Барбара Вуд - Семь демонов

— Я спал? Она всего лишь плод моего воображения или я постепенно схожу с ума?

— Время пришло, господин. Борьба скоро начнется. Нам нужно спешить! — Ночной ветер развевал ее черный наряд. — Сейчас вы должны следовать за мной, господин.

— Куда?

— Я должна вам кое-что показать.

Прежде чем он успел задать ей еще какой-нибудь вопрос, старуха отвернулась от него и зашаркала по песку.

Марк в растерянности последовал за ней.

Самира вела его вверх по Королевскому Вади — она семенила впереди. Полная луна и звезды освещали им путь, но все равно был ужасно темно, и Марку приходилось поторапливаться, чтобы не потерять ее из виду. Трижды — один раз даже на коптском — он крикнул ей, чтобы она остановилась, но Самира, казалось, его совсем не слышала. Она без устали шагала вверх по Вади, то и дело спотыкаясь о камни, но не обращая на это никакого внимания.

Воздух становился все холоднее. Они свернули в узкое ущелье, которое уходило в сторону от Вади недалеко от Царской гробницы. Голые стены скал устрашающе обступили их. Марк последовал примеру старухи и с двух сторон уперся руками в скалы, чтобы не потерять равновесия.

Эта глубокая расселина начинала круто подниматься в гору и местами была настолько опасной, что Марку и Самире приходилось ползти на четвереньках. Насквозь пропитанная потом рубашка Марка ледяным саваном облепила его тело. Он дышал часто и отрывисто. Старая феллаха неустанно продвигалась вперед. Она проворно карабкалась по скалам, ни разу даже не взглянув назад.

Это был долгий, опасный подъем, и когда они наконец добрались до находящегося наверху пустынного плато, Марк опустился на колени и стал судорожно глотать воздух. Сильный, резкий ветер проносился над ним, и от холода было трудно дышать. Когда Марк провел рукой по лицу, он заметил, что его ладонь расцарапана и кровоточит.

Самира, которая тоже пыталась отдышаться и при этом шаталась так, что Марк было подумал: ей пришел конец, — все же настойчиво продолжила свой путь. Он попытался окликнуть ее, но у него не хватило на это ни сил, ни воздуха. Потом он споткнулся и всем телом упал на песок. Когда он чуть позже снова пришел в себя и поднял глаза, то на расстоянии нескольких метров увидел Самиру, которая, подобрав под себя ноги, сидела на песке. Она раскачивалась всем телом и тихо пела точно так же, как делала это раньше, когда они с Жасминой нашли ее рядом с общей палаткой. Когда Марк тяжело поднялся и, пошатываясь, побрел к ней, он заметил в серебристом свете луны, что феллаха снова жует какие-то листья.

— Ну и что все это значит? — спросил он. Его голос нарушил тишину пустыни и эхом унесся к звездам.

Вокруг него простирался голый, лунный ландшафт. Поверхность плато ночью выглядела совсем не так, как днем. Теперь ужасные отвесные скалы походили на фантастические руины. Их можно было принять за обломки колонн и разрушенные дворцы какой-то внеземной цивилизации. Ущелья и овраги, как огромные змеи, извивались по равнине. Это был невероятно опасный мир.

Он присел рядом с Самирой.

— Зачем ты привела меня сюда?

Хотя ее глаза были широко раскрыты, она, казалось, не видела его. Она все еще раскачивалась взад и вперед и невозмутимо продолжала распевать свою монотонную песню.

— Проклятье! — закричал Марк. — Сумасшедшая старая ведьма!

Марк выпрямился и стал озираться в темноте в поисках тропинки, которая вела бы вниз. Он знал, что больше никогда не сможет найти ту дорогу, по которой они пришли сюда.

Слишком многие из этих узких ущелий переходили в глубокие пропасти или каньоны, которые не имели выхода и в которых он был бы безнадежно отрезан от мира. На следующий день Абдуле, по-видимому, не удастся сразу найти его, и тогда на него нападут дикие звери.

— Послушай! — закричал он. — Отведи меня обратно в лагерь!

Самира продолжала свои монотонные завывания, не отрывая глаз от одной точки на востоке.

В ярости Марк наклонился к ней и схватил ее за костлявые плечи:

— Я не знаю, где мы! Отведи меня обратно!

Когда он начал ее трясти, старуха быстро с невероятной силой схватила его за руки:

— Подождите, подождите, господин. Уже, уже.

— Подождите, подождите! Чего я должен ждать? Боже всемогущий!

Марк оттолкнул ее руки и отступил назад. Он повернулся вокруг своей оси, чтобы сориентироваться, и попытался успокоиться. «Мы ведь не могли далеко уйти, — размышлял он. — Но все же мне кажется, что мы карабкались несколько часов. Зачем я только пошел за ней?» Абдула… Абдула начнет завтра утром искать меня. Сколько ему потребуется времени? Дни…

— Господин!

Когда он взглянул на нее, Самира вытянула правую руку, указывая кривым коричневым пальцем наверх. Она показывала на одну точку на горизонте.

— Сейчас, господин! — закричала она.

Марк повернулся. Он увидел начало утренней зари, первые тонкие пастельного цвета лучи восходящего солнца. И прямо над горизонтом, на линии, где, казалось, пустыня соприкасалась с небом, он заметил маленькую светящуюся точку.

Задул утренний бриз и растрепал его волосы, а Марк затаив дыхание смотрел на неподвижную звезду, висящую на краю света. Как прикованный следил он за ней, в то время как небо становилось все светлее. Внезапно он заметил золотую солнечную корону в виде слегка мерцающей полоски на горизонте, но не отводил взгляда до тех пор, пока свет не стал слишком ярким и ему не пришлось отвернуться.

Он еще долго стоял на плато, пока тьма не уступила место сияющей утренней заре, и слушал пение Самиры «Невероятно», — прошептал Марк, когда солнце уже совсем взошло и звезда стала невидимой. Он нашел собаку.

— Сириус… — повторил Рон, задумчиво постукивая по столу пустым бумажным пакетом.

— Как и написано у Рамсгейта. Все до смешного просто.

Марк вернулся в лагерь совершенно разбитый. Только после того, как он принял освежающий душ и плотно пообедал, ему стало немного лучше. Теперь, в свежевыстиранных джинсах и темно-зеленой рубашке, он сидел, высоко закинув ноги, в общей палатке и отдыхал. Он провел уже тридцать два часа без сна.

— Когда я стоял там и смотрел на восход солнца, мне вдруг все стало ясно. Я заметил какое-то свечение на небе, и мне сразу же пришло в голову, что сегодня девятнадцатое июля. Это был Сириус, чье ежегодное гелиактическое появление возвещает египтянам о начале прилива Нила.

— Что вы имеете в виду под гелиактическим появлением? — поинтересовалась Жасмина.

— Так называют восход вместе с солнцем. Звезду можно видеть только одно мгновение на утренней заре, потом солнце светит уже слишком ярко.

— Но почему именно сегодня? — спросила Алексис. Ее голос звучал равнодушно.

— Лучше я покажу вам, как это выглядит. Хасим, дайте мне, пожалуйста, на минутку ваш блокнот.

Все с любопытством подались вперед, когда Марк начал что-то чертить на листке.

— Эта линия — горизонт. Этот кружок — солнце. Всем нам известно, что солнце восходит на востоке и заходит на западе. Но при этом мы обычно выпускаем из виду, что солнце также движется относительно линии горизонта в направлении с юга на север. Ежедневно путешествуя с востока на запад, за год оно описывает дугу с юга на север. Полгода солнце восходит где-то здесь внизу. Но так как земная ось имеет наклон, мы видим, что солнце немного сдвигается на север.

— Вниз по течению, — заметил Рон.

— Именно. Итак, здесь у нас Сириус. — Он нарисовал карандашом точку рядом с кружком, изображающим солнце. — Несколько месяцев в году Сириус не виден, потому что его заслоняет солнце. Но так как солнце перемещается на север, в определенный момент Сириус появляется к югу от него, и тогда его можно увидеть на горизонте. Как сегодня утром.

— Каждый раз девятнадцатого июля, — удивилась Жасмина.

— Да, каждый раз. Египтяне знали это. Они были первоклассными астрономами. Они заметили, что эта звезда ровно через триста шестьдесят пять дней появляется на одном и том же месте. По ней они отмеряли год. Для древних египтян Сириус был священным.

— Но каким образом это связано с собакой?

— Все очень просто. В том, что я сразу же этого не понял, частично есть и моя вина, так как я неправильно перевел загадку. А частично это объясняется тем, что нас и людей, высекших стелу, разделяет более чем три тысячи лет. — Марк написал иероглифы, находящиеся в последней строке стелы. — «Амон-Ра, вниз по течению плывет, лежит преступник, под ним, глаз Исиды, быть отмеченным». В общем-то, догадаться несложно, но я совершил ту же ошибку, что и Рамсгейт в свое время. Могу объяснить это только тем, что его перевод уже засел в моей голове, так что я просто не мог думать о других вариантах. Этот символ здесь, — он указал на большой треугольник, — как и большинство иероглифов, имеет два значения. Он обозначает глагол «быть отмеченным», но употребляется также для обозначения звезды Сириус. Так как я познакомился с переводом Рамсгейта еще до того, как сам прочел эту строку, то я совсем упустил из виду второе значение.