Сюзанна Энок - Сердце ждет любви

— Обязательно, старина. Подождите, я только оденусь. Пока виконт торопливо одевался, Брэм думал, что его хитрость удастся. Первоначально он собирался нанести визит мисс Элоизе Блэнчард, чтобы немного развлечься после утренней репетиции актрисы. Но, пожалуй, таким удовольствием придется пренебречь — ради застолья с этим идиотом.

— «Уайте»? — спросил Лестер, когда они сошли с лошадей и передачи поводья Реддингу.

— Здесь подают прекрасного фазана, — заметил Брэм. Однако на лице его спутника промелькнула тень разочарования. Казалось, выбор Брэма его огорчил. — А ты думал, куда мы едем?

— Я надеялся, что вы отвезете меня в «Иезавель». Косгроув расхваливает этот клуб уже несколько недель. Вчера я попробовал туда войти, но, очевидно, надо знать пароль, или секретный стук, или что-то еще.

Или заплатить шиллинг парню у дверей. Печальная задумчивость виконта выглядела довольно забавно.

— В «Иезавель» ходят не для того, что бы поесть, Джеймс.

— Да, но столы для фараона — просто загляденье. Швейцар принял у них шляпы и перчатки, и Брэм почувствовал смутное беспокойство. Он был азартным игроком, но никогда не проигрывал больше того, что мог себе позволить. А этот дурачок явно преувеличивал свои скромные возможности. Поэтому и наделал долгов.

— Ты полагаешь, мы увидим здесь твоего отца? — небрежным тоном спросил Брэм.

Лестер покачал головой:

— Нет, отец встречается с Косгроувом. Он запретил мне там появляться. — Юноша пожал плечами, следуя за официантом, проводившим их к столику у окна. — Я, правда, настаивал, что должен быть там, ведь Косгроув все-таки мой друг.

Косгроув никому не был другом, даже тем, кто знал его уже лет десять. Брэм считал Кинга наставником, а в последнее время скорее просто знакомым, с которым у него были общие интересы и склонность к цинизму и безнравственности.

— Не мое дело, конечно, но что твоему отцу нужно от Кингстона Гора?

На минуту Лестер растерялся.

— Я должен Косгроуву немного деньжат. Они обсуждают условия выплаты.

— Вот оно что…

— Я говорил отцу, что мог бы отыграть эти деньги, но он обращается со мной как с ребенком.

Брэм пытался вспомнить, когда он сам был таким же глупым и наивным, как Джеймс Дэвис, но ничто не приходило ему на ум. С детством он распрощайся, когда ему исполнилось шестнадцать. Он даже помнил этот день. Семнадцатое мая. Именно тогда он впервые встретился с Кингстоном Гором и сознательно продал душу этому дьяволу.

Возможно, существовала разница между тем, как он тогда жил, как находил уязвимые места светского общества, и тем, как вел себя молодой Джеймс. Виконт хотел, чтобы в семье его считали взрослым. Брэм же намеревался изведать все пороки, известные человеку, а если возможно, то и изобрести новые. Но было трудно вырваться из когтей Кинга, хотя он и пробовал.

Подошел официант и прервал воспоминания Брэма. Они оставили неприятный осадок, и он решил, что вряд ли имеет смысл бередить свою память. Особенно в людном месте. И все этот проклятый разговор, который он подслушал прошлой ночью. Граф Абернети и герцог Левонзи имели больше общего, чем они, вероятно, предполагали.

— Что прикажете, милорд?

Боже, он все еще находился во власти воспоминаний. Сколько можно?!

— Фазана, — попросил он, — и бутылку вашего самого лучшего кларета.

— Сию минуту, милорд, — поклонился официант.

— А что вы думаете о Воксхолл-Гарденс? — спросил Лестер, устраиваясь поудобнее. — Мой отец говорит, что это не место для джентльмена, а я слышал, что их посещает сам Принни.

— Я по возможности избегаю появляться там. Если только вам по вкусу грошовые развлечения… А меня они мало привлекают.

Виконт наморщил лоб:

— О, я и не предполагал…

— А как ваш отец расплатится за твои долги? Косгроув не единственный, кому ты должен. — Кстати говоря, мальчишка и ему задолжал несколько сотен фунтов. Когда Косгроув начал забавляться с этим щенком, Брэм держался в стороне от известного зрелища — бодался волк с ягненком. Но свой вопрос он задал не без задней мысли.

Лестер небрежно отмахнулся:

— Судя по тому, что он не хотел моего присутствия, я думаю, разговор меня не касался.

— Видимо, так.

Брэм налил себе кларета и поднял бокал.

— На какое суаре в следующий раз поедет твоя семья?

— Сегодня мы все направляемся в Клактон-Хаус. Леди Клактон — тетка моей матери. Ужасно скучная, но отец настаивает, чтобы я поехал.

Лорд и леди Клактон… Эти двое до сих пор пудрили волосы и выглядели какими-то призраками прошлой эпохи. Однажды, находясь не в самом трезвом состоянии, он поклялся, что скорее повесится, но никогда больше не переступит порога их дома. Однако, вернувшись после встречи с Лестером домой, он отоспал несколько запоздалое согласие принять их приглашение. Что же касается причины, заставившей его пойти на такую жертву, то он не мог найти достойного объяснения даже для самого себя. Должно быть, он не понял чего-то в происходящем вокруг, а он терпеть не мог, когда тайна оставалась неразгаданной. Даже если ему может не понравиться разгадка.

Розамунда Дэвис неторопливо выбирала платье и причесывала волосы. Она была глубоко убеждена, что внешний вид женщины так же важен, как доспехи для рыцаря, а она в этот вечер одевалась для предстоящей битвы.

— Вы прекрасно выглядите, леди Роуз, — сказала ее горничная с улыбкой восхищения.

— Спасибо, Марта. Я думаю, лучше надеть жемчуг, — прикинула Роуз, придирчиво рассматривая себя в зеркале. Фальшивые изумруды выгодно подчеркивали ее зеленые глаза и светло-зеленый с сероватым оттенком цвет платья, но жемчуг придавал наряду изысканность. В этот ничем особенно не примечательный вечер ей хотелось показать себя с лучшей стороны. Что-то такое подсказывало ей чутье…

Она всегда следила за порядком в доме и за тем, чтобы ее семья производила на окружающих благоприятное впечатление, насколько это было возможно. В большинстве случаев посторонние едва ли подозревали, каких трудов ей это стоило. Составлять меню, присматривать за слугами, проверять хозяйственные расходы… А теперь, после ночного разговора с родителями, она чувствовала себя так, будто ей дали пинка. Спустя двадцать лет они вдруг увидели в ней не столько родную дочь, сколько средство погашения долга. И она впервые подумала — не слишком ли большую цену ей придется заплатить за чужие грехи?

В дверь ее спальни громко постучали. — Пойдем, Роуз, — позвала ее мать. — Твой отец не желает опаздывать. Поторопись!

Они уже опаздывали, но об этом знала только она. Розамунда не ответила матери, главным образом потому, что хотела проверить — осмелится ли леди Абернети войти в ее комнату? Поскольку после возвращения ее отца с того ленча родители старательно избегали ее, она нисколько не удивилась, когда услышала шаги матери, направлявшейся к лестнице.

Роуз презрительно фыркнула. Хорошо. Прекрасно! Наконец-то в глазах семьи она оказалась полезной. Однако она была рада, что в грязную историю попала она, а не Беатриса; ее сестра едва ли стала бы безропотно переносить косые взгляды. Она явно была не парой для Косгроува. А вот ей была уготована эта жертва. За какую провинность, интересно?

В дверь опять стукнули.

— Роуз!

Джеймс. Она поморщилась, встала и подобрала свои белые лайковые перчатки. Вчерашняя беспечность брата неприятно удивила и даже испугала ее. Теперь же его поступки казались почти преступлениями. А он, без сомнения, останется безнаказанным. Вздохнув, она открыла дверь.

Брат уставился на нее и отступил на шаг назад.

— Вот ты где. Я уж думал, ты собираешься прятаться всю ночь.

— Я не сделала ничего такого, чтобы от кого-то скрываться.

Она посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, когда же его юношеская беспечность перестала быть забавной, а сделалась невыносимой. Ее не удивило, что он поспешил отвести взгляд.

— Неужели ты не чувствуешь никакой вины за то, какое горе причинил нашей семье и мне лично?

Юноша нахмурился.

— Отец поступил неправильно, — забормотал он, следуя за ней по лестнице. — Ему следовало разрешить мне поговорить с Косгроувом. Он же мой близкий друг, и я мог бы поиграть с ним на деньги. В фараоне я почти непобедим. Это он сам сказал мне.