Ольга Горовая - Сердце в залоге

И оно не было лишним: как совершенно верно отметил Миша, ее отец видел будущее дочери иначе. И эти различия пугали и расстраивали ее куда больше первого заявления Миши. Нет, конечно, ей очень хотелось стать «самой-самой» в плане бизнеса, возглавить компанию отца и доказать всем в городе, что она может стать успешнее кого угодно, - королевой, одним словом. Однако даже если бы ее достижения ограничились только успешным руководством фирмы отца – Марина уже была бы счастлива. Ей так хотелось доказать папе, что на нее можно рассчитывать в этом, а не надеяться лишь на то, что будущий муж окажется достойным преемником. Ведь у Марины имелись мозги в голове, и довольно светлые, если верить учителям. Да и на курсах в бизнес-школе, куда она ходила несмотря на снисходительные замечания папы о пользе кружков по домоводству для девочек, преподаватели отмечали ее креативность, рационализм и правильный подход к решению возможных проблем. Только… несмотря на все старания, пока не шло и речи о том, что когда-нибудь папа возьмет ее хотя бы в помощники, не то что своим замом, как повезло тому же Михаилу. Конечно, Граденко проще, он родился правильного пола и откровенно наслаждался своей социальной ролью, что и подчеркивало его подначивание.

Миша гордился тем, что за год, прошедший с момента начала его активной деятельности в компании отца, показатели не только не упали – выросли. Более того, компания расширилась, поглотив две более мелкие фирмы конкурентов, и сейчас Граденко начинал присматривать иные отрасли, чтобы «не хранить все яйца в одной корзине». У него действительно имелись все шансы стать очень влиятельным человеком в городе, если все будет двигаться в таком же русле, Марина это понимала. Но ведь это не значит, что и она не может достичь успеха?!

- Что, туго с пониманием в семье, да? – кажется, поняв все ее проблемы по горестным вздохам, уже без всякой иронии спросил Михаил.

- Вообще его нет. Понимания, - честно призналась Марина, хоть ей и стало немного неловко от этого. – Они думают, что я гожусь только для того, чтоб заниматься как раз тем, что ты раньше перечислил, только, может, не так утрированно. Ну и, главное, выйти замуж за того, кому можно доверить бизнес отца. И не хмыкай, - с упреком повернулась Марина к Михаилу. – Твою кандидатуру на эту роль также рассматривают, между прочим.

Усмешка Михаила перешла в тихий смех. Они оба знали об этих мечтах родителей. Впрочем, особо никто детям никого не навязывал, так что эта тема являлась скорее дежурной шуткой семей. Так и продолжая посмеиваться, Миша откинулся в траву и, запрокинув руки за голову, принялся рассматривать звезды.

А Марину вдруг вновь накрыло непонятными чувствами и эмоциями, которые непривычно душили, заставляя рассматривать давно знакомого вроде человека и находить какие-то совершенно новые черты и моменты. Так что она посчитала за благо опять отвернуться и, подобно самому Мише, уставилась в россыпь звезд, куда более богатую, чем можно было рассмотреть с балкона их дома в городе.

Так они и сидели рядом во вполне себе комфортной тишине, поглядывая то на небо, то на совсем уже затухшие угли. Минут двадцать, наверное, хоть и сложно было отслеживать время в темноте, разве что по стрекотанию сверчка где-то рядом, да по перекрикиванию каких-то ночных птиц. А еще по писку мошкары, которую держали подальше все те спреи и репелленты, что они все наносили несколько раз за вечер.

- Знаешь что, Мариш? – вдруг, когда ее уже начала одолевать дремота, окликнул Михаил. – У меня к тебе предложение. Взаимовыгодное. И даже не руки и сердца, представь себе, - усмехнулся он, напоминая про прошлую тему.

- Ммм? – сонно и вяло протянула Марина, вообще не представляя, о чем это он.

- Хочешь, я тебя немного поднатаскаю в делах? Возьму к себе в помощники - условно, конечно: походишь, посмотришь, «принеси-подай». Но можно много увидеть и понять, если голова светлая. Я сам так начинал у отца лет в пятнадцать.

Сон как рукой сняло. Вообще. И в который раз за это время, Марина затаила дыхание, с недоверием и надеждой уставившись на мужчину. Это был такой шанс. Такой..! Да тому, чему мог научить ее Михаил, ни в какой школе бизнеса для подростков не научат! Не факт, что даже в любом университете. Ведь Миша на деле показал – он в этом разбирается! Но… все-таки Марина не совсем понимала:

- А тебе это чем выгодно? – даже прищурившись от подозрений, уточнила она, все же трепеща внутри.

- Ну как это чем? Помощник - это же не жена, слава Богу, могу уволить, если не оправдаешь ожиданий, - уже открыто засмеялся Миша. Но спохватился и перестал, едва она шикнула, напоминая, что подруги спят в палатке совсем близко. – А если серьезно, ты очень умная девчонка вроде, мне даже обидно, что крестный этого не хочет видеть. Давай попробуем ему это доказать? А вдруг ты еще сумеешь и меня переиграть? Поспорим на то, чьим будет город?

И, словно подтверждая свое предложение, Михаил протянул в ее сторону раскрытую ладонь.

Все еще не веря в такую удачу, Марина робко протянула ему свою руку.

Вот вроде и случалось ей уже держать Мишу за руку, а в этот раз все было иначе: пузырящийся внутри души коктейль внезапного возбуждения от перспектив и надежды (а вдруг отец и правда изменит мнение под влиянием крестника и из-за ее успехов?), то новое смущение, которое она испытала сегодня в его обществе, – все смешалось в сумасшедшую какофонию. Но воодушевляющую. Такую, что двигает вперед, заставляя думать, что все может произойти: а может, она сумеет еще и «город» выиграть!

Наше время

- Я не знаю, Миша, - попыталась честно ответить она на вопрос о том, «как» они дошли до такого в своих отношениях. – Пыталась понять все эти месяцы… Я так тебя любила. И люблю…

Не в состоянии высказать все, что душило, перекрывало горло, Марина подняла голову, пытаясь взглядом показать. И застыла, встретившись с глазами Миши. В этом взгляде было столько всего намешано, что мороз по коже шел, а воздух в легких, наоборот, вдруг обжигающе горячим показался: и его любовь, в которой она почти никогда не сомневалась, и боль, и вина. И в то же время - все та же властность, уверенность в его праве на нее. Уйма эмоций, которые изнутри сердце скребли, до боли нервы натягивали.

Его руки прижали Марину еще крепче. Одна ладонь скользнула вниз, ведя по телу, надавила на бедро, так что она и без слов поняла - он хочет, чтобы она всею собой его обняла, как плющ оплетает дерево. И не смогла отказать, сама хотела того же до дрожи в каждой мышце. Сидя на краю стола, Марина чуть откинулась назад и обхватила Михаила еще и ногами.

Он зажмурился и резко выдохнул.

- Я пять раз приезжал за тобой. Пять раз. Последний – две недели назад.

Он сжал ее еще крепче. Но Марина впала в какой-то ступор от его слов, и даже не заметила некоторой болезненности от силы этого объятия. А может, сама так соскучилась по сильным рукам Миши, что готова была все впитывать с радостью. Любые ощущения, которые, казалось, захватывали ее все сильнее и сильнее, будто бы до этого она была заморожена весь год, а теперь стремительно оттаивала от тепла его рук, тела, жара голоса.

Пять раз?! И она ни о чем не подозревала ни разу?! Жила и думала, что он поставил точку на их отношениях после ее побега.

- Ты хоть представляешь, каково это – жить без тебя, солнце? Понимаешь? – он вновь зарылся лицом в ее волосы, при этом собирая все еще влажные пряди в кулаки, наматывая их на пальцы.

Пришел черед Марины зажмуриться от эмоций, которые сейчас жгли глаза слезами. Она знала, каково это – жить без него. Когда тебе словно обрубили руки и ноги разом, разрезали грудную клетку, а все чувства оставили. И сколько бы ни убегало дней, сколько бы ни прошло ночей, тяжелых, одиноких, изматывающих – эта боль не исчезала, не уменьшалась. Марина научилась жить с ней, научилась делать еще что-то, а не тихо скулить от потребности быть рядом с ним. Научилась не плакать. Но эта боль, нужда в Мише, продолжала рвать ее душу и мозг на части.

- Представляю, как без тебя… - шепотом ответила она, куда-то ему в шею, так и не открыв глаза. Продолжая обнимать его изо всех своих сил.

Прав он был: они оба друг от друга зависимы. И это ей не удалось из себя ни вырвать, ни вылечить. Только узнать, что есть и иной путь, на котором они все еще могут исправить прошлые ошибки.