Не любит?! Все ее женское естество возмущалось против этого утверждения. Она любила Эду, ждала, звала… Не находила себе места, металась по ночам на постели, шепча, как в горячечном бреду: «Эду! Эду! Приди, любимый!» И как же ей хотелось, чтобы их любовь восторжествовала над всеми природными и человеческими законами, чтобы она победила само время, даря Эду счастье, а ей молодость… Элена представляла себе долгую череду безоблачных дней, которые она проживет вместе с Эду. Он будет совершенствоваться профессионально, а она будет ему помогать. Они отправятся в самые экзотические поездки в поисках необыкновенных методов лечения. А потом… Потом они могут открыть свою клинику. Вот только дети!.. В самом деле, она не родит ему детей. Но так ли мужчины нуждаются в детях? Те, от кого она родила Фреда и Камилу, не стали им отцами.
Элена вспомнила свою первую любовь — бесшабашного обаятельного гуляку и игрока Валтера, который и пленил ее, девочку, воспитанную в строгих правилах, своей бесшабашностью. На нее впервые тогда повеяло дыханием неведомой свободной жизни. Валтер гонял как сумасшедший на лошадях, пел душещипательные романсы, выпивал с дружками и проводил ночи за картами. Но поначалу Элена и не догадывалась об этом, не понимала, как он живет, откуда берет деньги. Не понимала и того, что при всей безрассудности Валтера у него тогда имелись и тайные меркантильные соображения: Элена была невестой с приданым, и поэтому он ухаживал за ней с такой безумной страстью. Когда она забеременела, отец рассвирепел и заявил, что не даст ей ни сентаво. Валтер увез ее в город, они все еще надеялись, что когда появится ребенок, отец их простит и все пойдет своим чередом. В городе она и хлебнула горя, увидев, какую жизнь ведет ее возлюбленный.
Элена вспомнила свои бессонные ночи и мужа, возвращавшегося под утро навеселе, не понимавшего, отчего она плакала. При всем при том, обиды на Валтера у нее не осталось, он был добрым человеком, хотя и не созданным для семейной жизни, обижать ее он не хотел и по-своему даже любил. Когда у нее родился Фред, ей исполнилось всего восемнадцать. Она уже нажилась безумной городской жизнью и была счастлива, когда ее отец пожелал видеть внука-первенца, но наотрез отказался видеть у себя на ранчо зятя. Она вернулась в родной дом и, возможно, прожила бы там до конца своих дней, если бы не Педру… Педру показался ей полной противоположностью Валтеру: жесткий, реалистичный, не боявшийся никакой тяжелой работы, он вызывал ощущение надежности, в которой Элена так нуждалась. Она была уверена, что обрела свою главную настоящую любовь на всю жизнь. Но и казавшийся надежным, Педру обманул ее ожидания: он уехал и не вернулся к назначенному сроку. Отец, узнав, что Элена снова беременна, устроил бешеный скандал.
— Нашла себе мужа без благословения родителей, вот и отправляйся к нему! — с таким напутствием он выставил ее с ранчо вместе с маленьким Фредом.
Она вернулась к Валтеру. А куда ей было еще идти? Вернулась, и была до конца своих дней благодарна ему: он и словом не упрекнул ее за связь с Педру. Валтер был легкомысленным во всем, возможно, поэтому он легко отнесся и к беременности Элены. Они так и не узаконили своих отношений, сначала не хотел он, узнав, что ему все равно не дождаться приданого, а потом уже не хотела она, понимая, что брак с таким картежником, как Валтер, заведомо обречен. Но даже несмотря на это, Валтер признал Камилу своей дочерью.
Они жили в маленькой квартирке на окраине города — две спальни, гостиная, ванная и кухня размером с яйцо… Вскоре к ним переехала и мать Элены… Видимо, у них пошли серьезные нелады с отцом, которые и завершились впоследствии его вторым браком, и мать предпочла жить с дочерью. Они с матерью обожали друг друга, но тем чаще и горячее ссорились.
Однако без помощи матери с таким-то мужем Элена не вытянула бы двоих детей. Жили они тогда мучительно тяжело. Потом Валтера убили в сумасшедшей драке. Фред до сих пор не знает, как погиб его отец. Хорошо, что он пошел характером в Элену, умеет поставить цель, умеет ее добиться, а то бы она хлебнула с ним немало горя… Все дружки Валтера кончили плохо: кто в тюрьме, кто от ножа.
Элене становилось горько при воспоминании о своей молодости — такой она была трудной и несчастливой. И все-таки Валтеру Элена была благодарна за Камилу, а вот Педру она так и не простила. Легче жить ей стало, как ни грешно такое говорить, только после смерти матери. Отец тогда отдал ей материнскую долю в наследство, Элена начала учиться, получила сначала профессию, потом работу, потом купила квартиру и стала той сияющей преуспевающей Эленой, которую все знали. Так разве сейчас она не заслужила счастья? Разве она его не заработала?
Мужчины, от которых у нее были дети, не стремились к отцовским обязанностям, отцами они так и не стали. Не было детей и у самой Алмы. Так, может, дети — не главное в жизни?
Но, задав себе этот вопрос, Элена со вздохом поняла: дети — главное. Не будущие дети Эду, про них она ничего не знала, а ее ребенок — Камила, с которой она боролась и которую своим возможным счастьем обрекала на несчастье.
Сколько бы ни думала Элена, как ей поступить и как жить дальше, всякий раз, вспомнив о Камиле, она сразу же понимала, что никогда не переступит через дочь. Понимала, что решение давным-давно принято, оно возникло, как только Камила влюбилась в Эду… Но это решение причиняло Элене такую боль, что она вновь погружалась в мечты, делая невозможное возможным.
И лишь теперь, после разговора с Алмой, Элена была близка к тому, чтобы согласиться наконец с таким болезненным решением…
Она не удивилась, когда у ее порога появился Эду. Так должно было случиться, значит, принятое решение было совершенно правильным.
— Этой ночью я много думала о нас двоих, — сказала Элена, — я сама собиралась позвонить тебе. Ты опередил меня.
— Ты очень красивая, — вместо ответа улыбнулся Эду, — и я очень люблю тебя.
Но Элена не допустила до себя той счастливой волны, которая уже было вновь затрепетала в ней.
— Это наша последняя встреча, — сказала она решительно.
— Почему? — искренне изумился Эду, приготовившийся к счастливому любовному свиданию.
— Так нужно. Чтобы ни тебе, ни мне не страдать в будущем, — твердо ответила Элена.
— Почему ты говоришь о страданиях? Я же люблю тебя!
— Но ведь не сильнее, чем раньше? — спросила Элена.
Эду задумался: если говорить честно, то новая Элена, суровая, требовательная, уже страдающая, сейчас ему была не по силам, ему нужна была та, которую он помнил, — страстная, нежная, любящая… И его задумчивость сказала Элене больше, чем слова. Значит, Алма была права. Эду просто не может сказать ей о том, что разлюбил ее.
— И я люблю тебя не так, как раньше. А если это не великая любовь, то она не имеет смысла. — Глаза Элены наполнились слезами, еще чуть-чуть, и слезы хлынули бы потоком.
— Ты плачешь, Элена? — растерянно спросил Эду.
— С любовью не расстаются смеясь, — ответила она.
— Погоди! Мы могли бы… — начал Эду.
— Не нужно латать корабль, когда он идет ко дну, — твердо сказала Элена. — Лучше раньше, чем позже. Тебя любит Камила. Я знаю, что тебя это гнетет. Ты разрываешься между нами двумя. Зачем тебе мучиться? Неужели ты думаешь, что я буду препятствовать вашей любви?
Эду и не думал сейчас о Камиле, но Элена заговорила о ней, и он сразу подхватил:
— Ты права, меня это гнетет. Я разрываюсь, я подавлен. Это чувство появилось и начало расти, я толком и не понимал, что происходит. Мы с Камилой и слова об этом не произнесли.
Эду продолжал говорить, а Элена думала, как права была Алма и как несправедлива к ней была она сама, Элена.
— Прошу тебя, уходи! — обратилась она к Эду, уже его не слушая и слыша только свою боль. — Я теперь не буду думать о нас двоих. Я буду думать о вас, о тебе и Камиле. Больше всего я хочу, чтобы вы были счастливы. Для меня это важнее собственного счастья. Открой ей свое сердце. Камила любит тебя, любит гораздо сильнее, чем я.
Эду с отчаянием смотрел на Элену: она не услышала ни слова из того, что он пытался ей сказать. А говорил он о том, что и сам не знает, есть ли у него чувство к Камиле, что речь идет о нем, о его любви к Элене… Но она не слышала его.
Боясь себя, боясь Эду, Элена отказалась от прощального поцелуя.
Эду ушел страдающий, растерянный, он не ждал того, что произошло.