Все было готово: закреплена веревочная лестница, налажено освещение пещеры, топоры, ломы и пилы уже лежали рядом с дверью.
Все члены экспедиции прошли друг за другом по узкому туннелю и очутились в небольшом, размером с обыкновенную комнату зале, со стен которого на них смотрели удивительные и в то же время знакомые фигуры.
— Невероятно! — воскликнул Холстид. — Это же просто… — так и не договорив, он замолчал.
На стене перед ним грозно возвышались семь огромных, наводящих ужас существ. Это были чудовища, фантастические монстры, полузвери, полулюди. Фигуры были совсем как живые, казалось даже, что совсем недавно они еще двигались, а теперь вот застыли на месте от удивления: у одной из них как бы в знак приветствия была поднята рука, другая протягивала руки, словно хотела кого-то схватить, а третья размахивала над головой изогнутым мечом, готовая в любой момент опустить его на свою жертву. Написанные яркими красками, которые были такими сочными, что казалось, будто их нанесли только вчера, семь стражей выстроились в ряд, как оловянные солдатики. Все они были изображены строго в профиль, и каждый из них смотрел вниз одним грозным глазом. Семь демонов, охраняющих гробницу.
В центре возвышался обнаженный мускулистый мужчина, чье неуклюжее тело со свисающими по бокам крепкими руками было сделано из чистого золота. Это был Амон Сокрытый. Справа от него стояла богиня, пленяющая мертвых, изящная женщина с безупречной фигурой и головой скорпиона, одна рука которой была поднята в знак поклонения. Рядом с ней находился Двуногий, стоящий на задних ногах кабан с человеческими руками. Ряд завершало четвероногое чудовище с пылающей красной пастью и такими же глазами, обратившее свой взор к Амону и приготовившееся к прыжку. Это был Сет, убийца Осириса. С другой стороны от Амона, также повернув свое лицо к Сокрытому, стоял Ам-мут Пожирающий, чудовище с задними ногами бегемота, передними ногами льва и головой крокодила. Его отвратительная улыбка обнажала ряд острых зубов. За Ам-Мутом следовал Акер Окрыленный, антилопа с крыльями и головой птицы. А в конце находился Апоп Змееподобный, мужчина с изогнутым мечом, на плечах которого вместо головы извивалась блестящая кобра.
Четверо американцев и трое египтян с немым удивлением смотрели на настенную картину, причем взгляд каждого из них был прикован к гипнотическим глазам одного из богов. Никто не шевелился, они не смели даже моргнуть. Все семеро стояли затаив дыхание.
Холстид в ужасе уставился на Амона, бога из золота, стоявшего посередине, демона, преследовавшего его в ночных кошмарах.
Хасим, опиравшийся на руку Жасмины, не мог оторвать свой взгляд от богини с головой скорпиона.
Рон застыл в оцепенении перед Ам-мутом Пожирающим, крокодильи глаза которого гипнотически приковывали его к себе. Алексис, которая не спускала глаз с рыжих, пылающих волос Сета, прошептала:
— Они… как живые…
Голос Марка прозвучал сдавленно, слова давались ему с трудом:
— Гробница была тщательно загерметизирована, поэтому краски сохранили свою яркость. Они скоро потускнеют…
Никто не пошевелился.
Семь стражей величественно и ужасающе возвышались перед ними, семь трехметровых фигур, выписанных тщательно, до мельчайших подробностей — от складок на поясе до сосков на обнаженной груди. Но особенно поражало то, что нигде не было видно ни одного слова или иероглифа.
— Что, черт возьми, это значит? — спросил Холстид дрожащим голосом.
— Не знаю, — прошептал Марк. — Ничего подобного я еще ни разу не встречал в своей практике. Эта картина совершенно не соответствует древнеегипетской религии.
— Не понимаю. Все стены абсолютно голые, только на одной изображены эти отвратительные существа! Не могли же жрецы Амона настолько бояться Эхнатона, как вы думаете?
— Не знаю.
— Мы ведь даже не знаем, его ли это гробница. Что же все-таки находится за этой дверью, если они так стараются напугать нас этими… этими монстрами.
Марк сделал над собой усилие и отвернулся от картины.
— Это гробница Эхнатона, мистер Холстид.
— Почему вы так в этом уверены? Возможно, это даже вовсе и не гробница! Может быть, здесь спрятано что-нибудь ужасное, и древние египтяне не хотели, чтобы оно было найдено!
— Холстид…
— Они сделали все возможное, чтобы остановить нас. Нам следует поскорее убраться отсюда!
— Сенфорд!
Все посмотрели на Алексис. Ее голос звучал резко и истерично. Она схватила мужа за рукав и гневно закричала:
— Сейчас же прекрати! Ты понял? Никто отсюда не выйдет! Мы откроем эту дверь и посмотрим, что там внутри!
Холстид смотрел на нее с бесконечным ужасом.
— Мне это не нравится! — прокричал он, тыльной стороной руки вытирая текущую из носа кровь. — Я не хочу умирать…
— Их взгляды направлены прямо на нас, — послышался испуганный голос. Это была Жасмина. — Антилопа с головой птицы. Она смотрит прямо на меня.
Несколько мгновений Марк неподвижно смотрел на нее, и у него самого кровь стыла в жилах. Потом он внезапно захлопал в ладоши.
— Пора приступать, у нас еще очень много дел! — воскликнул он с наигранной бодростью. — Солнце уже скоро зайдет, нам нужно спешить. Я хочу открыть дверь еще до наступления темноты!
…Это была обычная известковая плита, на которой не было никаких знаков, кроме печатей города мертвых. Марк и Рон внимательно осмотрели дверь, простучали ее в разных местах молотком и решили начинать прямо по центру.
Марк приставил к двери долото и, собравшись с духом, поднял молоток. Он не знал, что ожидало его внутри — возможно, опять поток затхлого воздуха или завывание разбуженного мертвеца. Вонзив долото в камень, он напрягся всем телом, готовый в любой момент броситься бежать. Остальные в оцепенении застыли на месте. Они сосредоточили все свое внимание на острие инструмента, стараясь не замечать семи огромных фигур, которые смотрели на них со стены.
Звук ударов молотка глухо и беспорядочно отражался от стен. Оглушительный грохот наполнил пещеру, вылетел через туннель наружу и эхом раскатился по каньону. С каждым ударом на зрителей осыпалось облако пыли и осколков. Все замерли в напряженном ожидании.
Марк ударил еще раз, и долото прошло насквозь. Мороз пробежал у них по коже, когда они, приготовившись к худшему, неподвижно уставились на отверстие. Когда ничего не произошло, они облегченно вздохнули и немного расслабились. Марк отошел от двери и дрожащей рукой вытер лицо. Его борода была мокрая от пота. Потом он снова поднял инструменты и, собрав все свое мужество, начал долбить.
Когда отверстие стало достаточно большим, чтобы через него можно было заглянуть внутрь, он посветил туда фонариком, но ничего не увидел.
Когда они выпилили бензопилой еще большее отверстие, воздух в пещере стал настолько тяжелым, что они едва могли дышать. Но никто не захотел выходить наружу. Медленно, сантиметр за сантиметром перед ними открывался вход в склеп.
Марк отложил пилу, взял фонарик и наклонился вперед, просунув голову в выпиленное окно.
— Что там? — спросил кто-то странным голосом.
— Так, — у Марка стало необычно сухо во рту, — это действительно склеп.
— Там есть саркофаг? — поинтересовался Холстид.
Марк глубоко вздохнул:
— Да…
Все отпрянули назад и нервно переглянулись. Марк и Рон с фонариками в руках вошли в склеп. Быстро осветив голые стены, гладкий пол и неровный потолок, египтологи остановились, глядя друг на друга в сумрачном свете.
— Это все, — пробормотал Марк. — Здесь больше нет никаких помещений. Только это. Мы дошли до конца.
— И здесь ничего нет.
— Нет, — подтвердил Марк, — только эти два.
Он направил луч фонарика на два массивных гранитных саркофага, стоявших в центре зала.
В склепе они не обнаружили никаких надписей, сообщающих имена усопших, на каменных гробах тоже не было сделано никаких пометок, намекающих на то, кто или что находится внутри. Марку с Роном не удалось вдвоем поднять тяжелые крышки саркофагов. Поэтому все семеро, расстроенные, вернулись обратно в лагерь, но никому из них не удалось избавиться от глубоко засевшего леденящего ужаса, навеянного семью стражниками. Теперь, четыре часа спустя, в лагере было темно и тихо. Хасим, приняв успокоительное, беспокойно бормотал что-то в полусне. Холстид лежал на своей кровати со льдом на носу и стонал. Алексис погрузилась в глубокий крепкий сон. Она почти не дышала, а ее лицо казалось спокойным и умиротворенным, как у покойника. Абдула стоял на коленях на молитвенном коврике рядом со своей кроватью и, обратившись в сторону Мекки, распевал торжественно-монотонную молитву. Жасмина лежала на боку, поджав ноги, и смотрела в темноту. Только оба египтолога были еще на ногах: Рон возился в своей лаборатории, а Марк совершал прогулку по песчаным холмам в стороне от освещенного лагеря. Ему было холодно, поэтому он спрятал руки в карманах ветровки. За все то время, которые он провел в Египте, еще ни одна ночь не была такой холодной, как эта. Ночи становились все холоднее и холоднее, как будто на пустыню сползал ледник. Он окинул взглядом темные, заброшенные руины рабочего поселка. Все феллахи ушли, никого не осталось. Мысли Марка были заняты саркофагом, гранитная крышка которого ни на миллиметр не сдвинулась с места, когда они с Роном вместе налегли на нее. Он думал о том, какой инструмент потребуется им, чтобы открыть ее. Если Хасим завтра утром будет звонить в Каир, стоит попросить, чтобы прислали подъемный механизм…