Клементина взобралась на пустую кабельную катушку. Миссис Маккуин возвышалась надо всеми, стоя с высоко поднятой головой, словно королева, намеревающаяся обратиться к своим подданным.
Хорошо зная подругу, Ханна понимала, что Клементина словно в мантию куталась в кокон хороших манер, только когда испытывала сильный страх. Но люди обычно находили эту повадку отталкивающей, принимая застенчивость Клем за высокомерие и, возможно, стыдясь рядом с ней собственного невежества и недостатка воспитания. По крайней мере Клементина не выглядела сегодня по-бостонски — она была растрепанной и грязной, словно только что спустилась с гор.
Едва Ханна и Эрлан приблизились к самодельной платформе, Клементина увидела подруг. Ее лицо на мгновение озарила ослепительная улыбка, и напряженность отчасти покинула ее плечи. Шахтеры тоже заметили двух других женщин, и приглушенный шум голосов возрос с тихого гудения до жужжащего гула. Даже шарманщик и продажные девки не околачивались поблизости во время пересменки.
– Они разгоряченные, как январская печь, – сказала Ханна на ухо Эрлан. – Наверняка не захотят ее слушать.
Эрлан поставила Сэмюэла на землю и крепко взяла сына за руку. Беспокойство в ее глазах усилилось.
– Может, нам стоит попробовать отговорить ее.
– Ты знала кого-нибудь, мужчину или женщину, упрямее, чем Клементина Маккуин, когда та за что-то всерьез возьмется? Я только беспокоюсь, что наше с тобой присутствие принесет больше вреда, чем пользы, ведь ни одна из нас не достойна стоять среди этих почтенных горожан.
– Милостивые Боги. – Эрлан дотронулась до высокого жесткого воротника. – Мне кажется, будто у меня на лбу клеймо даосского монаха. Но Клементина сказала, что боевой клич должен исходить от нас, женщин. И пока что мы трое — единственные, кто готов призвать на борьбу.
– Полагаю, ты пра... О, Боже. К слову о милости Божьей, глянь-ка, кто здесь.
Эрлан проследила за взглядом Ханны, направленным в сторону мужчины, который прислонился к одной из железных стоек шахтного копера. Глубоко надвинутый потрепанный стетсон скрывал его лицо.
– Разве это не брат ее мужа? – Эрлан наморщила лоб. – Это хорошо, что он здесь?
При виде темного дерзкого лица Зака Рафферти глаза Ханны на мгновение подернулись слезами, а сердце сжалось от горькой боли. Вот она и столкнулась с мужчиной, в которого давным-давно была безумно и безнадежно влюблена. С такого расстояния было трудно разглядеть как следует, но Зак выглядел потрепанным. И более закаленным, если такое возможно.
– Может, и хорошо, – срывающимся голосом ответила Ханна. – А может, и чертовски плохо. С таким сладкоречивым и похотливым негодяем, как Рафферти, никогда и ни в чем нельзя быть полностью уверенной.
Если Клементина и знала, что деверь здесь, то виду не подавала. Она кивнула подручному, который коротко дунул в свисток, обычно сигнализирующий об окончании смены, и тем заставил шахтеров смолкнуть.
– Господа, – четко произнесла Клементина. – Я хочу поговорить с вами о том, как шахта «Четыре вальта» отравляет наши жизни.
– Давай, дорогая, – пробормотала Ханна себе под нос, – зарой эту дыру. – Ее взгляд пробежался по шахтерам. Миссис Йорк заметила стоящего на задах толпы Дрю Скалли. Его поза была спокойной, но настороженной. Сердце Ханны прыгнуло прямо в горло, и тепло разлилось по всему телу, будто она разом скользнула в горячую ванну. Ханна задалась вопросом, настанет ли когда-нибудь такой день, когда она не будет реагировать на Дрю так, как при их первой встрече.
И в этот момент Скалли заметил Рафферти: мужчины с опаской зыркнули друг на друга, словно два лося-самца, решающие, стоит ли им бодаться или лучше разойтись миром. Затем маршал нашел взглядом Ханну. Она послала Дрю неуверенную улыбку, на которую любовник не ответил.
Сердитый рев прервал мысли Ханны, и внезапно она поняла, что пропустила большую часть сказанного Клементиной.
– Мы все знаем, что «Четыре вальта» не раз предлагали выкупить ваши лесные угодья за хорошую цену, только вы их не продаете, – прокричал ораторше один из шахтеров. – По мне, так вся эта дурацкая болтовня о яде — просто куча гнилого сена.
Дружки выступившего засмеялись и зашумели, стуча ковшами для обедов. Кто-то из задней части толпы бросил в Клементину остатки захваченной из дома еды. Пирожок с мясным соусом шлепнулся прямо на грудь миссис Маккуин.
Та покачнулась; лицо скривилось, а во взгляде промелькнули страх и брезгливость. Но прежде чем Ханна успела даже подумать как-то помочь подруге, вперед бросилась Эрлан.
– Вы что, совсем забыли, что у вас самих когда-то были матери, вы, черепашьи высерки? – прокричала она. – Как вы смеете обращаться с женщиной с таким неуважением? Вы все невоспитанные ошметки собачьей блевотины!
Нервный смешок вырвался из горла Ханны.
– Похоже, всех вас, мальчики, только что хорошенько опустили на китайский манер, – протянула она.
Мужчины — по крайней мере те, что стояли впереди, — выглядели смущенными. Некоторые оборачивались через плечо и хмуро смотрели на метнувшего пирог. Но один из шахтеров развернулся, чтобы обратиться ко всем остальным, — рыжеволосый уборщик породы с длинным острым подбородком и большим ртом, зачинщик не одной драки в «Самом лучшем казино Запада».
– Какого черта мы слушаем этих баб? – возмутился он. – Потаскуху Ханну Йорк, которой должно быть стыдно являться на люди, и узкоглазую вдовушку-прачку, которую нужно просто-напросто хорошенько оттрахать, чтоб не рыпалась и не лезла не в свое дело.
Ханна подняла повыше свой зонтик от солнца и двинулась на мужчину.
– Кончай бредить, мистер...
– Все в порядке, Ханна, – вмешалась Клементина. – Ее голос слегка дрожал, но она расправила плечи и накрыла ладонью жирное пятно на своей амазонке. – Можете бросать в меня объедки и говорить всякие гадости, но правды не измените.
– Нечего народ мутить, дамочка, – вставил другой шахтер. Его тон казался скорее обеспокоенным, чем рассерженным. – А то по вашей вине лишатся работы две сотни мужчин. Нам не нужно, чтоб шахта закрылась, вредит она вашей земле или нет.
– Да кому какое дело до нескольких акров травы и деревьев? – крикнул рыжеволосый. – Неужто на земле травы да деревьев на наш век не хватит? – В ответ все мужчины рассмеялись.
– Я не хочу закрывать шахту, – не отступила Клементина. – Но нужно прекратить обжиг в кучах. Существуют и другие способы переработки медной руды, например, плавильные заводы с дымоходами и трубами. Но ничего не изменится, пока ваши профсоюзные вожаки не поднимут этот вопрос перед «Четырьмя вальтами». Смотрите, – продолжила она воодушевленно. Щеки разрумянились от волнения. – Я захватила с собой несколько фотографий этой долины, которые сделала, впервые приехав сюда двенадцать лет назад, до открытия здесь залежей серебра и меди…
Клементина наклонилась и передала снимки стоящему перед ней шахтеру. Тот окинул верхнюю фотографию пренебрежительным взглядом и передал карточки дальше.
– Леди, чтоб такой завод построить, про который вы толкуете, нужно до хрена денег, и если вы не соображаете, как отразится строительство на наших рабочих местах и зарплате, то ни черта не знаете, как все устроено. У меня жена и шестеро детей, которых нужно кормить каждый день, и если для этого мне придется мириться с вонючим дымом и несколькими голыми холмами, то вам не переубедить меня ни пинками, ни воплями.
– Чертовски верно! – крикнул стоящий рядом с оратором мужчина, и остальные согласно зашумели.
«А они в общем-то правы», – подумала Ханна, ощутив боль сродни предательству. В добывающем уголь городке, где она выросла, сажа покрывала все подряд, и мир напоминал дно ведра для угля. Шахта загрязнила все их поселение — и это было правдой жизни, равно как и то, что мужчины нуждаются в работе, чтобы кормить свои семьи.
Но Клементину ничто не остановит — уж точно не мужское безразличие к проблеме и не противодействие, о котором подруги уже говорили и которое в любом случае следовало ожидать. Миссис Маккуин кивнула белокурому подручному, который бросился к задней части кабельной катушки и вытащил джутовый мешок. Мальчишка залез внутрь и достал окоченевшую покрытую серым мехом тушку.
– Этот мертвый заяц, – сказала Клементина, – был подобран в прерии всего несколько минут назад.