Люк знал, что Элиза скоро обнимет его и прижмется к нему всем телом. Так и произошло. Однако он твердо решил, что на сей раз не поддастся искушению и во что бы то ни стало заставит себя сдержаться.
– Элиза, перестань! – прорычал он и отодвинулся от нее подальше.
Она снова к нему прижалась, и Люк снова отодвинулся. «Не смей к ней прикасаться», – говорил он себе.
Когда же она попыталась обнять его за шею, он со вздохом проговорил:
– Не надо, Элиза. Я этого не хочу. Сейчас не хочу, – добавил он через несколько секунд.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Было очевидно, что его слова озадачили ее и испугали.
Немного помедлив, Элиза легонько прикоснулась к его плечу кончиками пальцев, но Люк тотчас же отпрянул – словно это прикосновение обожгло его.
– Нет, Элиза, я так не хочу. Не хочу… когда ты ничего не чувствуешь.
Она смотрела на него в замешательстве. Она не могла понять причину его отказа.
– Люк… Я принадлежу тебе.
– Нет, не принадлежишь! Я не хочу, чтобы ты отдавалась мне так… как ты это делаешь. И я не позволю, чтобы ты ценила себя так дешево. Ты можешь это понять? Я буду защищать тебя в любом случае, поверь мне, Элиза. Ты не должна… платить мне. Мне не нужна твоя благодарность. Я хочу… – Люк умолк на несколько секунд. Тяжко вздохнув, добавил: – Я хочу только того, что ты сама желаешь дать мне. Понятно?
Элиза смотрела на него с совершенно бесстрастным выражением; трудно было догадаться, о чем она думала. Люк попытался улыбнуться и проговорил:
– Уже поздно, дорогая. Давай спать. Не бойся ничего, ты в безопасности. Спи спокойно.
Элиза осторожно придвинулась к нему и положила голову ему на плечо. Несколько минут спустя она крепко уснула.
Люк же еще долго лежал без сна. Он думал об Элизе.
Она была в столовой и разливала кофе.
Увидев ее, Люк вздохнул с облегчением. Когда он проснулся и обнаружил, что Элизы нет рядом с ним в постели, у него возникли самые ужасные подозрения. А сейчас, когда он увидел ее здесь, в такой домашней обстановке, у него отлегло от сердца.
Причем Люк заметил кое-какие изменения… Весьма приятные изменения. И дело было не только в том, что Элиза по собственной инициативе занялась хозяйством. В это утро она оделась с особой тщательностью; на ней был костюм, который он приобрел у Клер Мари: жакет с расшитыми рукавами, легкая накидка и прямая темная юбка. Но Элиза даже в самом скромном костюме выглядела величественно – как будто она была женой богатого плантатора и присутствовала на какой-то изысканной утренней церемонии.
Переступив порог, Люк с улыбкой проговорил:
– Доброе утро, мадемуазель.
Услышав его голос, Элиза вздрогнула от неожиданности, и кофе из чашки выплеснулся на блюдце. В первый момент она встретила Люка с обычным страхом в глазах, Но затем на лице ее появилась улыбка, свидетельствующая о том, что она узнала его.
– А я… Я сварила кофе.
Люк кивнул и снова улыбнулся:
– Благодарю. Пахнет очень хорошо. Могу я присоединиться к тебе?
Она довольно долго молчала. Наконец едва заметно кивнула. Люк медленно приблизился; он боялся напугать ее.
– Ты хорошо выспалась, дорогая? – В эту ночь она не беспокоила его своими ночными кошмарами, и это тоже о многом говорило.
– Да, хорошо.
Люк сел за стол, и Элиза поставила перед ним чашку с кофе. Когда же он протянул к чашке руку, она пристально посмотрела на его пальцы. Люк замер, почувствовав ее прикосновение к его утолщенным суставам. Она осторожно прикоснулась к каждому пальцу, потом проговорила:
– Как тебе, наверное, было больно. О, Жан Люк, мне так жаль. – Это была самая длинная фраза, произнесенная ею за последнее время.
Люк смутился и пожал плечами:
– Я выдержал это.
Она внимательно посмотрела на него своими чудесными зелеными глазами:
– Как же ты сумел?..
Он осторожно взял ее руку и поднес к губам. И она не сопротивлялась, – еще один добрый знак.
– Я выдержал, потому что у меня была мечта, которая поддерживала меня в самые тяжелые минуты.
Она ненадолго задумалась, потом с грустью в голосе сказала:
– А у меня ничего не осталось.
– Тогда обрети другую мечту, дорогая. Другая мечта вселит в тебя надежду.
Она тихонько вздохнула:
– Это не так-то просто, капитан.
Капитан? Она давно не называла его так. Вероятно, к ней постепенно возвращалась память. Значит, можно надеяться?
Увы, вскоре на лице ее снова появилось отрешенное выражение. Люк был разочарован тем, что просветление длилось так недолго. Выпив кофе и съев пирожки, которые Элиза испекла из муки и яиц, приобретенных у Турнадье, Люк поднялся из-за стола и проговорил:
– К вечеру я закончу работу. Сегодня – последний день. Пошли?
Элиза отрицательно покачала головой:
– Нет, Люк, я останусь здесь. Мне надо постирать кое-что.
Он уставился на нее в изумлении. «Нет, опасность слишком велика», – промелькнуло у него в первую секунду. А затем пришла другая мысль: «Почему она хочет остаться, если до сих пор отчаянно цеплялась за меня? Не задумала ли она сбежать?»
Люк заставил себя улыбнуться и проговорил:
– Было бы лучше, если бы ты пошла со мной.
Она покорно кивнула, глаза ее опять затуманились.
Люк не мог этого вынести.
– Хорошо, оставайся. Только будь очень осторожна.
Она кивнула и улыбнулась.
– Держись возле дома. Ты меня поняла?
– Да, Люк, конечно.
Она посмотрела на пистолет, который он протянул ей. Вспомнила ли она тот момент, когда он однажды уже делал это?
– Если потребуется моя помощь, выстрели, и я приду.
Элиза взяла пистолет за ствол и положила его себе на колени. На лице ее снова появилась улыбка.
Ему очень не хотелось оставлять ее одну. Он чувствовал тяжесть на сердце. Однако он пошел на это, потому что должен был показать, что доверяет ей. Спускаясь по ступенькам крыльца, Люк оглянулся и увидел Элизу с пистолетом за поясом юбки.
Все утро, работая рядом с Турнадье, он испытывал беспокойство и порывался под каким-нибудь предлогом вернуться в Кёр-Дезир, чтобы проведать Элизу.
А потом он услышал выстрел.
Глава 21
Расхаживая по дому, Элиза теперь воспринимала все, что видела, с новым ощущением – как будто впервые знакомилась с обстановкой. Дом действительно был очень красивый – с высокими кипарисовыми потолками и полированными панелями. Однако в просторных необставленных комнатах чувствовалась какая-то печаль, и казалось, что время здесь остановилось. Это ощущение перекликалось с состоянием ее души. Она тоже чувствовала себя опустошенной, и в этом было сходство между ней и домом Люка.
Возможно, они оба нуждались в заботе. И она, и Люк.
На вешалке висела его морская тужурка, и Элиза, сняв куртку, накинула ее на плечи, – но не потому, что ей было холодно. Ей очень хотелось ощутить присутствие Люка – ведь от куртки исходил его запах. Она чувствовала: пора забыть о пережитом, пора выбираться из мрака тех ужасных дней – медленно, осторожно, шаг за шагом, пока она, наконец, не обретет новую мечту. И эта мечта будет поддерживать ее.
Элиза отыскала в конце веранды большую оловянную лохань и наполнила ее водой, подогретой на кухонном камине. Добавив в воду щелочного мыла, она принялась стирать грязную одежду, причем испытывала от этого истинное удовольствие. Прополоскав и отжав вещи, она повесила их сушиться на перила веранды. Элиза уже хотела вернуться в дом, когда услышала какой-то шорох, доносившийся из кустов. По спине ее пробежали мурашки. Кто-то наблюдал за ней.
А пистолет она оставила в доме.
Тут из кустов выбралась Клер Мари. Она быстро зашагала к крыльцу с выражением мрачной решимости на лице.
– Быстрее, моя милая. Пока он не вернулся… Пошли со мной.
Элиза почувствовала облегчение – и вместе с тем слабость, от которой закружилась голова и подогнулись колени. Креолка взяла ее под руку и проговорила:
– Поторопись, у нас мало времени.
Элиза попыталась высвободиться и пробормотала:
– Люк… Где Люк?
– Он с моим мужем и сыновьями. Они в поле. Я могу увести тебя, пока он не вернулся.
Элиза покачала головой.
Увести? Почему эта женщина хочет увести ее отсюда?
Креолка крепко сжала ее руку.
– Быстрее… Раз в неделю по реке проплывает судно. Если ты выйдешь на берег, оно остановится и заберет тебя в Новый Орлеан.