— Я хочу, чтобы ты отдалась Хэмишу.
Эльза молчит. Тело ее цепенеет.
— Ну что ты… Ну, не хочешь — не надо…
— Но зачем?
— Я просто хочу дать тебе свободу. Я и так зажал тебя со всех сторон, лишил…
— Значит, это не из-за твоей сделки? Не из-за лестницы?
— За кого ты меня принимаешь! — возмущается Виктор. — Я же вижу, ты заинтересовалась им. Ты сама говорила о нем с такой теплотой… Ты не представляешь, как здорово, когда можно откровенно сказать о своих желаниях. С Дженис я и подумать о таком не смел. С ней я просто не мог говорить о таких тонких вещах. А ты другая, Эльза, ты для меня как свет в окошке. Пожалуйста, Эльза. Место и время сама выберешь — днем ли, ночью ли, в траве, в кровати. Ты хозяйка.
— Если это действительно для тебя так важно… — с сомнением произносит Эльза, но ощущает, как жизнь возвращается в ее тело и как разгорается внутри жар сладострастия и страха. Ей чудится, будто она на пороге нового мира, сделай шаг — и ты там. Но обратного пути нет. — А как же Джемма? — наконец спрашивает она, когда Виктор отрывается от ее губ.
— Насколько я помню, ты никогда не спрашивала «а как же Дженис», — твердо говорит Виктор. — Поздно сейчас вводить новые правила. Впрочем, Джемму я беру на себя.
Вряд ли Виктор и Эльза имели в виду одно и то же.
— А ты не будешь потом плохо думать обо мне? — робко интересуется Эльза.
Виктор смеется.
— Ты в два раза моложе меня, но такая же старомодная, — говорит он. — Нет, я жутко люблю тебя!
Из уважения к женской застенчивости Виктор уходит первым. К тому же он спешит к Хэмишу — им есть, что обсудить. Эльза появляется через несколько минут, счастливая и румяная. Она задерживается в розарии, чтобы полюбоваться утренним блеском Айсберга и Эны Харкнесс[5].
— Какой у тебя свежий цвет лица, дорогая, — раздается голос Джеммы. Она появляется на своем троне с другой стороны розового сада. Джемма делает несколько поворотов у квадратов розария, легко управляясь со множеством рычагов и ручек. — Ты совсем не такая как Дженис. Она всегда бледная, рассеянная. Да, спасибо за опись. Великолепная работа. Я боялась, что слишком поздно обратилась к тебе, но управилась ты быстро. Молодец. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я и сегодня дам тебе несколько листочков… Знаешь, всю ночь сидела, делала очередную опись. Но я такая дотошная. Понимаю, что чрезмерно, но ничего не могу поделать. Деньги — страшная тирания. А ты хорошо спала?
— Да.
— Вот он — сон праведницы. На завтрак вам подавали рис с овощами?
— Да.
— Надеюсь, наконец-то он съеден. Мы столько раз замораживали и разогревали это блюдо, что не поверишь. Но свежесть гарантирована. Пойми нас правильно, продукты дороги, а выбрасывать хорошую еду просто преступление, не правда ли?
— Конечно.
Джемма одета в бледно-желтую блузу, этот цвет безжалостен к ее лицу. Она выглядит усталой, нездоровой. Утренний свет, который превращает Эльзу в естественный элемент пышного цветочного орнамента, уродует Джемму так, что исчезает в этой картине гармония. Джемма знает, что она — это много раз остывшее и подогретое кушанье.
— Тебе нет нужды все время соглашаться со мной, — замечает Джемма. — Наверное, это Виктор посоветовал тебе кроме «да и нет» ничего не говорить.
— Да, — искренне удивляется Эльза.
— И ты его слушаешься! Замечательно! Нет, ты определенно напоминаешь мне мои юные годы. Пойдем, посидим у бассейна, Эльза. Нам подадут кофе со льдом и бисквиты. И я продолжу свой рассказ.
— Я думаю, Виктор ждет меня в библиотеке.
— Ты уже достаточно сделала для Виктора сегодня, — едко говорит Джемма.
Эльза вспыхивает. Неужели Джемма подсматривала? Вдруг она слышала их разговор? Может быть, в статуе Дианы спрятан микрофон? Нет, вряд ли. Если бы Джемма узнала об их замыслах, она не была бы сейчас так дружелюбна. Она пребывала бы в бешенстве, как Шейла, мать Эльзы, когда нашла у мужа в кармане записку от любовницы… Наверное, так и подобает вести себя обманутой жене? Или у богатых и тут все иначе?
Джемма предлагает Эльзе сесть на мягкую скамеечку у ее ног и возвращается к своему повествованию, останавливаясь только для того, чтобы взять себе или предложить собеседнице очередной бисквит. У Эльзы возникает неприятное ощущение, что она полнеет. С чего бы это?
1966-й год.
Ах, эти прошедшие года! Чего мы только не повидали с тех пор, чему только не научились. Итак, первое место работы для Джеммы оказалось последним.
Офис фирмы «Фокс-и-Ферст» занимал два верхних этажа здания на Кэрнеби-стрит, где и застыла на ступенях Джемма, сходу влюбившаяся в ладного и молодого мистера Фокса. Седьмой этаж занимают канцелярия, служебные комнаты мистера Ферста и демонстрационные залы, а пентхауз[6], куда можно попасть по резной винтовой лестнице, отдан для личных апартаментов мистера Форса.
Дорогостоящий ремонт чудесным образом превратил убогие комнатки и тесные коридоры в светлое пространство. Бесконечные зеркала и огромные стекла раздвигали стены, а чья-то психоделическая фантазия разрушила и привычные пропорции помещения. Для этого щедро использовалась игра света, панно-«обманки» и прочие мелочи, вроде блестящей краски и переливающегося паркета. А далеко-далеко внизу любой, кто осмеливался подойти к стеклянной стене, видел скопления детей земли с их вечными цветами и травами.
В интерьере помещения почти отсутствовали углы; столы имели яйцевидную форму, папки с файлами хранились не в шкафах, а в каких-то розовых пластиковых шарах, громоздящихся друг на друге, как икринки какого-то неведомого земноводного. В демонстрационных залах образцы ювелирных изделий покоились в шарообразных витринах или были подвешены на цепочках прямо с потолка. И в центре этого пространственного безумия стояла Мэрион Рэмсботл. Знакомьтесь: Мэрион Рэмсботл, двадцать восемь лет, телосложение крепкое, коренастое, во взгляде — решимость, на сердце — отчаянная тоска. Была одета в дешевую черную юбку и белую блузку. О внутреннем мире можно догадаться только по черным чулкам в сеточку и ярко-зеленым, с атласным бантиком, туфелькам на каблучках. Волосы Мэрион зачесывала назад и так густо покрывала лаком, что нарушить это гало вокруг головы не мог никакой ветер. Лицо Мэрион было бледненьким и прыщеватым, выражение имело лицемерно-доброе или снисходительно-кислое. В момент встречи Джеммы и Мэрион последняя держала в пухлой руке плексигласовую лейку и собиралась поливать бесконечные цветы в горшках.
Джемма была наполовину огорчена, наполовину воодушевлена, увидев здесь такую заурядную личность. Если оставить без внимания чулки и туфли, эта Мэрион вполне могла бы петь в церковном хоре где-нибудь в провинции. Если, конечно, такие чулки и туфли можно оставить без внимания. Что нереально.
— Значит, ты и есть новенькая, — пропела томным голосом Мэрион. — Нам уже звонили из агентства. Ну, ты хотя бы блондинка. Последней у нас работала некая Офелия, так та была рыжая. Этот цвет дисгармонирует с обстановкой. Кстати, она продержалась только неделю.
— Почему? — удивилась Джемма, неотступно следуя за Мэрион по «зарослям» комнатных растений и слушая их диковинные названия: крокус, пассифлора, олеандр, стефоногис, маранта, веделина. Как печально звучали из уст Мэрион их имена. Пафиопедилюм Сукхакула… Ей приходилось повышать голос, чтобы преодолеть какой-то шумовой фон, происхождение которого сначала было Джемме непонятно. Только увидев фонтан в глубине демонстрационного зала, она поняла, что шум исходит от гнусавой болтовни попугаев, которые обитали в позолоченной огромной клетке-мечети прямо над водой.
— Эта работа не всем подходит, так же как и стиль офиса не всех устраивает, — тем временем объясняла Мэрион. — Бумага от вечных брызг отсыревает, чернила расплываются, да и попугаи то и дело вырываются из своей клетки и всюду гадят. Но я-то считаю, что эта Офелия побоялась растолстеть от бесконечных дегустаций. Мистер Фокс любит экспериментировать с кулинарией и всегда спрашивает чужое мнение. Я сама плохо разбираюсь в деликатесах и иноземных яствах. Всякая еда хороша на своей родине. А в других странах ее только портят, тебе не кажется?
— Точно!
— Смотри, не заливай Саликс Сетсубра[7]. Это настоящий дьявол. В помещении его вырастить — сущая мука. Вообще, не стоит рваться сюда на работу, хотя преимущества свои есть. Я работаю в основном для мистера Ферста. В его руках все сделки, а главное — финансы. А мистер Фокс — это душа фирмы. Гений дизайна. Ты будешь работать под его началом.