Мистер Фокс! Не зная, кто он и что он, Джемма уже любила его. А что это за шаги над головой? Конечно, это вы, мистер Фокс. Что вы думаете, что чувствуете? Знаете ли обо мне?

— А что же буду делать я? — настаивала Джемма.

— Любая работа хороша. Я, например, занимаюсь всякими скучными вещами — машинопись, досье, файлы и прочая ерунда, которой сторонятся другие. А я нет. Таков уж мой удел. Ты будешь вести «паблик рилейшенз»[8]. Работа с клиентами. Демонстрация некоторых моделей. Мистер Фокс любит со стороны посмотреть на свои творения.

— Что, и раздеваться придется?

— Если это серьги, нет, конечно. Но как можно демонстрировать самоцветы для пупка или лобковые кулоны, не снимая одежды? Но ты не переживай. Мистер Фокс своих сотрудниц за людей не считает. Вот если бы ты была титулованная особа, или знаменитая фотомодель, или богатая наследница, или светская скандалистка — вот тогда да. Тогда держись.

Мистер Фокс! Джемма уже здесь. Я, Джемма, здесь. Вы слышите?

Джемма подходит к окну и с опаской смотрит вниз. Игрушечные машинки и людишки снуют по улицам. Полукруглые, во всю стену окна не имеют ни карнизов, ни перил изнутри. Тонкое стекло от пола до потолка — и все. Отсюда запросто выпадет не только ребенок, но и взрослый мужчина.

— Держись подальше, — резко сказала Мэрион.

— На вид не очень надежно.

— Так и есть.

— Этак и беда может с кем-нибудь приключиться.

— Точно. Но я предпочитаю на эту тему не разговаривать, — фыркнула Мэрион. — Амариллис каждый день надо поворачивать, иначе вырастет однобоким.

— А что за происшествие было с окнами?

— Да я пошутила, пошутила, — отмахнулась Мэрион, но Джемма со времен тесного общения с Гермионой, Ханной, Хелен, Гортензией и Элис твердо знала, когда ее обманывают. — Рухнуло одно стекло. Утром я вошла — стены нет. Целую неделю не могли вставить. Никто не хотел браться за такую опасную работу. Мистер Фокс собирался предъявить претензии архитектору, но тот давно погорел. Ничего, мистер Ферст все-таки его достал — через суд. А вот мои гиацинты. Этот копировальный аппарат — их страж. Главное, чтобы мистер Фокс их не видел. Увидит — выбросит из окна. Он не выносит ничего обыкновенного. Так, с цветами познакомились теперь начинай изучать каталоги, цены и список клиентов. Вдруг кто-нибудь из заказчиков позвонит. Такое, правда, нечасто случается, но… Вот здесь заказы по почте. Мистер Фокс целыми днями ходит по светским раутам в поисках выгодных контактов. Или сидит у себя в пентхаузе, эскизы делает. Он не любит, когда его беспокоят.

Мистер Фокс! Это я, Джемма. Мистер Фокс, я собираюсь нарушить ваш покой. Я собираюсь лишить вас покоя, слышите?

— Вся беда в том, что у меня все эмоции на лице, — уныло говорит Мэрион. — Когда я вижу брошь за четыре тысячи фунтов, я начинаю неудержимо смеяться.

— Я смеяться не буду.

— Смотри, а то от этих цен голова кружится. Начинаешь браться за восьмитысячные экземпляры, и четырехтысячные кажутся уже дешевкой. Вот на это и клюют покупатели, на это и рассчитывает мистер Фокс. Знаешь, он работает только с золотом, а эскизы — из карамельной массы. Да-да, из обычной кондитерской «тонкой нитки» сплетет что угодно. Потом из золотой нитки повторит. Вот, например, этот головной убор. Ну, не корона ли? Это еще не самый дорогой. Кстати, то, что я держу в руках — как раз «сахарное» изделие, покрыто полиуретаном для прочности — и выставлено в салоне. А вот такие «наручники» продаются очень хорошо. А это украшает «нижние кудряшки». В общем на любителя. Лично мне это не по вкусу. Не потому что я такая чопорная, напротив, я вполне современна в этом смысле, но я не люблю то, что мне не по вкусу. В частности, секс со всякими прибамбасами.

Мэрион, казалось, вот-вот заплачет.

— Я делаю свое дело, делаю неплохо, продолжала она. — Таким, как я, всегда найдется достойное место, правда?

Те же самые слова говорила однажды Джемме супруга того самого зубного врача. Она действительно работала не покладая рук — и в приемной на записи, и в кабинете как медсестра. С ее помощью оборотистому дантисту удавалось экономить на налогах. Руки этой женщины были куда мягче и ловчее, чем руки самого доктора, ее умение сострадать — искренне, речь — приветлива, а ее деловая смекалка вызывала зависть. Но была плоской ее грудь, бледной — кожа; торчали вперед зубы, кривыми были ноги. Как бы ни преуспевал ее супруг, она всегда ценила себя очень низко и только повторяла: «Найдется и мне в жизни какое-нибудь местечко». Глядя на нее, Джемма всегда удивлялась, почему она ладит с мужем, который при первом же удобном случае лезет молодым пациенткам за пазуху. Точно так же Джемма удивлялась, зачем миссис Хемсли завела аж пять дочерей в ожидании сыночка.

Но Джемма, не забывайте, была юна, заносчива и хороша собой. Она смотрела на Мэрион, девушку трепетную, безобидную и невзрачную, и испытывала двоякое чувство симпатии и презрения. Вдруг что-то подсказало Джемме переменить позу, и она незаметно чуть изогнулась, так что все ее округлости приняли наиболее выигрышный вид. Чудесным образом произошло так, что даже нелепая длинная юбка перестала казаться провинциальной, а стала, наоборот, пикантной.

Где же вы, мистер Фокс?

Тем временем по лестнице вниз сошел неожиданно мистер Фокс, скользнул взглядом в сторону Джеммы, сказал скороговоркой:

— О. Новая сотрудница. Подойдешь, пожалуй. Покорми попугаев. Воду им только из бутылок наливать, из-под крана — ни в коем случае. Хлорка.

И снова взбежал по лестнице, оставив за собой сильный запах чеснока и талька. Мужественность его производила необычное впечатление — изящное тело, маленькие, туго обтянутые голубыми джинсами ягодицы, немного порывистые движения и при этом почти по-женски красивое лицо. Поражали огромные глаза, яркие губы, светлая кожа. На этом фоне шелковистая бородка казалась явлением чуждым, будто досталась ему от другого человека, из иных времен… Он напоминал… кого же? Так, так. Сейчас, сейчас. Ага! Дешевое шарлатанское шоу под названием «Уроды рядом с нами». Да, на это гнусное шоу и пробрались однажды под предводительством Джеммы Гермиона, Ханна, Хелен, Гортензия и малышка Элис. Билетов у них не было, они пролезли под парусиновые «стены» тайком; бюджет не позволял миссис Хемсли развлекать своих наследниц, потому они впали в настоящий восторг, так что потом крошка Элис не выдержала и поделилась с матерью «эстетическими впечатлениями». Невольное предательство свершилось, и в жизни девочек впервые разыгралась настоящая буря. Миссис Хемсли рвала и метала, но ее возмущал не сам факт тайной вылазки и не сомнительное качество шоу-программы, а коварство родных дочерей, которые презрели ее материнские старания и сели на одну скамью с простыми детьми, сели они, дочери викария, небом призванные быть примером для других… и так далее. Вот тогда «особенные дети», дочери викария, узнали, что же такое гром небесный.

Как бы то ни было, молниеносное явление и исчезновение мистера Фокса привело Джемму в полный восторг и подтвердило, что пресловутое шоу попалось ей на жизненном пути неслучайно, что гермафродит, бородатая женщина и мужчина-ящерица были символами огромного значения, которые ни Джемма, ни, разумеется, миссис Хемсли распознать тогда не могли. Возможно, Элис, невинная душа, сердцем чувствовала что-то и хотела предупредить Джемму о пагубности будущих страстей… Увы, малышка не умела читать символы.

— С попугаями я уже управилась, — кисло сообщила Мэрион. — Идем, покажу картотеку. Раскладывать будешь по фамилиям. Розовые — в эти ящики, зеленые — в те, белые — сюда. Птичью клетку надо мыть раз в неделю горячей водой, раз в месяц холодной. Иначе начнется вонь, а мистер Фокс этого не любит.

— А мистер Ферст? Что он из себя представляет?

— Не жадничай, — кратко молвила Мэрион, и на ее лице мелькнул ужас. Джемма удивилась. Чего бояться тем, кто служит сильным мира сего, будь то короли, церковники, миллионеры или модные ювелиры. Брадобрей переживет революцию, лакей пройдет любой переворот и квалифицированная машинистка найдет работу при любых режимах, даже если все кругом будет залито кровью. И Мэрион, которая своими глазками-пуговками смотрит на ряды цифр, триумфальным парадом возвещающих об успехах «Фокс-и-Ферст», найдет себе применение, пусть после лишений, унижений, обманов и оскорблений, но найдет.

Так чего же она боялась?