Анна Альварес - Семейные узы. Смятение чувств

— И помешала, да? — встревожился Эду. — Испортила нам обед?

— Нет! — решительно заявила Элена. — Нам с тобой никто не может ничего испортить! Я была очень рада видеть тебя! Даже твоей тетке не удалось испортить нам свидание!

Проснувшись, Камила не обнаружила в доме Алмы никого, кроме прислуги. Узнав, что даже Эду ушел из дому, она несказанно удивилась и тоже ушла.

Ехать домой или на занятия ей совсем не хотелось. И вдруг ее осенило: можно ведь поехать на конный завод! Идея была отличная, Камила сразу пришла в хорошее настроение.

Педру просто расцвел, увидев Камилу. Но, приглядевшись, тут же уловил, что с девушкой не все благополучно. До других ему дела не было, а вот в отношении Камилы он чувствовал малейшие нюансы и сам этому удивлялся.

— Ты не в настроении, или мне показалось? — спросил он.

— Вчера с матерью поругалась и ночевала у Алмы, — нехотя отозвалась Камила.

— Да ты что! С ума, что ли, сошла? — возмутился Педру.

— Матери тоже, бывает, с ума сходят, — огрызнулась Камила.

Переговариваясь, они подошли к конюшне, и Камила с удовольствием погладила ту лошадку, которую привыкла называть своей.

— Садись-садись, — подбодрил ее Педру. — Видишь, оседлана, тебя дожидается. А мать у тебя особенная, поэтому ты не очень-то хвост поднимай!

— Просто она тебе очень нравится! — бросила ему Камила и пустила лошадь вскачь.

Педру тут же догнал ее, и они поехали рядом. На вольном воздухе тоже неплохо говорится о сокровенном, почти как ночью.

— Нравится? — переспросил Педру и задумался.

Нет, это было что-то другое, вот Синтия ему очень нравилась, ему хотелось ее, он ждал, когда же они окажутся в постели. А Элена всегда была для него чем-то особенным…

— Мы любили друг друга, и я часто вспоминаю об этом. А твоя мать все забыла, но, мне кажется, потому, что так меня и не простила.

— А вот если бы ты не уехал и вы с мамой поженились, — мечтательно произнесла Камила, — то я могла быть вашей дочкой.

Нежность захлестнула Педру. «Ты и так мне дочка», — хотел сказать он и не сказал.

— Мне хочется знать о тебе все-все, — продолжала Камила, — познакомь меня со своей женой.

— Разве мать не сказала тебе, что мы разошлись? — удивился Педру и тут же понял, что наверняка не сказала. Откуда она могла знать, что Камиле это интересно? — Да, мы разошлись, и теперь я живу на конезаводе.

— Покажи мне свой дом, — встрепенулась Камила.

— Поехали, — пригласил ее Педру, и они потрусили ленивой рысцой к симпатичному домику, который приветливо смотрел на них чисто вымытыми окошками.

— Какая здесь красота! — восхитилась Камила. — Запах леса, тишина, птицы щебечут. Да-а, у тебя губа не дура, Педру.

Педру была приятна похвала девушки, и он признался:

— Да я давно на этот дом глаз положил. Сразу, как пришел сюда работать.

— Выходит, ты женился, думая о разводе? — засмеялась Камила.

— Выходит, так, — в тон ей ответил Педру.

А Камила невольно думала о том, что Педру и ее мать были бы отличной парой, что у нее могли бы быть очень хорошие дружные родители и тогда не возникло бы тех странных и ненормальных проблем, которые возникают сейчас…

Глаза ее наполнились слезами, и Педру испуганно спросил:

— Ну-ка говори быстро, в чем там дело? Какие у тебя проблемы? Какие переживания?

И Камила в ответ на его искреннее беспокойство заговорила так, как ни с кем из взрослых еще не говорила.

— Мне очень плохо, Педру, — пожаловалась она. — Мне даже посоветоваться не с кем. Мне так не хватает отца! Я в полной растерянности, и мне кажется, что я рассыплюсь на кусочки, но никому нет до этого дела! Понимаешь, я влюбилась в Эду!

После того как Камила почувствовала, что она для Эду что-то значит, иначе не было бы этого откровенного ночного разговора, ей стало легче говорить о своей любви.

— Из-за этого ты и с матерью поругалась? — не то спросил, не то подтвердил сам себе Педру.

— Да мы с ней каждый день ругаемся, — честно призналась Камила, — живем как в аду, и что делать — непонятно.

— А Эду? Он тебя любит?

И опять Камила ответила совершенно честно, без утаек.

— Иногда мне кажется, что да. Во всяком случае, я ему небезразлична, это точно. Но мы с ним об этом не говорим.

— Представляю себе, в каком адском котле кипит Элена, — задумчиво произнес Педру и сочувственно покачал головой.

— А тут еще Ирис навязалась на нашу голову, — продолжала жаловаться Камила. — Она еще больше маму против меня настроила. Теперь они подружки не разлей вода, а я враг номер один.

— Ну-ну-ну, не преувеличивай, — ласково оборвал ее Педру. — Вы обе страдаете, вам обеим плохо. А Ирис, разумеется, подливает масла в огонь, с этой девчонкой мы все еще наплачемся.

— Что же нам делать, Педру? — жалобно спросила Камила.

— В сердечных делах я плохой советчик, — сокрушенно посетовал он. — Вот если бы ты покупала лошадь или землю, другое дело. Но мне кажется, что вам лучше всего откровенно поговорить втроем. Будет тяжело, больно, но многое выяснится.

— Может, ты и прав, — пожала плечами Камила, вспоминая ночной разговор с Эду и думая, что он из тех людей, которые идут на откровенность. — Может, ты и прав. Спасибо тебе!

Они спешились у дома, и Камила, обойдя его, мысленно пожелала Педру счастья в этих стенах.

— Интересно, кто станет его избранницей? — задумалась она.

Издалека донесся задорный женский смех, это хохотала Синтия, услышав от Алекса новый рецепт против насморка.

— Ну так что? Поедем на прогулку? — спросил Педру. — Давай-ка галопом на небольшую дистанцию, туда и обратно, а?

Камила кивнула и снова вскочила на лошадь. Больше они не разговаривали, в этом не было необходимости — Камиле и так стало значительно легче. А Педру уже думал о Синтии, ему хотелось ее увидеть, и он терпеливо ждал, когда же Камила накатается.

— Знаешь, — сказал он, — покатайся одна, глядишь, тебе в голову что-нибудь придет толковое, а мне пора в конюшни, дел невпроворот.

— Поезжай, — кивнула Камила, — а я еще покатаюсь. Спасибо за совет.

— Не за что! — отозвался он уже на ходу, тут же повернув в обратную сторону. — Пока! Еще увидимся!

— Увидимся! — эхом откликнулась Камила и поскакала вперед.

Педру ехал, глубоко задумавшись. Эта девушка умела задеть за живое. Ехал он к Синтии, а вспоминал Элену. Он чувствовал перед ней свою вину. Теперь, спустя столько лет, ему было жаль, что он потерял такую большую и прекрасную любовь, которая когда-то была между ними. Теперь он понимал, что такая любовь — большая редкость, что бывает она раз в жизни, а у многих ее не бывает совсем. Но тогда ему казалось, что прекрасных девушек пруд пруди и каждая может стать ему верной подругой, а важнее всего на свете — это умение зарабатывать деньги, что он и попытался осуществить, пропав из родных мест чуть ли не на двадцать лет. Он многое перепробовал за эти годы, они прошли не без толку и не без пользы, если благодаря им он понял, что самое главное осталось позади. Опыт этот был горьким, но теперь Педру умел ценить по достоинству хотя бы прошлое.

Ему вспомнилась его первая встреча с Эленой после долгих лет разлуки, новая Элена поразила его: как много она сумела добиться в жизни, сохранив красоту и расположение к людям! У нее престижная профессия, большая квартира в самом лучшем районе Рио, она вырастила двух замечательных детей, дала им образование… А до этого сколько она натерпелась! Мало зарабатывала. Содержала двоих детей, мать и больного мужа. Ей пришлось очень тяжело, но она все преодолела. Одна. Поэтому она теперь и знать не хотела Педру, который бросил ее и заставил проходить трудный жизненный путь в одиночестве. Элена не говорила ему этого, но он чувствовал, что для нее это так. Но, несмотря на ее отстраненность, Элена вызывала у Педру, кроме всех прочих чувств, еще и огромное уважение. Глядя на Камилу, он втайне жалел, что у него нет детей. Он не хотел детей от других женщин, а вот от Элены… Но тогда Педру и этого не понимал. Женщины всегда его волновали, они казались ему запретным плодом, до которого он непременно хотел дотянуться и сорвать. Но ни один из этих плодов не был настолько сладким или настолько горьким, как тот, который он вкусил в ранней юности, с Эленой. Поэтому Педру всегда с грустью говорил, что больше всех на свете любит своих лошадей. И вполне возможно, в этом была немалая доля истины.