– Конечно, леди. Но только чернилами пули не остановишь.
– И пули никогда еще не решили ни одной проблемы. – Она внимательно изучала его профиль, забыв о холодном ветре. – Вы знаете, что некоторые фермеры стали носить при себе оружие только потому, что полковник нанял Вас?
– Я здесь не для того, чтобы затеять ссору.
– Но Вы здесь для того, чтобы погасить ее, если что-то начнется. И закончите ее, когда убьете кого-нибудь.
Аманда не решилась бы при свете сказать эти слова, но в темноте ей казалось, что она под защитой. Пока они танцевали, забылось то, чем он зарабатывает на жизнь. А сейчас, в темноте, она вспомнила о причине, из-за которой этот человек явился в их город.
– Послушайте, леди, не сердитесь на меня. Не я начал этот спор. – Клинту не нравилось, что местные жители считали, будто беда пришла с ним только потому, что он был скор на руку. – Я лишь разбередил это гнездо ненависти, а не принес ее в своих мешках.
Аманда повернулась лицом к окнам. Он был прав. Ненависть месяцами накапливалась в Квэйл Спрингс. Фермерам необходима была ограда, чтобы защитить посевы, а скотоводам, типа полковника Винтерса, нужно было место для выпаса скота. И все же прав или виноват Клинт Мэтьюз но он мог принести в город новые беды.
– Скажите, мистер Мэтьюз, – она не могла не спрашивать, так как была газетчиком в третьем поколении и желание отыскать факты было у нее в крови. – Сколько человек Вы убили?
В ее голове уже рождался заголовок будущей статьи. Клинт вытащил тонкую сигару и зажег ее, прежде чем ответил. Во всех городах, где он побывал за четыре года, ему задавали один и тот же вопрос.
– Не считая тех, кого стоило убить… Ни одного.
– А как Вы определяете, кого стоит убивать?
– Того, кто направляет на меня дуло своего пистолета, – просто ответил Клинт. Когда она промолчала, он добавил: – Поймите, мисс Гамильтон, я не веду счет. Это не игра, а моя работа. Меня нанимают не убивать людей, а защищать их жизнь.
– Например, полковника Винтерса?
– Например, его, – отозвался Клинт. Она приблизилась к нему.
– А если полковник сделает что-то не так?
– Это решать закону, а не мне.
Аманда топнула ногой от расстройства:
– Черт побери, мне не нравится этот спор! – Клинту захотелось сменить тему.
– Думаю, молодым леди не пристало ругаться. Что если я расскажу мисс Пич? Она перестанет называть Вас “прекрасной женщиной”.
Аманде не удалось скрыть улыбку, которая помимо ее желания появилась на лице.
– Думаю, мне лучше замолчать. Не стоит ухудшать мнение о себе. Я и так уже наименее “желанная” старая дева в этом городе.
Клинту эта тема показалась более приемлемой, чем предыдущая.
– Знаете, Вы симпатичная женщина. Рост не всегда является недостатком. Если бы Вы накинули уздечку на свой язычок, то набрали бы высший балл.
– Не помню, чтобы я просила Вас о советах, – ответила Аманда. – К тому же я могу обойтись без Ваших двусмысленных комплиментов. Если мне хочется скрыть свои мысли от мужчины, значит, он не стоит моего внимания. Я не собираюсь притворяться глупой только для того, чтобы на мне женились, утащили в постель, а потом до конца жизни заставляли рожать детей.
“Может, это не самая безопасная тема, – подумал Клинт, – и лучше уж говорить о тех, кого убил”. Казалось, описание смертельных случаев приводило ее в меньшее расстройство, чем разговоры о супружеской жизни.
– Послушайте, леди, я только хотел помочь…
– Во-первых, мистер Мэтьюз, – она направила палец ему в грудь, – мне не нужна Ваша помощь. Во-вторых, прекратите называть меня “леди”, а в-третьих, Вы повлияли достаточно на мою репутацию, попросив выйти на веранду. Все подумают, что Вы пригласили меня сюда, чтобы целовать.
Аманда была так близко, что Клинт чувствовал на щеке ее дыхание.
– Вы тоже так подумали?
Аманде не хотелось признаваться в этом. Ей нравилось танцевать с ним, чувствовать его руки на талии. Это ее успокаивало. На мгновение она почти поверила, что, как и у всех девушек в зале, у нее был возлюбленный на этот вечер. Не то чтобы ей хотелось быть как все, но иногда ей было одиноко, особенно если никто, кроме пожилых мужчин, друзей отца, не приглашал на танец.
– Да, именно об этом я и подумала, но только до того, как поняла, что Вы вышли перепрятать Ваш пистолет.
Клинт медленно произнес:
– Вы так подумали, но согласились пойти со мной? Вы меня удивляете, мисс Гамильтон.
К радости Аманды, он не мог видеть, что ее лицо покраснело, как сердце на его рукаве. Впервые в жизни она не знала, что ответить. Если бы она сказала “Да”, то призналась бы, что хотела поцелуя. Если бы сказала “Нет”, то сначала бы, а этого она никогда не делала. Аманде захотелось, чтобы северный ветер стал еще холоднее. Может, тогда он остудит огонь на ее щеках.
Клинт отодвинулся в темный угол веранды.
– Мисс Гамильтон, отойдите в тень, и я сделаю слухи достоверными.
Аманда сжала руки в карманах своего короткого жакета и осталась стоять на месте.
– Кто Вам сказал, что я хотела целоваться? Может, мне хочется, чтобы люди посплетничали?
Рука Клинта появилась в слабом свете и увлекла девушку в темноту, через секунду Аманда оказалась в теплых объятиях. Клинт заслонил ее от ветра и притянул к себе.
– Перестань все просчитывать, Аманда. Есть вещи, которые надо просто чувствовать.
Его губы пробежали по щеке, отыскивая ее губы.
– Не думаю…
– Замолчи, Аманда, – прошептал он, закрывая ей рот с большей нежностью, чем она могла ожидать от бандита.
Его поцелуй затянулся, и Аманда больше не чувствовала холода. Закрыв глаза, она забыла о себе. Всю жизнь ее занимал вопрос о том, что можно чувствовать, когда тебя вот так целуют. Однако она оставила надежды на то, что с ней это тоже может когда-нибудь произойти. Этот поцелуй говорил о страсти и уважении, о власти и силе, только не о господстве.
Очень медленно Аманда вынула руки из карманов, они скользнули вверх по его груди к голове. Его густые черные волосы оказались мягче, чем она думала, их было приятно ощущать между пальцами.
Когда ее рот приоткрылся от удовольствия, поцелуй Клинта слегка изменился, разжигая огонь внутри Аманды, вспыхивающий как пожар в сухой полыни. Его пальцы пробрались под жакет, и он обнял ее обеими руками за талию, близко притянув к себе. Аманда не пыталась освободиться, а, наоборот, позволила ему прижать себя к груди.
Руки Клинта находили свой путь в волосах так бурно, что шпильки разлетелись в разные стороны и мягкие локоны упали до пояса. Пока его ладони бережно придерживали голову Аманды, губы скользнули к тесьме у основания шеи. Он мягко поцеловал нежную кожу ее шеи, а затем вернулся к губам, как будто изголодался по их вкусу. Его руки двигались по блузке.
Аманда чувствовала тепло его прикосновений даже через туго зашнурованный корсет. Его пальцы были сильны и отважны и хотели ласкать ее. Клинт становился более настойчивым, требуя все большего, и она чувствовала, что их сердца бьются совсем близко. Внутри Аманды бушевала буря, которую ей не хотелось гасить. Танцуя с Клинтом, она ощутила себя участником жизни, а не ее наблюдателем. Его поцелуи дали ей почувствовать себя женщиной.
Входная дверь вдруг широко распахнулась, вернув их к реальной жизни. Клинт отодвинул девушку глубже в тень. Его руки по-прежнему держали ее, защищая и укрывая. Какая-то молодая парочка направилась к двухместной коляске, поджидавшей ее. Многозначительное хихиканье не оставляло сомнений в том, что прохожие узнали две длинные тени в углу веранды.
Когда Клинт с Амандой остались наедине, он отпустил девушку.
– Прости меня, – он произнес эти слова так, как будто они причиняли ему невыносимую боль, как будто никогда в жизни никому он их не говорил.
Аманда чувствовала себя неловко от того, что произошло. Она не была настолько наивной, чтобы думать, будто он взял больше, чем ему позволено. Его извинение привело ее в ярость.
– Меня никто никогда так не целовал. – Аманда поспешила к двери, закалывая распавшиеся волосы. – И я ни о чем не жалею, но запомни: в аду похолодает прежде, чем я снова дам тебе до себя дотронуться.
Клинт открыл рот, чтобы объяснить, что просил прощение за причиненное неудобство, но Аманда была уже как ветряная мельница на полном ходу.
– Доброй ночи, мистер Мэтьюз, – она хлопнула дверью и исчезла.
Клинт со всего размаху ударил ладонями по столбу и выругался. Он не мог поверить, что целовал ее. Всегда его первым правилом было – не увлекаться. Он обзывал себя последними словами, которые приходили на ум.