Джиллиан Брэдшоу - Сердце рыцаря

– Действительно, слава Богу, – серьезно отозвался Хоэл. – То, что наделал Изенгрим, и без того ужасно. Ну, Мари? Почему он напал на леди Элин?

– Милорд, – сказала она и судорожно сглотнула, пототу что от потрясения у нее все еще дрожал голос. – Думаю, нам лучше обсудить это без посторонних. Можно нам пройти в ваши покои?

Как и все резиденции герцога, Треффендел был переполнен людьми, но собственные покои герцога были самым просторным и роскошным помещением, и там можно было разговаривать без посторонних. Они находились над большим залом и, как и его покои в Ренне, состояли из маленькой спальни и просторной гардеробной. Сейчас все поднялись в гардеробную: Хоэл, Авуаз, Мари и, по просьбе Мари, Тьер. Хоэл пристегнул поводок к ошейнику Изенгрима и уволок волка следом за собой. Когда они пришли в комнату, он привязал зверя к чугунному канделябру, стоявшему в углу.

Морда у Изенгрима все еще была влажной от крови. Ее вкус наполнял ему рот, и ее густой сладкий запах перебивал все другие запахи в комнате. В основном это была кровь Элин. Он не собирался нападать на Элин. Он намеревался убить Алена. Его неудача была двойной, и он понимал, что теперь должен ждать смерти. Хоэл уведет его в лес, погладит по голове, а потом обнажит меч и тщательно прицелится, чтобы поразить сердце и мгновенно убить. Он уже принял решение, что притворится, будто не понимает намерений герцога. Он один раз умолял о милосердии, но второй раз этого делать не станет. Его жизнь не стоит того, чтобы ее беречь, хоть он и сожалел, что не сумел убить Алена. Было горько умирать зверем, так и не заставив заплатить тех, кто сделал его таким. Но – нет, он не собирался брать плату с Элин.

Он посмотрел на Мари. Он не понимал, что она собирается сказать в его защиту, но был благодарен ей за попытку. Приятно было завоевать ее симпатию, пусть даже он упустил главное сокровище – ее любовь.

Мари стояла прямая, напряженная, она боялась, что все заметят, как она дрожит. Она несколько раз сглотнула, пытаясь справиться с перехватившей горло судорогой.

– Ну что, Мари? – сказал Хоэл. – Ты знаешь, почему Изенгрим вел себя так дурно?

– Мой господин и госпожа, – официально начала Мари, – надеюсь, вы не оскорбитесь, если сначала я заговорю о другом. Это связано с вашим вопросом. Мы с Тьером намеревались поговорить с вами сегодня о людях, на которых набросился Изенгрим.

Хоэл быстро взглянул на Тьера, который коротко кивнул, подтверждая ее слова.

– У них в Таленсаке неприятности? – спросил герцог.

– Да, – подтвердил Тьер. – Но мы собирались говорить не об этом.

Медленно и трудно он изложил дело против своего кузена. Хоэл слушал его – сначала с нетерпением, продолжая тревожиться о своем волке, но постепенно, поняв суть, с мрачным, хмурым вниманием.

– Очень гадкое дело, – сказал он, когда Тьер почти закончил. – Мне следовало бы подумать об этом раньше.

– Все знали, что Тиарнан любил ходить на охоту один, – негромко проговорила Авуаз. – И все знали, что это делать опасно. И все знали, что Эон грозился его убить. В то время этот разбойник нас очень тревожил, хотя я уже много месяцев ничего о нем не слышу.

– Недавно до меня дошел слух, что он умер в апреле, – отозвался герцог. – Последнее сообщение о совершенном грабеже пришло в марте. Но ты права: все подозрения в убийстве пали на него, а не на тех, кто был ближе и имел больший интерес.

Тьер расправил плечи. Здесь, перед герцогом, он считал своим долгом взять на себя привычную роль и снова защищать Алена.

– Милорд, я уверен, что Ален невиновен, – твердо заявил он. – По крайней мере не виновен в убийстве. Действительно, он любил Элин и мог отправиться к ней на свидание, когда говорил нам, будто едет в Сен-Мало. Но это не значит, что смерть лорда Тиарнана не была несчастным случаем. Милорд, вы знаете моего кузена: он всегда был не столько бойцом, сколько влюбленным. Скорее всего он просто встретился с дамой и сказал ей о своей вечной преданности, а она хлопала ресницами, плакала и ничего определенного не обещала. Я согласен с тем, что вам следует допросить его, чтобы все выяснить, но я твердо уверен, что он не стал бы убивать лорда Тиарнана.

– А ты, Мари? – спросила Авуаз. – Тьер защищает своего кузена. А ты берешь на себя роль обвинителя?

– Я не считаю, что Ален убил Тиарнана, – ответила Мари, сама удивляясь тому, как уверенно звучит ее голос, несмотря на то что ей предстояло говорить дальше. – Но я только что пришла к убеждению, что Тиарнан еще жив.

Она обвела взглядом три изумленных лица и разрешила себе на секунду перевести его на волка, пристально наблюдавшего за ней из угла. Она быстро отвела взгляд, опасаясь того, что может увидеть в этих обведенных черным глазах. У нее дрожали пальцы, и она сцепила руки за спиной.

– У Тиарнана была тайна, – продолжила она негромко. – Я прошу вас вспомнить об этом и задуматься, в чем она могла заключаться, потому что она лежит в основе всего. Кенмар-кок, который был у него управляющим, говорит, что его господин уходил в лес один на три-четыре дня, не беря с собой никого, оставляя дома даже свою собаку. То, что он там делал, было настолько пугающим, что когда об этом узнала его жена, она убежала к своей сестре в Иффендик и с тех пор смотрела на него с ужасом. Она сказала мне, что он был более страшным чудовищем, чем разбойник, от которого он меня спас, и что она рада от него избавиться. Но его исповедник, знавший эту тайну, никогда не был уверен в том, что это грех, и в моем присутствии укорял себя за то, что не осудил этого. Он сказал, что пристрастен и не может выносить суждение. Она глубоко вздохнула. Она уже рассказала то, что ей доверили по секрету, и вытащила на свет то, что должно было оставаться в тени. Ей придется открыть все. Каков будет суд герцога, она не знала – она могла только надеяться, что склонность его сердца совпадете ее собственной.

– Мой господин и госпожа, – продолжила она, поднимая голову выше. – Отшельник сказал мне еще одну вещь: он знал прежнего владельца волка Изенгрима. Он сказал, что волк был потерян из-за воровства и предательства и что волею провидения он попал к вам и получил от вас милосердие. До сегодняшнего дня я не могла понять, почему отшельник так радовался тому, что вы не убили волка.

Кажется, я рассказывала вам, что, когда меня везли в Ренн, я встретила в лесу волка, а потом столкнулась с Эоном. Мне приснилось, что Эон – оборотень, и потом, когда я услышала ходившие о нем рассказы, я испугалась того, что мой сон был правдивым. Но когда Эон только увидел Тиарнана, он узнал его и крикнул: «Бисклаврэ!» Он говорил на бретонском, которого я в то время не понимала. Когда я вспомнила это потом, то решила, что он угрожал Тиарнану и говорил: «Я оборотень, и если ты на меня нападешь, тебе придется плохо!» Я слышала, что волки – злобные, кровожадные звери, и потому перенесла это слово с человека, пришедшего мне на помощь, на человека, который на меня напал. Я ошиблась. Эон не был оборотнем, а Тиарнан – был.

На трех лицах отразилось недоверие, и только уважение к ней и стремительность ее речи помешали им прервать Мари. Она не смела смотреть на волка. Она выдала его тайну. Ей оставалось только молиться, чтобы ее слушатели, которые знали не только человека, но и волка, не возненавидели его, Даже когда поверят ей.

– Подумайте! – попросила она их. – Человек исчезает на охоте в лесу – а на главной улице Таленсака появляется волк. Удивительно хитроумный волк, как вы сами много раз говорили, милорд, гораздо умнее любой собаки. На самом деле гораздо умнее, чем положено быть зверю. Как загнанный волк мог догадаться просить вас о пощаде? И что сказал граф Ранульф, когда Изенгрим победил его волкодавов? «Это колдун! – сказал он. – Он сражается не как обычный зверь!» И мы все знаем, что это правда. Изенгрим бился как человек. С отвагой человека, с хитростью человека и с готовностью человека пощадить побежденного. Милорд, вы только что видели, как хорошо Изенгрим знал, что сначала нужно вывести из строя держащую меч руку, а уже потом пытаться убить человека. Откуда такое мог знать волк? И это не все, мой господин! Ищейка Мирри, собака Тиарнана, приветственно залаяла, когда увидела Изенгрима, и ласкалась к нему. И он был с ней приветлив, пока у нее не началась течка, – и тогда он ее прогнал. Какое животное так поступило бы? И Изенгрим был совершенно добр ко всем людям, кроме двух. Когда он увидел Алена сразу после поимки, он на него бросился. И когда он увидел этого же человека, только что вошедшего в зал вместе с леди Элин, он напал на них обоих. И вражда между ними и волком была взаимной. Когда Ален был здесь в марте, мы все слышали, как упорно он преследовал свою добычу, и какую награду его жена назначила за волка, и как они ставили на него капканы. И что сказал Ален только что в зале? «Чудовище! – сказал он. – На этот раз я тебя убью!» Тут вдруг подал голос Тьер: