Тем временем Бекки поднималась по лестнице, хладнокровно возвращая себя к роли счастливой невесты, которую ей предстояло исполнять до конца этого вечера. Она еще подумала, что ей следовало бы стать актрисой — так хорошо она умела притворяться. Все оставшееся время она обнималась с Джеком, смотрела на него лучистыми глазами, даже сыграла с ним оживленную партию в пикет.
Вскоре после полуночи Джек, лорд Стрэтфорд, Сесилия, Тристан и София поехали по домам. Когда все ушли, Кейт, которая много раз покидала гостей, чтобы проведать младенца, вложила свою узкую ладошку в руку невестки.
— Что-то не так, Бекки? — спросила она тихо, чтобы Гарретт, который в это время разговаривал со слугой, не услышал.
Бекки с удивлением повернулась к подруге:
— Ничего, Кейт. Почему ты спросила?
— Твои глаза. В них что-то такое… грустное.
— Ерунда, — беззаботно рассмеялась Бекки, — вовсе я не грустна. На самом деле я никогда не была счастливее.
— Ты уверена?
— Да конечно же. Просто нервничаю из-за завтрашнего дня.
Кейт нахмурилась, отчего показалась еще более усталой взрослой, хотя на самом деле была всего на четыре года старше Бекки.
— Разве я всегда не была тебе хорошим другом?
— Зачем ты это говоришь?! — ахнула Бекки.
— Мне кажется, я слишком мало времени с тобой проводила. Меньше, чем следовало. — Она пожала ей руку. — Я по тебе скучаю.
— Но ты же была занята с детьми. Я понимаю. — Бекки вздохнула. — Мне кажется… — Только бы не расплакаться! — Наверное, я слишком многого не успела сказать вам с Гарреттом, хотя у меня было столько времени… И вот теперь наконец мне предстоит выпорхнуть из-под ваших заботливых оберегающих крыльев. Я очень люблю вас обоих, Кейт. А ты навсегда останешься моей лучшей подругой и моей сестрой.
Пусть она лгала. Это по необходимости. Однажды Кейт сумеет ее понять. Но сейчас, когда на руках у Кейт младенец всего лишь нескольких дней от роду, Бекки не может вовлекать ее в это. И потом, Бекки необходимо, чтобы невестка оставалась спокойна и смогла вовремя утихомирить Гарретта, потому что брат наверняка придет в ярость.
Темные глаза Кейт заблестели.
— Ну тогда просто помни, что я всегда рядом, и как подруга, и как твоя сестра. Ты можешь рассказывать мне все.
— Я помню, — серьезно кивнула Бекки.
Она поспешила оставить Кейт, почувствовав, как сердце сжимает приступ глубокой тоски. Джози, ожидавшая госпожу в спальне, помогла ей снять вечернее платье, но Бекки так и не дала распустить себе волосы, а вместо этого отправила служанку спать.
Когда Джози вышла, Бекки собрала кое-какую одежду, в которой удобнее отправляться в путь, и сложила все в небольшую сумку. Потом достала наличные деньги и открыла маленький лакированный ящичек, где хранился ее пистолет.
После смерти Уильяма она несколько месяцев проявляла болезненный интерес к огнестрельному оружию.
Она прочитала все, что только можно, об оружии и даже уговорила Гарретта научить ее стрелять. В самый разгар этого увлечения она заказала для себя пистолет у лондонского оружейника, но к тому времени, когда заказ был исполнен, Бекки поняла, что необходимость себя защищать сильно уменьшилась со смертью Уильяма, так что ее увлечение оружием и стрельбой постепенно сошло на нет, дав место другим пристрастиям.
Она тихонько открыла дверку и вытащила пистолет из бархатного футляра, медленными, уверенными движениями почистила его. Закончив с этим, взвесила пистолет в руке, не сводя глаз с подарков Джека. С помощью этих вот безделушек он сумел влюбить ее в себя.
Она должна оставить их здесь. Все. Они не нужны ей. Но пистолет она возьмет с собой. С этой минуты она будет защищать себя сама, во что бы то ни стало.
Сидя на краешке кровати, она дождалась, когда весь дом затихнет.
Примерно через час шаркающие звуки в коридоре умолкли. Это означало, что прислуга тоже отправилась на покой. Надев старенький плащ, Бекки взяла лампу и спустилась в кабинет Гарретта, чтобы наполнить свежим сухим порохом рог и зарядить пистолет.
Выйдя на улицу через черный ход, она направилась в конюшню и, взбежав по лестнице возле ее дверей, проникла в жилище Сэма Джонсона, старшего кучера Гарретта.
— Сэм, — тряся его за плечо, зашептала Бекки, потому что боялась разбудить конюхов, спавших за тонкими перегородками. — Сэм, проснись.
— А? — Пуча глаза на свет от лампы, Сэм приподнял голову. — Леди Ребекка?
— Нуда, это я. Мне нужна твоя помощь кое в чем.
Он сразу вскочил:
— Конечно, миледи. — Но тут же, вспомнив, что на нем только одна простая белая рубаха, поскорее прикрылся одеялом.
Бекки, однако, махнула рукой. Времени на церемонии у нее не было.
— Да не обращай внимания. Мне нужна от тебя кое-какая одежда. Двое брюк и несколько рубах. И твой самый теплый плащ, если не возражаешь. — Сэм был очень маленьким для мужчины, почти неестественно маленьким. Ему было всего на два года меньше, чем ей, но он почему-то перестал расти и так и не смог превзойти размерами субтильную фигурку Бекки. Она протянула ему маленький кошелек: — Это все, что я могу дать тебе сейчас, но обещаю добавить в январе.
Глаза у Сэма округлились.
— Миледи, я…
— Пожалуйста. Ты знаешь, я никогда тебя не обманывала и ни разу тебе не навредила. Но сегодня мне обязательно надо уехать из Лондона. Одной. Причины, наверное, скоро станут всем понятны, но это немного погодя, а теперь все, о чем я могу тебя просить, — это поверить мне. Мы же знакомы всю жизнь, Сэм Джонсон. Ты знаешь: тебе я ни за что не солгала бы.
Они с Сэмом действительно росли вместе в йоркширском Калтон-Хаусе, и родители Бекки часто брали его с собой в Лондон, когда выезжали всем домом в столицу. Теперь же, в роли старшего кучера, Сэму приходилось по долгу службы повсюду сопровождать членов семьи Калтон.
Глаза его стали еще круглее и больше.
— Миледи! Вам не следует самой ехать из Лондона! Женщина на дороге, одна, посреди ночи? — Он решительно покачал головой: — Нет, миледи, я не могу вам этого позволить.
О Боже! Бекки едва не охватила паника.
— Прошу тебя, Сэм. Ты просто не понимаешь, как это важно. Пожалуйста, сделай это ради меня. Ты же знаешь, я никогда бы не попросила тебя, если бы от этого многое не зависело. — Голос ее звенел на пределе отчаяния, но она не обращала на это внимания. Она не хотела оказаться в Лондоне в ловушке, из которой было только два выхода: или венчаться с Джеком, или разоблачать его гнусные замыслы перед всем светом. Она должна сбежать.
Сэм все еще сомневался. Наконец произнес:
— Я не могу отпустить вас одну, миледи, поэтому… Ну ладно… — Он глубоко вздохнул и решительно выдохнул — В общем, поеду-ка я с вами.
Бекки чуть не бросилась ему в объятия, но, собравшись с мыслями, спокойно ответила:
— Благодарю тебя. Когда ты меня довезешь до места, можешь сразу же вернуться в Лондон. Тебе не придется отлучаться больше чем на неделю.
Конечно, Сэма скоро хватятся, и Гарретт сразу поймет что он отправился вместе с ней, но об этом можно подумать потом.
— Ехать придется верхом, — продолжала она. — Так будет быстрее. И потом, это единственный способ для меня оставаться неузнанной.
Круглое лицо Сэма выражало неодобрение, но Бекки этого не заметила, а открыто разубеждать ее он не стал. Сейчас самое главное — скорость. Необходимо поскорее исчезнуть отсюда. Бекки не хотела ехать в дилижансе или вместе с почтовым курьером, потому что тогда ее легче будет настичь. Она решила для начала уехать подальше, а уж тогда спокойно подумать о том, что ей теперь делать и как просить прошения у родных. В конечном счете они ведь ее поймут. И простят, как и прежде прощали. Но сейчас ей надо уехать. Ничего нет важнее этого. Ничего.
Сэм снова глубоко вздохнул.
— Вы для этого хотите взять мою одежду, миледи?
— Да. — Она набрала побольше воздуха в грудь. — Мы поедем как братья, направляющиеся на восток, в Корнуолл.
Бекки стремилась в Сивуд, в маленький корнуолльский домик, который когда-то принадлежал ее матери. Уже долгие годы никто не говорил об этом владении. Кажется, все про него просто забыли. Но Бекки помнила. Она никогда не бывала в Сивуде, но он принадлежал ей. Это был ее собственный дом. После смерти Уильяма она частенько задумывалась о том, что уедет туда жить, как только почувствует, что всем надоела. Она часто переписывалась со смотрителем дома, мистером Дженнингсом, который отвечал ей весьма приветливо и дружелюбно. Вскоре она поразит его своим приездом. Он наверняка удивится, хотя, если все его письма — правда, то дом должен быть в хорошем состоянии и вполне пригоден для житья.