Ольга Горовая - Сердце в залоге

- Мне надо было чем-то заниматься… - Марина замолчала, вдруг поняв, что повторила его аргумент для оправдания убивания времени в одиночестве.

- Это верх твоих кулинарных талантов? – поинтересовался Миша после минутного молчания, видимо, не собираясь оставаться в долгу по иронии.

Ее улыбка перешла в тихий смех. Какой-то свободный. Непривычный.

С ней заигрывали.

Легко, словно заново флиртуя. Вернувшись на тот этап, который у них оборвался, почти не успев начаться из-за всего, что случилось.

С восторгом, будто ей вновь пятнадцать и ничего не гнетет, не давит, Марина вскочила со своего стула и подошла к Мише, весело взъерошила ему волосы:

- Если ты очень заслужишь, я испеку тебе пирог. С грушами. Он мне тоже удается прекрасно, - она ему подмигнула и потянулась за чашкой, чтобы налить себе кофе.

А Михаил замер. И не мигая следил за каждым ее движением.

- Договорились, - его голос стал чуть ниже и тише.

Марина кивнула, налив и ему напитка. Вернулась с чашкой на свое место. Какое-то время каждый из них сосредоточился только на завтраке.

- Я улажу все с фирмой, где ты работала, - минут через пять заметил Миша, отодвинув от себя пустую тарелку.

Спокойно так и совсем естественно. Так привычно непоколебимо.

Марина чуть кофе не подавилась. И снова внутри начался конфликт, но она быстро справилась с собой и с напитком, ставшим поперек горла.

- Пирог становится для тебя недостижимой перспективой, - глотнув все же, заметила она, стараясь сохранять спокойствие. Отставила чашку и посмотрела на Мишу в упор.

Это заявление заставило его задуматься, похоже.

- Ты собираешься туда возвращаться?

Он напрягся, это было видно невооруженным взглядом. И планировал привести ей десяток причин, почему Марина не может поступить подобным образом. Наверняка разумных. Он всегда очень ловко и метко приводил аргументы. Но она не собиралась спорить.

- Нет, - Марина продолжала сохранять спокойствие.

Было бы глупо сейчас заявлять, что она не уверена или хочет оставить себе путь к отступлению. Марина вчера сделала выбор и планировала приложить максимум усилий, чтобы заново выстроить их отношения. И надо было быть очень глупой, чтобы рассчитывать при этом сохранить работу в другом городе. Или, как минимум, дразнить или пытаться шантажировать Граденко такой вероятностью. Глупо дразнить Медведя, даже если сейчас он ведет себя как ручной. Миша не просто так получил это прозвище среди своих людей, да и среди соперников. К тому же и сама Марина не собиралась повторять свое прошлое поведение.

Пока она молчала, Михаил вопросительно поднял брови, глядя на нее с немым требованием немедленных объяснений демаршу.

- Уверена, ты забыл о советах своего консультанта, - Марина не дрогнула. Протянула руку и взяла апельсин из вазы в центре стола.

Миша моргнул. И шумно выдохнул.

- Я сама устроилась на эту работу, сама поднялась до этой должности. Сама и уволюсь, Миша, - не ожидая взрыва или новых приступов его властности, объяснила Марина, пытаясь поддеть толстую шкурку плода.

Втянул в себя воздух он не менее громко.

- Я просто хотел избавить тебя от этого, - он буквально выдернул апельсин из ее рук, прекращая муки то ли Марины, то ли несчастного плода. И начал чистить сам. – Чтобы тебе было легче.

- Мне не сложно это, Миша, - Марина постаралась опять ему улыбнуться, почему-то вновь вспомнив маму, снившуюся ей ночью. – Я могу с этим справиться, поверь мне.

За эти месяцы она очень много вспоминала маму, по-новому переоценивая каждое мгновение, которое смогла воскресить. И по заданиям психотерапевтов, и потому что сама нуждалась в этом. И если поначалу все эти мысли сопровождались только болью, которую Марина так и не научилась до этого момента отпускать, то с течением времени, с каждым обсуждением - она сумела вспоминать и что-то веселое, приятное. Моменты, о которых как-то позабыла за горем. Вспомнила она и том, как всегда держалась ее мать, даже если спорила с отцом. И поняла, что почему-то никогда не могла сама так вести себя с Мишей. Всегда срывалась, не задумывалась, не осмысливала.

- Я не хочу, чтобы ты расстроилась из-за этого, - медленно, словно подбирая слова, чтобы не задеть ее, произнес Миша, положив очищенный апельсин перед ней.

Поднялся и подошел ближе. Очевидно, его желание оградить ее от всего, контролировать любую мелочь опять начинало преобладать.

Марина взяла плод и начала отделять дольки.

- Я не расстроюсь, - все еще спокойно пообещала она. – Обещаю. Ты верил в мои силы когда-то, поверь и сейчас, - предложила она, протянув ему половину апельсина.

Они всегда делили все наполовину, несмотря на то, что продуктов хватало с избытком и на четверых. Раньше - вообще всю еду. Это Миша когда-то завел такую традицию, пытаясь ее хоть так уговорить поесть нормально. А потом привыкли оба.

Он смотрел на нее несколько мгновений, но все же взял фрукт. Наклонил голову к плечу, разминая шею. Но все же кивнул. Хоть в воздухе буквально витало его напряжение и желание просто сказать: «нет, я сам все сделаю».

- Спасибо, - Марина привстала на носочки и поцеловала его.

Ответом ей послужил только очередной шумный и недовольный выдох. Михаил сосредоточенно делал вид, что его интересует только апельсин. Но обхватил ее за пояс и не дал быстро отступить, когда Марина сделала попытку отстраниться.

- Собирайся, поедем сейчас на кладбище, потом я все-таки вернусь в офис, - отрывисто распорядился он.

Марина только улыбнулась ему в плечо, уже не став делать акцент ни на чем. По крайней мере, в более важном ей удалось отстоять свое право принимать решение и выбирать. Так что появилась уверенность, что и с остальным постепенно справится.

Наше время

Погода, конечно, не особо располагала к прогулкам на свежем воздухе, пусть даже они планировали посещение кладбища. Но Марине это пришло в голову, только когда они уже въехали в город: уж очень много поваленных деревьев и оборванных проводов валялось на обочине, а кое-где и на самой дороге, вместе с кусками плакатов с рекламных щитов. Однако городские службы работали, и проехать можно было везде. Другой вопрос, что их ждало на самом кладбище? И судя по тому, что Миша уже несколько раз настороженно смотрел в ее сторону, он тоже вполне допускал вариант, в котором сегодня им не удастся осуществить запланированное. Но пока ничего не говорил. Марина тоже молчала, крепко вцепившись в его руку, которую Миша и сегодня предложил ей «для надежности».

Молчала. Держала его ладонь. И смотрела в окно машины на дорогу, которую слишком хорошо знала… Было время, когда Мише приходилось возить ее сюда каждый день, и это обоим давалось очень непросто. Через его запреты, убеждения, увещевания; через ее истерики и слезы. Сейчас все было проще. Впрочем, та стадия давно уже прошла, и сейчас Марина почти не ощущала боли. Грусть – да, скорбь, наверное, но уже светлую.

Машина притормозила у ворот, ожидая, пока сторож кладбища откроет, и Марина наклонилась ближе, рассматривая обстановку.

- Похоже, проедем, - видимо, поняв ее мысли и уже осмотрев доступный ему вид, заметил Миша. – В крайнем случае, там уже пройдемся. Дождь почти прекратился.

Марина кивнула.

- Что ты будешь делать потом? Мой помощник уже связался с дизайнером, необходимо сказать, во сколько ты сможешь с ним встретиться, чтобы начать заниматься домом, - попытался он отвлечь ее разговором.

Наверное, хорошо, что это вызвало у Марины улыбку, не зря она во время завтрака так удивлялась его поведению. Чувствовала, видимо, что не так и просто измениться этому мужчине, даже несмотря на его собственное желание.

- Миша, а ты не думал, что логичнее было бы сначала спросить, планирую ли я вообще сегодня этим заниматься?

Он посмотрел на нее с удивлением:

- Но ты же говорила, что ничего особенного на сегодня не думала, а это теперь необходимо сделать.

Он вышел из остановившейся машины и помог выйти ей.

Она совершенно не была против, в принципе. Тем более, Марина действительно оценила все то, что стояло за решением Михаила не заниматься отделкой ранее. Все. Но ей очень хотелось, чтобы он заметил разницу: