И Нейт… он тоже всегда справлялся со всеми трудностями.
К горлу ее подкатил комок, и Элиза, снова всхлипнув, прижалась лбом к холодному оконному стеклу.
Тут внизу хлопнула дверь, и послышались шаги. Девушка облегченно вздохнула – наконец-то ее одиночеству пришел конец.
Минуту спустя в приоткрытую дверь спальни осторожно постучали. Элиза нахмурилась – отец не стал бы таким образом сообщать о своем приходе, он сразу же вошел бы.
Может быть, это Уильям?..
В следующее мгновение в дверном проеме появился незнакомец с мрачным лицом.
О нет! Что еще?! И так слишком много горя!
Элиза невольно застонала; ей хотелось крикнуть, чтобы этот человек молчал, чтобы не произносил те ужасные слова, которые он, судя по всему, собирался произнести.
– Сожалею, мисс… Произошел несчастный случай… – пробормотал незнакомец, в смущении теребивший поля своей шляпы.
Похороны шли своим чередом. Перед затуманенным слезами взором Элизы мелькали лица скорбящих, и все происходившее казалось ей чем-то нереальным. Девушка машинально кивала сочувствующим, но думала лишь о величайшей несправедливости – в один день она лишилась и брата, и отца. Элиаса Парриша – до этого он довольно много выпил – по дороге домой хватил удар, и говорили, что он умер почти тотчас же, то есть страдал гораздо меньше, чем несколько часов назад, когда узнал о смерти сына.
Тут к холодной руке Элизы прикоснулся Уильям.
– Я позабочусь о тебе, – проговорил он вполголоса.
Она грустно улыбнулась и кивнула. Уильям, конечно же, не оставит ее. Ведь они должны были обвенчаться…
Несколько часов спустя, когда присутствующие на похоронах собрались в доме ее отца, Элиза случайно услышала разговор нескольких сплетников. При ее приближении они замолчали и потупились, однако до этого она явственно расслышала: «…без гроша, нищая, в долгах…»
Элиза тотчас же отправилась на поиски Уильяма и нашла своего жениха вместе с его отцом в кабинете покойного – они рылись в ящиках письменного стола. Оба на несколько секунд замерли. Потом, в смущении откашлявшись, Джастин Монтгомери пробормотал:
– Хорошо, что ты пришла, Элиза. Нам надо поговорить.
Уильям покосился на отца.
– Но разве это дело не может подождать? Ведь человека только что похоронили…
– Лучше поскорее внести ясность и сделать это без свидетелей, – ответил Джастин. – Закрой поплотнее дверь, девочка.
Элиза закрыла дверь и осторожно приблизилась к мужчинам. То, что они вторглись в кабинет ее отца без приглашения, казалось ей осквернением его памяти.
– Что вы здесь делаете? Почему роетесь в бумагах моего отца?
Ее слова, похоже, не понравились Джастину, однако он заставил себя улыбнуться.
– Видишь ли, дорогая, мы с Элиасом были компаньонами, поэтому я и решил выяснить, что из имущества можно спасти, пока на него не набросились кредиторы.
Упоминание о кредиторах весьма озадачило Элизу. Стараясь скрыть свое раздражение, она молчала, дожидаясь, когда Джастин объяснит, что имел в виду.
– Ты очень неглупая девушка, Элиза, и, я полагаю, тебе не надо объяснять, что финансовое благополучие вашей семьи было связано с «Пилигримом». Теперь же, когда корабль пошел ко дну вместе со всем грузом, вы лишились состояния.
Элиза покачнулась; в какой-то момент ей показалось, что она вот-вот лишится чувств, но девушка все же взяла себя в руки. Теперь она почти не сомневалась: отец, решив свести счеты с жизнью, специально накачался спиртным – тем самым он избежал позора, ибо все кредиторы вскоре должны были узнать о его разорении.
– Я должна поговорить с нашим адвокатом, – проговорила она ровным голосом, никак не выдававшим ее чувств.
– Он скажет то же, что говорю я. – Джастин пожал плечами. – В наследство тебе остались лишь долги, и в уплату этих долгов пойдет ваш дом, торговое предприятие… и прочее имущество.
«Без гроша, нищая, в долгах…»
Элиза судорожно сглотнула. Она действительно была весьма неглупой девушкой и поэтому прекрасно понимала, каким рискованным делом занимались ее отец и брат. Их благосостояние всецело зависело от удачи, и вот теперь фортуна отвернулась от них, и она, Элиза, стала нищей. Уильям вновь заговорил:
– Отец, я обещал Элизе, что позабочусь о ней. Как только закончится траур, мы с ней поженимся. Я не допущу, чтобы она терпела унижения из-за беспечности ее отца.
Последние слова Уильяма отозвались острой болью в сердце девушки, но она простила своего жениха – ведь он старался защитить ее. Но тут Джастин Монтгомери вдруг поднялся и, нахмурившись, проговорил:
– Никакой свадьбы не будет.
Молодые люди уставились на него в изумлении. Джастин же между тем продолжал:
– Мой наследник никогда не женится на женщине, не имеющей средств к существованию. Мы и так достаточно потеряли из-за Парришей, поэтому не можем взять в качестве приданого еще и их долги. Это была бы слишком убыточная сделка.
Уильям покосился на невесту и пробормотал:
– Но мы ведь говорим о любви, а не о коммерции, отец.
– Это одно и то же, мой мальчик, – усмехнулся Джастин. – Пора бы тебе повзрослеть.
Уильям вспыхнул и, взяв Элизу за руку, повел ее к двери.
– Любовь моя, подожди, пожалуйста, немного в коридоре. Мне надо переговорить с отцом с глазу на глаз.
Оказавшись за дверью, Элиза невольно сжала кулаки – ее выставили из отцовского кабинета! Немного успокоившись, она стала прислушиваться к голосам за дверью – отец с сыном говорили все громче и громче. Увы, дальнейшая судьба решалась без нее, и это казалось настолько унизительным, что Элиза на время забыла о своем горе.
Наконец дверь распахнулась, и разгневанный Джастин Монтгомери вышел из кабинета. Даже не взглянув на девушку, он быстро зашагал по коридору. Следом за отцом вышел Уильям, и Элиза, едва взглянув на него, поняла, чем закончился разговор.
Стараясь не смотреть на девушку, Уильям пробормотал:
– Я обещал не бросать тебя и сдержу свое слово. Клятва, которую мы дали друг другу, нерушима, и мы с тобой преодолеем эти… эти неприятности.
Элиза пыталась заглянуть ему в глаза, но молодой человек отводил взгляд.
– Уильям, объясни, что ты имеешь в виду, говоря о неприятностях.
Он вздохнул и, взяв Элизу за руку, провел ее обратно в кабинет. Немного помедлив, притворил дверь и сказал:
– К сожалению, нашу свадьбу придется… отложить.
– На сколько? – Она пристально взглянула на него. Лицо Уильяма исказилось, и он сквозь зубы проговорил:
– На четыре года.
– На четыре года? Но ведь траур длится не так долго…
– Это срок действия договора, Элиза, – прошептал Уильям в полном замешательстве.
– Договора!.. Что это значит?
Уильям медлил с ответом. Наконец, собравшись с духом, вновь заговорил:
– Видишь ли, мой отец не единственный кредитор, а общая сумма долга чрезвычайно велика. Мне хотелось бы найти более приемлемый выход из создавшегося положения, однако… Единственным способом избежать тюремного заключения за долги является распродажа документов четырехлетнего договора, определяющих право владения тем или иным имуществом.
Ошеломленная услышанным, Элиза молча смотрела на своего жениха; она не могла вымолвить ни слова.
– Так вот, – продолжал Уильям, – мой отец намерен завладеть торговым предприятием Парриша, этим домом… и всем, что в нем находится. Правда, это не покроет полностью его расходов, Но он готов смириться с убытками.
– Я тоже буду продана для погашения долга?
Уильям посмотрел на Элизу, и в его потемневших глазах отразилась боль.
– Я обещал позаботиться о тебе и сделал все возможное для этого. Отец согласился купить твои документы.
– Значит, я буду вашей… служанкой?
– Тебе это ничем не грозит, любовь моя. Ты будешь жить в обстановке, к которой привыкла. Моя сестра Филомена нуждается в компаньонке. Она собирается в Англию, а моя мать по причине слабого здоровья не может сопровождать ее.
Элиза хорошо знала сестру Уильяма. Филомена была злобной и избалованной, и она ненавидела Элизу. Неужели она окажется во власти этой ужасной особы?
Заметив, как изменилось лицо девушки, Уильям подошел к ней и заключил в объятия.
– Наберись терпения, любовь моя. Я постараюсь найти выход из создавшегося положения, и мы будем вместе. Во время твоего отсутствия я попытаюсь воздействовать на отца. Он человек суровый, но не жестокий.