросили об этом, мне кажется, что оно действительно звучит как древнеегипетское.
— Но вы не знаете, что оно значит?
— Нет, что-то ничего не приходит в голову…
— Ну, ничего страшного. Это не так уж и важно.
Холстид повернулся на каблуках и направился к выходу. Вскоре к Марку подошел Хасим и тихо проговорил:
— Думаю, будет разумнее всего пока ничего не сообщать в министерство. Я хочу подождать, пока не будет найдена сама гробница, понимаете?
Марк рассеянно кивнул.
Вместо того чтобы уйти, Хасим в некоторой нерешительности остался стоять рядом с Марком, как будто бы о чем-то размышляя. Затем он спросил приглушенным голосом:
— Доктор Дэвисон, вам или кому-нибудь другому не докучают скорпионы?
— Абсолютно нет. А вам?
— Хм, да. Не так чтобы очень часто… Но все-таки, не могли бы вы мне что-нибудь посоветовать?
— Ну, прежде всего проверьте, нет ли в палатке дырок. Постоянно следите за тем, чтобы полог на двери был плотно закрыт. Можно еще поставить ножки вашей кровати в миски с керосином. Поговорите об этом с Абдулой.
— Да-да, спасибо.
Хасим, казалось, все еще находился в некотором замешательстве, однако, решив, по-видимому, удовлетвориться этим ответом, он быстро вышел из палатки. Рон последовал за ним с бутылкой в руке, бормоча что-то о том, что он собирается разбить свою камеру о камни. В общей палатке остались только Марк, Жасмина и старая феллаха.
Странно, что Самира в столь поздний час была еще в лагере. Ужин уже давно закончился, огонь в плите был потушен, а посуда убрана. Но, несмотря на это, она сидела в своем темном углу и возилась там с чем-то, что издалека невозможно было рассмотреть.
Марк взглянул на Жасмину. Ее руки и кисти были все еще забинтованы марлей, а шея и лицо усеяны мелкими красными пятнышками. Ему вспомнилось, как приятно было держать ее в своих объятиях.
— Как вы себя чувствуете? — осторожно поинтересовался он.
— Уже совсем хорошо.
Они впервые решились заговорить о том, что произошло прошлой ночью. Жасмина тихо сказала:
— Не знаю, как это могло произойти. Я внезапно проснулась, а воздух был наполнен… — Ее голос сорвался.
Марк положил руку ей на плечо:
— Этого больше не случится. Абдула тщательно проверил вашу палатку. Просто невозможно, чтобы такие стаи насекомых снова смогли проникнуть в нее. — Он помедлил. В какой-то момент ему показалось, что он и сам не верит в то, что говорит. — В любом случае рабочие переставили вашу палатку, так что она находится теперь рядом с моей. Возможно, это с самого начала было связано с местом, которое по какой-то причине привлекало насекомых. Я распорядился, чтобы Абдула опрыскал окна и двери средством против насекомых. Теперь они оставят вас в покое.
Она посмотрела на него темными выразительными глазами.
— Спасибо, — пробормотала она и вышла из палатки.
Марк принялся искать в кармане рубашки резинку, чтобы скрепить свернутые бумаги. Его взгляд невольно остановился на старой феллахе — та механически продолжала заниматься своим делом в углу. Похлопывая свернутыми бумагами по ладони, он снова задумался о видении, которое весь день не выходило у него из головы, преследовало его на каждом шагу и отвлекало от научной работы. Женщина в белом…