Дженнифер Хеймор - Сезон обольщения

Джек подумал, что, несмотря на все эти запутанные взаимоотношения, семья Бекки выглядела намного достойнее, чем его собственная.

— Ты должна гордиться принадлежностью к такой семье.

— Это правда, — тихо сказала Бекки, — я горжусь. — Она подняла глаза на Джека. — Наверное, ты заметил, как глубоко любит жену мой брат. Кейт — моя ближайшая подруга. Им пришлось немало пережить вместе, борясь за счастье быть рядом. И хотя Гарретту скоро исполнится сорок лет, он ее обожает, несмотря на то что уже не молод и что Кейт не первая женщина, в которую он влюблен.

Джек взглянул на Бекки, поглаживая большим пальцем ее пухлую нижнюю губу.

— Итак, твой брат — доказательство того, что можно полюбить снова. Но я и не нуждаюсь в доказательствах.

— А ты можешь снова полюбить по-настоящему, Джек? Полюбить так же всепоглощающе и так же отчаянно, как ты любил в первый раз?

— Да, — проговорил он, склоняясь, чтобы поцеловать, ее. — Наверное, это уже случилось.

Бекки обняла его за шею, отвечая на поцелуй и прижимаясь жаркой грудью к его груди с такой отчаянной, такой бесстыдной жаждой, что у Джека моментально пробудилось ответное желание. Леди Ребекка, такая сдержанная, такая меланхоличная и тихая книжная барышня, в постели оказалась настоящей валькирией. И ему это нравилось.

Ладони его скользнули с крутых бедер к узкой талии, плавно — на обе груди, обхватывая их поверх сорочки.

Одной рукой он поднял подол сорочки выше колена, погладил кончиками пальцев шелковистую кожу сначала на голени, потом на бедре… Перед ним была мягкая, жаждущая женщина, взволнованная его прикосновениями. Будь он проклят, если не хочет ее каждую секунду!

Он провел ладонью между ее ногами — она быта уже готова, — скользнул по влажной поверхности, и Бекки выгнулась, плотнее прижимаясь к его руке.

Джек гладил и гладил ее лоно и наконец глубоко погрузил пальцы внутрь.

— Ах-х-х! — Бекки затрепетала и крепко вцепилась в его рубашку. По-прежнему сидя рядом с ним на диване, она сладострастно извивалась, лицо ее горело, веки были полуопущены, и из-под них пылали страстью темные глаза.

Джек дразнил ее сначала одним пальцем, потом двумя сразу; это заставляло ее стонать и вздрагивать, все плотнее сжимая его руку. Если бы он продолжал так же ласкать ее, она бы вскоре достигла вершины наслаждения.

Джек не сводил глаз с ее лица, потому что каждый вздох, каждый стон, каждый крик удовольствия добавляли силы его собственной страсти, заставляли желать ее еще сильнее, любить ее еще крепче.

— Джек, — зашептана она, — Джек, прошу тебя…

Не убирая руки, он соскользнул с дивана и встал перед ней на колени, потом ласково свободной рукой развел ее ноги и подтянул к себе, так что теперь Бекки сидела на краю дивана, совершенно раскрытая перед ним.

Раскинув руки на подушках, она смотрела на него округленными от удивления глазами.

— Что ты делаешь?..

Но она умолкла, как только он склонился и поцеловал ее. Потом провел языком по гладким внутренним складкам. — Джек!

Он оторвался, облизывая со своих губ сладкий весенний нектар и глядя ей в лицо.

— Что т-ты?..

— Пробую твой вкус. — Он пошевелил пальцами, которые все еще были глубоко у нее внутри, и заметил, как она изо всех сил старается сосредоточить на нем свое внимание.

— Зачем?

— Потому что хочу. — Он хитро улыбнулся и снова подался к ней, заработав пальцами и языком в едином медленном ритме, углубляясь в нее и гладя внутри, дразня поверхность языком, в особенности нежно касаясь возбужденной верхушки. Он кружил вокруг него кончиком языка, чувствуя, как тот наливается и твердеет, а потом осторожно потянул губами, в то же время согнув пальцы внутри влагалища, отчего Бекки дошла до предела.

Она разрядилась внезапно, чему он сильно удивился. Бедра прижались к его голове, руки ухватились за его волосы, она выкрикнула его имя. Тело ее пульсировало под пальцами, под губами, и сладкий мускусный вкус окутал его язык.

Он продолжал гладить ее языком, пока она не иссякла, и лишь после этого оторвался от нее. Он быстро освободился от брюк, стащив их с ног, и от рубашки, сорвав ее через голову. Потом снова вернулся к Бекки, укладывая ее на диване.

Он не мог ждать более ни секунды. Он должен был овладеть ею.

Джек быстро вонзился в ее горячее, влажное, жаждущее лоно. Наслаждение поразило его с такой силой, что в глазах засверкали белые пятна. В самой глубине он остановился — пальцы запутались в ее волосах — и постарался вернуть себе подобие разума.

Она смотрела на него восхищенно, и взор ее был полон удовольствия. Она заскользила ладонями по его ребрам, по спине, обвила ногами.

Стиснув зубы, стараясь не потерять голову и не начать сильно и отчаянно биться в нее, пытаясь обуздать и укротить свою горячность, он задвигался нарочно медленно, с каждым толчком все глубже и глубже, все сильнее и сильнее. Он хотел, чтобы они оба успели насладиться, не спеша поднимаясь к вершине блаженства. Его мускулы напрягались все сильнее, яички набухли, член вытянулся и стал тверд, а нижняя челюсть так напряглась, что он почти скрипел зубами. Бекки двигалась в лад ему, то совершенно расслабляясь, то напрягая мышцы. Поначалу она просто гладила его торс, затем руки пустились в беспорядочное путешествие по всему его телу — куда только могли дотянуться. Веки ее были опушены, потом она крепко зажмурилась и стоны блаженства послышались из-под плотно сжатых в тонкую линию губ.

Джек наблюдал за ней. Все его мышцы были напряжены, а последний взрыв страсти так близок! Но он не закрывал глаз, сосредоточившись на любимой женщине, такой прекрасной в этом экстазе.

И вот она стала вздрагивать, дрожа и пульсируя. Губы ее приоткрылись, тело выгнулось в изумительной агонии. Ее лоно продолжало сжиматься, удерживая его словно тисками.

Джек как будто взбирался на вершину девятого вала. И вот, рыча, он словно прыгнул с самого гребня волны в беснующуюся внизу воду. Он вздрагивал синхронно с любимой, вселяя в ее глубины свое семя, свое сердце и свою душу.

— Бекки, — прошептал он, почувствовав, как она впитывает последние капли.

Втиснувшись между нею и спинкой дивана, он повернулся лицом к очагу, обняв ее грудь и положив подбородок ей на макушку. Бекки устроилась поуютнее. Даже в этой позе они отлично подходили друг другу.

Он смотрел в огонь из-под полуопущенных век и наслаждался молчанием. Немного погодя Бекки промурлыкала:

— Ты действительно думаешь, у нас получится?

— Что получится?

— Быть вместе.

— Да. — Он сказал это «да» решительно и бесповоротно. Несмотря на то что их судьбы до сих пор были так не похожи, они оказались намного более совместимы, чем он предполагал. Давным-давно они шли одним путем, но случайно разошлись на развилке: Джек — когда его обвинили в убийстве, Бекки — когда погиб ее муж. И все же какая-то сила свела их и они снова очутились на одном пути — на пути исцеления, ведущем к лучшей доле, прочь от скучного болота, которое их окружало.

Бекки еще крепче прижалась к нему и погладила рукой бедро.

— А знаешь, я тоже так думаю.

— Выходи за меня, Бекки.

Она помедлила, потом грудь ее высоко поднялась и опустилась — Бекки вздохнула и прошептала:

— Да, Джек. Я выйду за тебя замуж.

Все существо Джека с невероятной силой отозвалось на эти несколько слов. Он даже зажмурился — такая сильная волна чувств его захлестнула. И, крепко обнимая любимую, он поклялся себе: что бы ни произошло, он будет благороден по отношению к ней.

Немного погодя Джек пошевелился, чтобы сменить позу.

— Хочешь пойти наверх? — Голос Бекки прозвучал звонко в тишине комнаты. Даже огонь в камине почти совсем затих, лишь тихонько пошептывая. Видимо, дрова уже устали трещать, отдав всю свою смолу.

— Немного попозже.

Бекки кивнула.

— Ты расскажешь мне об Уильяме Фиске? — попросил Джек. — Я должен знать, что случилось между вами.

Бекки медленно вдохнула:

— Я была восемнадцатилетней девушкой. Да-да, тоже очень молодой восемнадцатилетней девушкой. Меня привезли в Лондон на мой первый сезон, чтобы представить королевскому двору. И вот это случилось.

— Что случилось?