Он опустил руку в карман, достал оттуда обручальное кольцо с бриллиантом и с серьезным видом надел ей его на палец.
– Моя главная цель – держать вас босой и беременной.
– Шовинист! – воскликнула она.
– По словам твоего бывшего менеджера, все мужчины в глубине души шовинисты.
Кыш громко согласно мяукнул, и они оба рассмеялись. Питер встал и притянул Ли к себе, глядя на нее глазами, полными обожания.
– Крюгер был прав в одном, любимая. Мне было бы чертовски трудно делить тебя с миром.
Его руки собственнически сжались вокруг нее.
– А теперь я вспомнил, что часть твоего тела я обещал успокоить…
Она с ожиданием взглянула на него, но вдруг побелела.
– Работа! – выпалила она. – О Господи, Питер, я уже окончательно опоздала! У тебя привычка делать так, чтобы я опаздывала, сильно опаздывала на…
– Да уж, – согласился он, подмигнув ей. – Но не волнуйся, я уже позвонил Элу Мерфи.
Она была поражена.
– Что ты ему сказал?
Ответом была широкая улыбка.
– Питер Уэбстер, вы этого не сделали!
– Я не сказал ему ничего более криминального, чем Салли Блэр, когда попросил ее устроить так, чтобы ты провела последнюю экскурсию.
С этими словами он убрал кота с кровати и закрыл дверь…
Две недели спустя прекрасным воскресным днем к парку подъехал элегантный экипаж, запряженный одной лошадью. Ли и Питер вышли из кабриолета и спустились к бельведеру вместе с родственниками и друзьями. Оба они были одеты в старомодные наряды: он – в сюртук, рубашку с рюшами, темные брюки и цилиндр, она – в великолепное атласное свадебное платье викторианской эпохи с кружевами и жемчугом, такое красивое, что захватывало дух.
Во время обряда в бельведере, украшенном цветами, они стояли рука об руку и повторяли обещания, те, что дал им их первый поцелуй той волшебной лунной ночью в Натчезе.