Здорово вышло. Все было сказочно.
- Это платье самое популярное у моих принцесс, я смотрю, - руки Миши обхватили Марину со спины. Муж крепко прижал ее к себе, наклонился, целуя в шею.
Скользнул ладонью под халат, накрыл горячей ладонью живот. Хорошо так! Мурашки по коже и дрожь по телу, сколько бы лет ни жили вместе. Любила его сильнее, чем даже десять, пятнадцать лет назад…
Развернулась с довольным вздохом и обняла Мишу за шею.
- Ну мы же девочки, - со смешком ответила на его комментарий. - Такие платья - наша слабость. Терпи…
- Я не терплю, я наслаждаюсь, - Миша расплылся в широкой улыбке, поцеловав ее в макушку. - Да и у меня есть поддержка, Богдан не даст в ваших кружевах потонуть.
- В-о-о-т! - с прищуром посмотрела Марина на любимого. - А кто-то запрещал мне про второго ребенка даже думать, - с сарказмом напомнила она. - Шантажировал, угрожал… Я помню. А теперь вон как заговорил, - со смешком чмокнула Мишу в подбородок.
- Я и сейчас бы запретил, - с тяжелым вздохом признался Миша, прижав свой лоб к ее. - Ты себе представить не можешь, солнце, чего на самом деле стоили мне те девять месяцев… Как и с Николь, собственно. Но… да, признаю, наши дети стоили этих нервов. И я бесконечно благодарен тебе за каждого из них, - на минуту его объятия стали еще крепче.
А Марина…
Прижавшись щекой к груди любимого и слушая, как бьется его сердце, промолчала. Он был прав во многом… Обе ее беременности протекали сложно. Сначала лечились год, пока тест показал желанный результат. А потом… почти все девять месяцев с Николь она пролежала под капельницами «на сохранении», не то что не набрала вес почти - потеряла треть от себя обычной. Токсикоз ужасный, рвота, мутило на любой запах…
А у Марины и так с питанием и весом проблемы вечно имелись. Миша от нее ни на шаг тогда практически не отходил. Пару раз серьезно ставился вопрос о целесообразности сохранения беременности при такой угрозе для матери… Но Марина отстояла, даже у Миши выборола дочку. Правда, когда родила, Миша заявил, что больше в жизни не позволит ей так рисковать и мучиться. Им и одного ребенка хватит. Ну и, к его чести сказать, Николь он сразу полюбил без всякой меры, перенося и на дочь то трепетное и всепоглощающее чувство, которое между ним и Мариной всегда было. Совершенно не грустил, что не сын. Даже соглашался, когда Марина со смехом заявляла, что и девочка вполне может быть наследницей финансовой империи и делами заниматься. Тем более они ее всему научат… Поддерживал. И Марине позволял работать и ему во всем помогать. Порою ей казалось, что как раз для того, чтоб о втором ребенке и не думала - а в офисе под его контролем была. Но перерабатывать ей Миша так и так не позволял.
Ну и Николь они с собой частенько брали на работу, чтоб Марина не только о делах думала…
А она понимала страх любимого. И то, насколько ей плохо было - не забыла… Бррр, даже сейчас дрожь по спине прошла.
Однако все равно внутри ее сердца жила и развивалась мысль, что у них должен быть еще один ребенок… Ну вот словно уже есть он рядом, только впустить его в мир надо! И никак не могла Марина избавиться от этой мысли и потребности.
На хитрость пошла в итоге. Тайком прекратила таблетки пить… И даже недели две умудрялась скрывать от Миши тошноту, когда токсикоз начался. Ей, конечно, просто повезло, что тогда просто завал был с делами. И все равно муж заметил, просчитал и понял почти сразу. Разозлился…
Марина его в таком бешенстве уже много лет не видела. Но и не выплеснуть же. Даже накричать на нее не решился, пусть она видела, ощущала, что у него даже нерв на виске от злости дергается. А еще - от страха за нее. Знала же Мишу, как себя саму.
Но решительно заявила:
- Нет. Никогда, - стоило только Мише про аборт заговорить.
Да, срок позволял, не удалось ей долго скрывать. Но и прерывать такую желанную беременность - не собиралась, как бы самой ни было паршиво. Мама Миши ей тогда сильно с Николь помогла, конечно. Да и все родители, собственно, тоже. Поддержали ее, не попрекая и не судя. И Миша… Он ее на руках носил, с этим не поспорить. Только на него самого было смотреть без боли в сердце невозможно, когда вновь начались постоянные госпитализации, капельницы, подборы хоть какого-то лечения и питания для Марины.
- Ты про меня подумала, солнце? А про Николь? Не дай Бог, с тобой что-то случится? Как мы… без тебя? - он даже гипотетически этого произнести не мог спокойно.
Она видела, что его трясти начинает… Словно на горле - нога чья-то. И давит, душит, дробит гортань. Так хрипел. Глаза черные от страха и боли.
И ей больно в груди становилось настолько, что дыхания не хватало - она знала. Так и не забыла, каково это - потерять маму… Да и просто, бесценно дорогого человека. Однако точно не собиралась проводить через что-то подобное Мишу и дочь.
- Все нормально будет, любимый, - раз за разом повторяла Марина, крепко цепляясь за его руки. Чтобы поддержать Мишу, чтобы отвлечь. - Я же обещала, что никогда больше тебя не брошу. Рядом буду всегда…
Миша прижимался лбом к ее пальцам, лишь бы Марина не видела, что в его глазах белок покраснел от недосыпания и напряжения, потому что каждую секунду около нее, настороже. И невыносимо нежно обнимал ее плечи. Шептал, что как только можно будет - всыплет ей по первое число за это все, что контролировать каждый вдох и шаг будет. А то вот, расслабилась… Самоуправством занялась…
- Но это наш ребенок, Миша, понимаешь? Я просто не могла… Ну вот есть он у нас, я так чувствовала, - пыталась втолковать ему Марина, в свою очередь обнимая его со всей, не особо большой на тот момент, силой.
Он не спорил, но поглядывал так, будто она бред несла. А Марине не оставалось ничего другого, как послушно лежать в постели, выдерживая капельницы и инъекции, пытаться что-то съесть. Рисовала и читала книжки Николь, которая с удовольствием толклась у матери в комнате сутками, только на улице гуляя по паре часов с бабушкой и дедушками.
В общем, непросто то время для всех прошло. Зато когда Мише на руки сына дали… Он, в принципе не отличающийся суеверием или религиозностью, заявил, что назовут они его Богданом. Потому как без вмешательства высших сил в эту ее авантюру все навряд ли решилось бы благополучно. Марина не спорила. Имя красивое. И да, ей пришлось дать любимому клятву, что больше она подобного не устроит… Ну и, в общем, Миша теперь предельно внимательно следил за тем, как она принимала таблетки (Ха, кто бы сомневался?! Не Марина). И даже готов был сам пойти на операцию, если Марине по какой-то причине станет тяжело или некомфортно продолжать прием. Но она пока его удерживала от таких кардинальных мер. Ну и счастлива была, имея двоих детей. А учитывая, что Миша допустил ее полноценно к работе (видимо, чтобы никаких больше идей в голову не приходило вообще), то честно признавала, что и времени особо не хватит на еще гипотетически-возможные беременности. Но своих детей она обожала. Да и Миша в них всех души не чаял, что и не скрывал.
- Устала за сегодня? - вырвав ее из воспоминаний, спросил муж.
- Есть немного, - рассмеялась она. - Мне работать легче, чем на таких вечерах гулять: и не расслабиться толком - начальство же, только и следи, чтобы все довольны были…
- Ничего, справились хорошо. Можно отдохнуть, - Миша потянул ее назад, в спальню.
Но Марина свернула в ванную - надо же было еще макияж торжественный смыть. Муж с улыбкой пошел следом и сидел рядом на краю ванной, пока Марина умывалась. Тоже устал. Оба вымотались. Даже говорить особо не хотелось, так, перебрасывались вяло впечатлениями и эмоциями. Забрались в кровать, наконец-то дав самим себе возможность расслабиться.
И проваливаясь в сон в крепких и теплых объятиях мужа, Марина почему-то подумала, что Миша никак не стал меньшим трудоголиком. Да и она работала много. И тем не менее, им удавалось находить баланс, проводя не меньше времени и с семьей. И оба стали куда более уравновешенными, все-таки научившись договариваться и находить компромиссы, а не идти на принципы. За некоторыми исключениями, конечно. Ну не могла она тогда отказаться от второй беременности! А Миша понял - и это было для нее бесценно важно. Обожала и любила мужа в разы сильнее, чем когда влюбилась в него в шестнадцать. И знала, что Миша любил ее не меньше… Во сто крат сильнее.