Селеста Брэдли - Семь грехов куртизанки

Мой адвокат, обрадовавшись первой прорехе в броне обвинения, вскочил на ноги и принялся разрывать в клочья остальные показания. К сожалению, не успел он превратить «преступные действия» в «невыясненные обстоятельства», как судья заставил его умолкнуть испепеляющим взглядом и ударом молотка.

Дальше я с улыбкой выслушала заявления нескольких джентльменов, которым якобы становилось дурно после ужина в моем присутствии.

Поскольку каждый из них был отпетым обжорой, публику не особенно впечатлили их рассказы, тем более после того как теория об отравлении была поставлена под сомнение.

Обвинение быстро сообразило, что эта тактика не работает, и решило упирать на то, что в результате предполагаемого убийства я унаследую горы золота. Я сделала все возможное, чтобы выглядеть как женщина, которая не нуждается в деньгах, но это стоило мне сочувствия значительной части толпы. Простой люд не жаловал ни охотниц за деньгами, ни богатых женщин.

Я пыталась не выходить из образа элегантной и безмятежной Ласточки, но день клонился к вечеру, и ярость во мне нарастала. Мне надоело изображать кокетку. Я не хотела волновать и манипулировать. Я хотела, чтобы мне верили. Но как меня могли услышать, если мне не давали говорить?

В качестве заключительного слова обвинитель выдал новую порцию чепухи о том, как я соблазнила состоятельного мужчину, манипулировала им и отравила его ради наживы. Мой адвокат пошуршал бумагами и бросил на меня беспомощный взгляд.

Я поняла, что это последняя капля. Даже мой защитник считал, что игра не стоит свеч. И в этот миг я подумала, что игра всегда стоит свеч. Я смерила адвоката гневным взглядом.

— Вы уволены. — Я встала. — Я сама буду говорить в свою защиту.

Судья бросил нервный взгляд в сторону лорда С. и ударил молотком.

— Вас не просили давать показания, мисс Харрингтон!

Я скрестила руки, чем невольно подчеркнула красоту своей груди, и смерила его взглядом.

— Почему же, милорд? Почему мне не дали слова? Не кажется ли вам, что эти достойные граждане, — я грациозно повела рукой, указывая на людей в зале, — вправе меня выслушать?

Над нами поднялся ропот. Судья посмотрел на лорда С. и снова поднял молоток. Потом его взгляд перехватил не кто иной, как лорд Малкольм Эшфорд, который теперь сидел в зоне, отведенной для моих друзей. Я заметила, что лорд Малкольм едва заметно покачал головой. Судья медленно опустил молоток.

— Мисс Харрингтон будет позволено говорить, — нехотя процедил он.

Я склонила голову набок.

— Спасибо, милорд.

Даже от задремавшего пристава не ускользнула ирония в моем тоне.

— Как приятно видеть, что вы нашли в себе силы оставить прошлое в прошлом. Припоминаю первый раз, когда я отвергла ваши ухаживания, потом второй, а потом и третий…

В галерее и даже на скамье для судей захихикали. Судья вспыхнул и смерил каждого из протоколистов уничтожающим взглядом.

— Это к делу не относится, мисс Харрингтон!

Я широко улыбнулась.

— Неужели? Если отмести всю ложь, разве не в этом суть сегодняшнего разбирательства? Вы сулили мне все свое состояние за одну ночь у меня между ног. Если память меня не подводит, вы даже предлагали упечь собственную жену в сумасшедший дом, чтобы я могла переехать в служебную резиденцию Главного судьи. Как ваши колени, милорд? Помнится, вы провели на них много часов, умоляя.

У судьи задергалась верхняя губа. Он сжал молоток так, что побелели костяшки пальцев. Но, бросив яростный взгляд на лорда Малкольма, он устало откинулся на спинку кресла.

Ободренная, я расправила плечи, намереваясь крушить лицемеров, всех до единого.

— Мое единственное преступление в том, что я женщина, которая думает своей головой. Из-за этого меня обвиняют в убийстве, которого я не совершала. И кто обвинители?

Я прошлась взглядом по набитому зрителями залу суда и указала на обвинителей:

— Судья больше десяти лет безуспешно меня добивался, ползал на коленях у моего порога и рыдал, когда я отсылала его прочь. А люди, которые выдвигают против меня иск…

Я указала на двух мужчин, сидевших на стороне обвинения.

— Здесь перед нами опять-таки двое мужчин, которым я отказала. Лорд С. заплатил лорду Б., чтобы тот доставил меня, связанную, к нему в постель, — настолько отчаянно он был мною одержим. Но даже предательство, шелковые шнуры и охрана под дверью не заставили меня подпустить его к себе!

Толпе это понравилось. Я уперлась ладонями в поручень и наклонилась вперед, вызвав у половины зала незамедлительную эрекцию.

— Как вам понравилась порка, С.? Наверное, пришлось потом целый месяц сидеть на подушке!

Лорд С. побледнел, услышав рев толпы, и по его лицу пошли волны бессильной ярости. Я перевела взгляд на лорда Б.

— Этот мерзавец несколько лет назад пытался продать меня в сексуальное рабство, а когда я вырвалась из-под его контроля, жестоко меня избил.

По толпе пробежал ропот. Но я еще не закончила. Я выпрямилась и громким, ясным голосом продолжила:

— Просветите нас, лорд Б., как вы объяснили любимой невесте свое отсутствие, когда отвозили меня на оргию к лорду С., чтобы продать там подороже? — О, мне так осточертело хранить все их маленькие грязные секреты! — И в ту ночь, шестнадцатого мая, семь лет назад, когда забили меня чуть не до смерти? Чем вы оправдали синяки и ссадины, которые утром выступили у вас на костяшках пальцев?

Элис широко распахнула глаза и с тревогой посмотрела на лорда Б… Тот погладил ее по руке, не прекращая буравить меня злобным взглядом.

Я усмехнулась в сторону прокурора и судей.

— Этот суд не что иное, как жестокий каприз обозленных и невоспитанных мальчиков, которых давно пора хорошенько отшлепать!

Я ухмыльнулась лорду С.

— Или в вашем случае, милорд, еще раз отшлепать!

Галерея взорвалась ликованием. Я чувствовала на себе ненавидяще сверлящие взгляды некоторых вышеупомянутых джентльменов, но больше всего злобы было в голубых глазах лорда Б… Он пережидал смешки и гогот, не спуская с меня взгляда. Поднявшись, он вкрадчиво поклонился судье.

— Милорд, — взмолился он самым почтительным тоном. — Я прошу позволения ответить на эти явно лживые обвинения.

Судья махнул рукой.

— Конечно, мой мальчик. Вы имеете полное право защищать себя.

Странно. Где было это право для меня последние два дня?

Лорд Б. благодарно кивнул.

— Я могу доказать, что все это не более чем последняя отчаянная попытка убийцы перед лицом неминуемого осуждения. Семнадцатого мая семь лет назад я провел весь день с женщиной, с которой теперь помолвлен.

Все глаза устремились к Элис, бледное лицо и беспомощная красота которой настроила всех мужчин в зале на ее защиту. Элис оглядывалась по сторонам, в ужасе оттого, что ее сделали частью спектакля. Лорд Б. заботливо наклонился к ней.

— Разве не припоминаешь, любимая? В тот день я как раз вызволил котенка из куста боярышника. Ты потом перевязала мне руку.

Элис заморгала и кивнула.

— Конечно, я помню котенка. Эта кошка до сих пор живет у меня.

Ее заявление, произнесенное высоким детским голосом, вызвало у толпы одобрительный смех. Мне хотелось закатить глаза. Что они все находят в этих бесхребетных женщинах? Мне этого никогда не понять.

Лорд Б. с улыбкой выпрямился.

— Она перевязывала мне руку, милорд, а значит, не могла бы оставить без внимания такие синяки, как их описывала мисс Харрингтон. Все это ложь.

Судья поспешил ухватиться за эту мысль.

— Что ж, довольно с меня лживого бреда этой женщины! — Он поднял молоток. — Я приговариваю ее…

— Остановитесь!

Наступила тишина, и все головы повернулись в одном направлении. Перед судейской скамьей встал лорд Малкольм Эшфорд.

Бостон

Ник едва не сбил с ног Клаудию Харрингтон-Хауэлл. Та бежала прочь из главного зала музея, а он спешил попасть в него. Стиснутые челюсти дамы и звенящая тишина в выставочном зале сказали Мику все, что ему нужно было знать.

Он не успел к Пайпер вовремя. Его сердце было готово вырваться из груди. Он любил Пайпер. Он принял неверное решение. Он надеялся, что она простит его.