– Как давно это случилось?

– Сегодня. Сегодня утром. Мы уже возвращались, когда натолкнулись на отряд мародеров. Один выстрелил из засады, мы не успели даже заметить его. Стрела пробила кольчугу лорда. Странно, но она способна выдержать любой срезень. А бронебойные стрелы простые мародеры не носят, зачем они им, против крестьян-то. Сталь дорога.

Римильда молча бросилась к въехавшей во двор повозке. Танкред лежал, укрытый плащом, и выглядел бледным. Глаза его были закрыты, на лбу блестели капельки пота. Римильда прикоснулась к щеке мужа. Никакого отклика. Танкред не шевелился, и так странно было видеть этого могучего и грозного человека столь… беспомощным. Ни разу он не представал перед Римильдой таким. Ни разу она не оказывалась сильнее, чем он. Даже когда думала, что сильнее.

Нельзя поддаваться отчаянию, сказала себе Римильда. Нужно быть сильной. Она графиня Мобри, теперь она отдает приказы.

– Перенесите лорда в его покои, – велела она, – осторожно. Кто здесь лекарь? Вы? – Она посмотрела на незнакомого немолодого человека верхом на муле. – Пойдете со мной и расскажете мне правду. Не вздумайте лгать.


Прошло немало времени, прежде чем Римильда осталась одна у постели, на которой лежал Танкред. Она стояла и смотрела на его неподвижное лицо. На лбу снова выступил пот; Римильда склонилась и отерла его чистой тряпицей. Господи, только бы муж выжил. Только бы все было хорошо.

Лекарь был настроен оптимистично: рана оказалась чистой, воспаление не началось, наблюдалась только обычная в таких случаях лихорадка. Танкред ненадолго пришел в себя и мыслил вполне здраво, порывался встать и заняться какими-то неотложными делами, однако после того, как лекарь напоил его парочкой весьма ядовитого вида и запаха отваров, заснул крепким сном.

– Ваш супруг – могучий человек, миледи, – заверил Римильду лекарь, – он справится.

– Это не первая рана, которую он получает, и не самая тяжелая, – добавил Парис де Ритон.

– Все будет хорошо, ему рано умирать, – подвела итог Калев.

Несмотря на все это, Римильда чувствовала себя неуютно. Она провела всю ночь у постели Танкреда, надеясь, что ему станет легче. И действительно, к утру лихорадка уменьшилась.

Шли дни.

Танкред медленно оправлялся от полученной раны. Опасность миновала, однако Фонтевро потерял много крови и по-прежнему оставался слаб. Римильда еще никогда не видела его таким. Она привыкла, что он возвышается над нею, словно огромный валун, что смотрит все время сверху. Что он быстро движется, прекрасно владеет своим телом. Такого Танкреда, лежавшего в постели и большую часть времени спавшего беспокойным сном, Римильда еще не знала.

Наконец, она поняла, что это уходит из него усталость войны. Так бывает, объяснила ей Калев. Когда человек много воевал и убивал, когда постоянно чувствовал опасность, оказаться в покое и не размышлять каждый миг, что тебя могут убить, – непомерная роскошь, которая поначалу выбивает из колеи. И тогда отдаться во власть снов – самое лучшее. Рана заживет, Танкред встанет и сможет наконец жить мирно, даже воюя с соседями. Впрочем, в округе уже не осталось храбрецов, способных посягнуть на имущество графа Мобри. Слухи распространились, Танкред их подтвердил.

Однажды вечером Римильда сидела у постели Танкреда, вышивая. Муж спал очень неспокойно, его большие руки вздрагивали, губы дергались. Внезапно он проснулся и приподнялся на кровати; Римильда уронила вышивку на колени.

– Танкред? – Девушка встала и наклонилась к нему. – Ты хочешь чего-нибудь?

– Иди сюда, – пробормотал он и протянул руку. – Мне холодно. Очень холодно.

– Ладно, – согласилась Римильда, понимая, что лучше не спорить: взгляд мужа блуждал, и вряд ли Танкред понимал, что говорит.

Она откинула покрывало и устроилась рядом с мужем, а он обнял ее и крепко прижал к себе. Впервые Римильда лежала и ее обнимал мужчина. Это оказалось так хорошо, что она улыбнулась. Все у них будет прекрасно. Когда-нибудь.

Если Танкред ее полюбит.

– Так лучше? – спросила Римильда. Муж не ответил: он спал. Некоторое время Римильда прислушивалась к его дыханию, сначала неспокойному, потом – все более и более ровному, и в конце концов уснула сама.


Она проснулась на рассвете, осторожно высвободилась из объятий Танкреда, приподнялась и заглянула ему в лицо. И сразу поняла: он изменился. Исчезла складка между бровями и еле заметное беспокойное выражение, но и невозмутимость не вернулась. К тому же палестинский загар почти сошел с его лица, что сделало его моложе и мягче. Римильда и раньше видела Танкреда спящим, однако даже во сне он, казалось, оставался сосредоточен. Теперь этого не было. Танкред просто спал и видел, кажется, хороший сон: он еле заметно улыбался. У Римильды слезы подступили к глазам.

Не выдержав, она выскользнула из-под покрывала, поспешно надела туфли и почти выбежала из спальни мужа. Замок еще не проснулся. Римильда летела по лестницам, все вниз, вниз и вниз. Потом, задыхаясь, пронеслась по коридору, рывком открыла тяжелую дверь капеллы. Деревянный крест на стене, казалось, манил ее. Римильда упала перед ним на колени.

– Почему, Господи? – прорыдала она. – Почему?

Ей так хотелось, чтобы Танкред любил ее!

Больше всего на свете теперь Римильда жаждала его любви. Он оказался рядом, незаметно стал родным и близким, пророс в нее, как дерево прорастает корнями в землю. И ей уже не освободиться от Танкреда; Римильда и не хотела. Но пусть бы он сделал хотя бы шаг ей навстречу, дал хотя бы один знак. Дал ей шанс. Ведь когда-нибудь он сможет полюбить ее, Римильду из Дауфа?

– Господи, помоги, – прошептала Римильда.

Она не знала, в чем именно просит помощи. Любовь дается свыше, и все же, все же… Отправляясь в Палестину, Римильда совсем не думала о любви, только о том, как спасти свой замок и земли. А возвратилась вместе с человеком, который прочно занял место в ее сердце. И она даже не заметила как.

Ей не нужна только плотская любовь, только его прикосновения. Ей нужно, чтобы Танкред любил ее – как сумеет. Она до сих пор не знала, способен ли он полюбить. Отпустил ли он войну, отпустил ли одиночество? Сумеет ли сделать это когда-нибудь? Нет ответов… Только время покажет. Только оно.

– Помоги, – вновь прошептала Римильда.

Она подняла глаза и задохнулась от радости – ее обнял все тот же прекрасный, очищающий свет, который она уже видела однажды. Тогда Римильда словно пребывала во сне, теперь она знала, что все наяву. Она замерла, почти не дыша, ожидая, что ей скажут.

– Иди и говори, – словно шепнули на ухо. И все. Сияние растворилось в хлынувших в окно солнечных лучах.

Но Римильде этого оказалось достаточно.

– Спасибо, Господи, – произнесла она и поднялась с колен.

Все просто. Все очень просто. Слезы высохли, и Римильда весело рассмеялась.

Она направилась обратно к комнатам Танкреда. Слуги уже проснулись, они приветствовали хозяйку, Римильда отвечала вежливыми кивками, а внутри все пело от нетерпения. Только несколько шагов отделяют ее от того, кого она любит больше всех на свете.

Дверь в спальню Танкреда оказалась распахнута. Две служанки перестилали постель, ими командовал Этельстан. Римильда, обескураженная, остановилась на пороге.

– А где милорд? – излишне резко спросила она у Этельстана. Парнишка подпрыгнул.

– Он оделся и сказал, что поднимется на башню.

– Он же плохо себя чувствует! – возмутилась Римильда. – Не надо было ему позволять…

Этельстан посмотрел на хозяйку таким взглядом, что Римильда сразу поняла, что сказала несусветную глупость. Не позволять графу Мобри, Танкреду де Фонтевро, что-то сделать! Да проще остановить прилив!

– Милорд сказал, что чувствует себя прекрасно. Да и выглядит он хорошо.

– Так. – Римильда закусила губу, развернулась и вышла.

Она заставила себя идти медленно. Нет никакого резона бежать. И все же Римильда зашагала быстрее, не выдержав.

Она поднялась по лестнице на верхнюю площадку донжона. Танкред был здесь, а вот стражников не наблюдалось – видимо, лорд их отпустил ненадолго. Фонтевро действительно стоял на ногах, причем достаточно твердо; он надел штаны, сапоги и белую рубашку.

– Танкред, – негромко произнесла Римильда, – зачем ты встал?

Он обернулся. Ветер трепал его волосы, на сей раз не заплетенные в косу и не связанные шнурком. Римильда подошла и остановилась в шаге от мужа.

– Мне приснилось или ты и вправду всю ночь спала рядом со мной?