– А больше она тебе ничего не оставила?
Он покачал головой и посмотрел на Габби недовольным взглядом.
– Даже не пытайся сбежать от меня, Габриель. Я этого не позволю. С твоей стороны было бы неразумно считать меня, – он сделал паузу, будто тщательно подбирая подходящее слово, и иронично улыбнулся, – бессильным... в определенном смысле.
– А почему ты хочешь, чтобы я поговорила с этим Цирценом Броуди? – не сдавалась она, проигнорировав его скрытую угрозу. Неужели она сможет считать его бессильным, чувствуя весь тот тестостерон и всю ту мужественность, которую он излучает? Ну да! С таким же успехом можно было бы считать пустыню Сахару Северным полюсом.
– Потому что он может вернуть меня в королевство Чар.
– А он тоже Существо? – напряглась Габби. Больше никаких Существ. Она ни за что не выдаст себя еще одному из них, а особенно тому, который остался при своих магических способностях.
– Он полу-Существо. Но предпочитает пребывать в мире смертных.
Все равно, это было слишком опасно, пусть он всего лиши полу-Существо.
– Ну буду я посредником, ну доставит он тебя обратно в Чар и что потом?
– Потом все будет хорошо и я снова стану непобедимым.
Габби закатила глаза:
– Я спрашиваю, что будет со мной? Поскольку в твоем маленьком эгоистичном мирке для твоего маленького самовлюбленного «Я» нет ничего и никого важнее тебя, представь, что в моем тоже нет никого важнее меня.
Его глаза блеснули, и он засмеялся, запрокинув темноволосую голову, – сверкнули его белые зубы, мышцы окруженной ожерельем шеи напряглись, и Габби сдержала мягкий, восхищенный стон. Пусть его тело и человеческое, но оно насквозь пронизано экзотичностью Чара – начиная с бархатисто-золотой кожи и заканчивая глазами, сверкавшими золотистыми искрами, каких не было у людей, и таинственной сексуальной притягательностью. Крепкая, мощная энергия Чара заключалась – и ей там было очень тесно – в смертном теле. Причем в совершенном теле.
Это просто ужасно. Не может быть, чтобы какому-то Существу удалось так легко ее соблазнить. Габби хотела бы по-прежнему воспринимать его как нечто неодушевленное. Но теперь, когда она узнала, что под черной футболкой и выцветшими джинсами скрывается мужское тело, она стала воспринимать его совсем по-другому – бр-р-р!
У нее по спине пробежал холодок Она выпрямилась на стуле так резко, что чуть не опрокинулась. Неужели она думает об Адаме Блэке как о мужчине?
О! Ей хотелось соскрести, соскоблить с языка отвратительный привкус своей измены. Неужели прабабушка так ничему ее и не научила? Габби закрыла глаза, пытаясь не впускать Адама в свои мысли и старательно восстанавливая в голове свое прежнее к нему отношение.
Через какое-то время Габби снова открыла глаза. Оно ей так и не ответило.
– Я спрашиваю, – повторила она, – что будет со мной?
– Все, что захочешь, ka-lyrra, – проворковало Существо. – Просто скажи.
Оно пожирало ее самодовольным взглядом, и темные глаза обещали выполнить любую фантазию, которую она скрывала в самом укромном уголке своего сердца. Оно провело по нижней губе языком, спрятало его за зубами и одарило ее самой медленной и сексапильной улыбкой, которую ей приходилось видеть.
– Шепни мне на ушко, Га-бри-ил, о своих самых сокровенных желаниях, и я сделаю так, чтобы они воплотились в жизнь.
«Нуда, как же», – язвительно ответила она про себя (мужественно отказываясь подумать, даже на миг, о его предложении реализовать любые сексуальные фантазии, – предложении, от которого у нее замерло сердце, но нельзя сказать, что оно внушало ей отвращение). Оно забудет о ней в ту же секунду, когда снова обретет свое непроницаемое, всемогущее, бессмертное «Я».
Но Габби была готова поспорить, что любое другое Существо поступило бы точно так же. Если Эобил действительно собственноручно наказала его, изгнав из королевства Чар, неужели ее не заинтересует, каким образом Адам Блэк вернулся обратно без ее королевского согласия?
И этот вопрос приведет грозную королеву к Цирцену Броуди (при условии, что этот Броуди сам тут же не передаст Габби в руки Эобил) и в конечном итоге – к самой Габби. И тогда придут Охотники из ее кошмарных снов, похитят ее и – если они действительно больше не убивают смертных – она может рассчитывать на пожизненное служение кучке высокомерных, хладнокровных полубогов. Такого не будет.
– А что, если я откажусь? – резко спросила она, готовясь к худшему.
Адам поднял темную бровь:
– От чего откажешься?
– Что, если я откажусь тебе помогать?
– А почему бы тебе не помочь мне? Я же прошу тебя о такой мелочи. Просто поговорить кое с кем.
– Только не считай меня такой глупой. Довериться такому, как ты, и отдать себя на милость Чара? Можно подумать, в этом есть здравый смысл. Я не настолько наивна, чтобы надеяться, что ты отпустишь Видящую Сидхов и оставишь ее в покое.
Существо наклонилось, опершись локтями о колени, с его лица исчезла веселость, и совершенные черты приняли величественный, благородный вид.
– Даю тебе свое слово, Габриель О'Каллаген, —торжественно сказало оно. – Я защищу тебя.
– Ну да. Слово самого темного из Существ, легендарного лжеца, великого жулика, – насмешливо проговорила Габби. Да как смеет Адам Блэк давать свое слово, будто оно чего-то стоит?
Мышцы его челюсти сжались.
– Это не все мои проявления, Габриель. Я был и есть разный.
– Ах, ну да, как я могла забыть об обольщении и лишении девственности?
Он прищурился.
– Тебя я девственности не лишал. Хотя я чувствую ее в тебе.
И мог бы лишить тебя ее без особых усилий, учитывая, что я вдвое больше тебя.
О! Оно ведь не может чувствовать, что она девственница, ведь так? К тому же это чистая формальность. Зардевшись, Габби спросила:
– А какие у меня гарантии, что ты этого не сделаешь?
Адам хитро улыбнулся, и его глаза блеснули не менее хитро.
– Никаких. Вообще-то, я гарантирую, что сделаю это. Но обещаю: я сделаю это только потому, что ты сама меня об этом попросишь. Ты будешь стоять передо мной и просить, чтобы я овладел тобою.
Эти слова обрушились на Габби, как ураган, у нее захватило дух, чего Существо и добивалось. Она громко вздохнула, готовясь дать отпор, опровергнуть, заявить, что он слишком много на себя берет, но Адам поднялся со стула и стоял, возвышаясь над ней в полный рост.
– Все, хватит. Так ты поможешь мне или нет, Габриель?
Габби сглотнула слюну, проанализировав свои скромные возможности. К черту все это. Она знала, что если поможет ему, то в конце концов окажется в Чаре. Ее ни в коем случае не отпустят просто так. Ни в коем случае. Не для того они потратили тысячи лет, охотясь и уничтожая Видящих, чтобы теперь отпустить одну из них. Тем более достаточно молодую, чтобы произвести целый род себе подобных.
А что, если они решат забрать и ее мать? Если они не поверят, что Джилли не обладает даром, который передался ее дочери? Ее мама, второй раз вышедшая замуж и имевшая троих приемных детей, никогда бы ей этого не простила! Нельзя сказать, что в настоящее время у них с матерью были прекрасные отношения, но Габби не хотела еще больше все усугублять.
И что, если после того как они узнают, что она ускользнула от них и что они ошибались, думая, будто последняя Видящая была давно стерта с лица земли, Чар в ближайшее время снова начнет охоту на них? Габби не сомневалась, что где-то на Земле существовали такие же, как она, – прятались, потупив взор, и старались жить нормальной жизнью. В «Книгах о Чаре» встречались записи, содержавшие неясные упоминания о других родословных, которые имели такой же дар, и утверждалось, что раньше таких родословных было много. Габби не настолько глупа, чтобы полагать, что женщины О'Каллаген единственные, кто понял, как выжить. Что, если из-за того, что она себя выдала, все они снова подвергнутся гонениям? Если из-за нее выследят и поймают хоть одну Видящую Сидхов, она будет в ответе за ее ужасную судьбу. Что же она наделала!
«Даю тебе слово, – сказало оно, – я тебя защищу». Но Габби выросла не на мультиках Уолта Диснея, ее с самого детства кормили мрачными сказками. Она была просто не способна доверять ему. И даже если по какой-то непостижимой причине Существо действительно говорило всерьез, оно не сможет защитить ее от королевы. Эобил правила всеми четырьмя Домами королевства Чар и обладала неограниченной властью. Если бы королева захотела заполучить Габриель, она бы ее заполучила. И точка.