Публика в автобусе оживилась и начала шутить. Ничто так не радует добропорядочных граждан, как недобропорядочный ближний, выглядящий посмешищем. Несмотря на то что большинство пассажиров тоже были прилично под градусом, способность передвигаться на своих двоих возвышала их в собственных глазах.
– Каждый раз одно и то же, – вздохнула Юля. – А потом по глобусу расползаются мифы о невменяемых русских туристах. Ты давай не зевай. Сейчас как приедем, беги в очередь за визами, а я на контроль. Лучше уж в автобусе ждать, чем в давке париться. Заодно и с народом пообщаемся, пока все по номерам не расползлись.
То ли фраза была длинной, то ли Лера слишком устала и переволновалась, но смысла она не уловила. А переспрашивать было некогда. Самое главное за сознание зацепилось: надо встать в очередь за визами.
Здание аэровокзала потрясало многолюдностью и разноязыким гомоном. Такой давки она не видела даже на узловых станциях метро в часы пик. Закрадывалось подозрение, что в данный момент все отели Египта пустовали, а немыслимая орда отдыхающих, призванных наводнить побережье Красного моря, в одночасье прибыла вместе с Лерочкой.
– Нас ждет незабываемый отдых, – восторженно выдохнула Юля, когда совершенно измученная Лера ввалилась в автобус. Наглый быстроглазый араб требовал доллар за погрузку чемодана в багажное отделение, и она, сгорая от стыда, еле отбилась. Мелких купюр с собой не было, а давать десятку Лерочка пожалела и теперь даже стеснялась смотреть в сторону водителя.
Гид суетился у входной двери, пересчитывал туристов, беззвучно шевеля губами и озабоченно глядя в лист бумаги. Физиономия при этом у него была такая, что Лера даже подумала: уж не вверх ли ногами взмыленный араб держит лист.
– Анастезия? – вдруг просительно выкрикнул гид и вымученно улыбнулся.
Народ захихикал.
Посыпались версии:
– Предлагает нам выпить…
– Хочет, чтобы ему налили…
– Нет, ему наркоз нужен…
– Да просто обезболивающие человек просит…
– Наркотики?
– Анастезия? – снова смущенно проныл араб и добавил: – Чивчако!
– Сам ты «Чивчако»! – неожиданно возмутилась дородная женщина в конце салона. – Шевченко! И не анестезия, а Анастасия!
Пассажиры дружно грохнули.
Гид тоже подобострастно хихикнул, явно не поняв юмора, и зачастил скороговоркой заученный текст. Основной составляющей выступления была мысль о том, что рано утром необходимо прийти на собрание.
– Экскурсии будут впаривать, – понимающе кивнула Юля. – Не пойдем.
– Девочки, и вы с нами, – с соседнего кресла улыбался большеглазый крепкий парень.
«Это вполне может быть он», – вяло подумалось Лерочке. Смугловатый, гибкий, коротко стриженный – он вполне тянул на Знойного Мачо. Она вздохнула и отвернулась, поскольку Юля среагировала быстрее:
– Мы пока не с вами, мы сами по себе. Но шанс у вас есть.
Она тряхнула матово блестевшими волосами и поправила блузку, кокетливо хихикнув.
«Волосы, что ли, перекрасить? – запечалилась Лера. – Почему на блондинок все клюют? Хотя, даже если мелироваться, такая грудь все равно не вырастет».
Она покосилась на пышные прелести, распиравшие Юлину кофточку.
«Не в сиськах счастье», – обреченно резюмировала Валерия Харитонова и прикрыла глаза. Отдых был заранее приправлен горечью неравного соперничества с Юлей.
– Классно, – словно угадав ее мысли, прошептала соседка. – Ты брюнетка, я блондинка – просто классическое сочетание. Все мужики будут наши.
«Все» Лерочке ни в коем случае были не нужны. Ей бы вполне хватило одного, поэтому азарт в глазах попутчицы ее немного напугал. Жажда подвигов бурлила в крови, но с разумной активностью. Сумасбродства сумасбродствами, а переступать черту не следовало. И Лера точно знала, что не переступит.
Одинокие девушки пользовались чрезмерным успехом у официантов, барменов, аниматоров и прочих аборигенов. Лера читала об этом в Интернете, но даже не представляла, насколько все запущено. Флирт на грани приличий был здесь в порядке вещей.
Едва она прилегла с дороги, решив хотя бы часок отдохнуть, в номер ввалился уборщик. Блестя глазами, губами и нервно облизываясь, он сел на кровать рядом с потрясенной Лерой и на ломаном английском сообщил, что, во-первых, его зовут Ахмед, а во-вторых, Египет – страна любви.
– Пошел вон, – оторопело пробормотала Лера и натянула одеяло, в ужасе соображая, сразу закричать или попробовать решить вопрос мирно.
Спасла ситуацию Юля, вихрем влетевшая в комнату и возмущенно ахнувшая:
– Ты что, с ума сошла? Зачем тебе уборщик? Мы лучше найдем!
– Да я просто спать легла, а он… – начала оправдываться Лерочка. Юле она была рада до безумия.
– Ну, конечно, прилетела в Египет и легла спать, – расхохоталась новая подруга. – Давай, подъем!
Она потянула за одеяло, не обращая внимания на радостно скалившегося Ахмеда:
– Валерия, подъем! Я выяснила, где можно позавтракать. Сегодня загорать все равно нельзя, так что будем осматриваться.
– Египет – страна любви, – воодушевленно повторил уборщик, продолжая демонстрировать идеально белые зубы.
– Мы в курсе, – холодно кивнула Юля и добавила: – Зайди через час.
Ахмед отказывался понимать русскую речь, вероятно, надеясь поприсутствовать при Лерином переодевании.
– Бакшиш будет через час. – Юля недовольно нахмурилась.
Скорее всего, «бакшиш» был неким волшебным словом, вроде «сим-сима», поскольку навязчивого уборщика сдуло в мгновение ока.
– Так, что у нас тут. – Девушка по-хозяйски влезла в чемодан. – А гардеробчик ничего. Я думала, ты совсем закомплексованная.
– Чего это? – запальчиво вспыхнула Лерочка, выдернув из Юлиных рук крохотные шортики. Купить их ее подбила продавщица. Купить было проще, чем отважиться надеть. Ткани там было с пол-ладони.
– Расслабься. В годы юности я тоже была стеснительной. Только с возрастом понимаешь, сколько теряешь, пытаясь соблюсти приличия. Дорог каждый день молодости. Пользуйся, пока пузо не отросло и целлюлит не нарисовался. Вот станешь добропорядочной матерью семейства, тогда и начинай подавать пример детям, а пока – живи.
«Просто Оля номер два», – насмешливо резюмировала Лера. В то, что новая знакомая в юности была скромницей, верилось с трудом.
Если первые полчаса Лера наслаждалась мужским вниманием и многозначительными взглядами смуглых красавцев, сновавших по территории гостиницы, то к обеду ее уже тошнило от сальных улыбок и воздушных поцелуев.
Юля планомерно обходила территорию, сверяясь с картой.
– Сегодня пристреляемся, а завтра начнем отдыхать на полную катушку. Кстати, надо еще по магазинам прошвырнуться.
– Я за территорию не выйду, – испугалась Лерочка.
– И я не выйду. Они где-то здесь должны быть. О-о-о-о, – неожиданно простонала Юля и вцепилась в руку. – Ущипни меня.
– Что? – бестолково засуетилась Лера.
– Ты слепая? – неожиданно нормальным голосом поинтересовалась подруга. – Вперед посмотри.
Навстречу уверенной походкой, слегка вразвалочку, двигался настоящий Знойный Мачо. Мускулистый, загорелый, длинноволосый, с лицом абсолютно уверенного в себе сердцееда. Хотя со столь бесподобными внешними данными он вполне имел право смотреть на дам с именно такой степенью наглого интереса, смешанного с претензией на галантность. Его футболку украшала надпись «Анимация».
Красавец явно не смотрел «Двенадцать стульев», ибо в точности повторил то же самое, что делал Остап Бендер, надеясь произвести впечатление на мадам Грицацуеву: отступил на шаг, прикрыл глаза рукой и восхищенно ахнул.
Лера едва не расхохоталась. В этой пантомиме было столько фальши, что ее можно было принять за издевку.
– Дас ист фантастиш, – на ломаном немецком взвыл Мачо.
Не выдержав, Лера всхлипнула и отвернулась.
Теперь было ясно, какие фильмы предпочитал сей бесподобный юноша.
– А здесь есть дискотека? – по-английски спросила Юля, с томным кокетством тряхнув волосами.
– Есть. Я буду тебя танцевать, – почему-то по-русски ответил красавец.
– Да-а-а? – Юля манерно повела ручкой и уточнила: – Ты правильно понимаешь слово «танцевать»? Дэнсинг?
Мачо порывисто взял ее за локоток и окатил таким взглядом, что Лера перестала давиться смехом и застеснялась, почувствовав себя лишней.
– Водное поло? – неожиданно выдал новообразовавшийся поклонник, продолжая смотреть на Юлю так, словно планировал «танцевать» ее немедленно. Лерочку он игнорировал. Похоже, в этом африканском оазисе темноволосые бухгалтерши успеха не имели. Оно и понятно – своих таких предостаточно.