— Меня обвинили из-за моих прежних отношений с женой маркиза. Ходили слухи, что мы с ней любовники.

Бекки молчала. Взглянув на нее, Джек понял, что она настороженно изучает его, и тут же отвернулся, чтобы не увидеть в ее глазах признаков ужаса.

Они с Анной действительно любили друг друга, но гораздо раньше, когда были совсем юными, и не прикасались друг к другу с того дня, когда она, рыдая, объявила о своей помолвке с маркизом Хардауном.

— И эти слухи были справедливы? — спросила Бекки.

Стиснув зубы, Джек произнес:

— Нет, это была неправда. — Его голос дрогнул, но он твердо продолжил: — Клянусь жизнью, я не допускаю и мысли о том, чтобы прикасаться к замужней женщине. Я ни за что не стану наставлять рога ни одному мужчине. Даже такому жалкому, каким был маркиз Хардаун.

Бекки взмахнула пушистыми темными ресницами, и ее темные, цвета индиго, глаза остановились на нем.

— Я тебе верю, — прозвучал еле слышно ее голос.

Джек провел рукой по волосам.

— Так или иначе, из-за этих сплетен подозрение пало на меня.

Бекки кивнула, но продолжала сидеть, вжимаясь в противоположный подлокотник дивана. А ему так хотелось обхватить ее за талию и снова усадить к себе на колени! Его пальцы жаждали снова погладить эту нежную кожу. Но он не мог прикоснуться к ней… по крайней мере пока не успокоит ее страхи.

— Объявился свидетель, который подтвердил, что я в момент убийства находился в другом месте, и через два дня после гибели маркиза обвинение с меня сняли.

Бекки снова кивнула.

— Но все равно был ужасный скандал. Можешь себе представить.

— О да, представляю. — Лицо Бекки действительно выражало полное понимание.

Джек знал кое-что о ее семье. Им было хорошо известно, что такое скандал. И они не были такими снобами, как семейство Анны. Отец Анны ни за что не допустил бы, чтобы его дочь вышла замуж меньше чем за пэра, тогда как родной брат Бекки женился на девушке совсем не знатного происхождения. Нынешняя герцогиня Калтон раньше была служанкой.

Все, что удалось узнать Джеку о леди Ребекке Фиск, о ее прошлом и семье, убедило его в том, что он выбрал правильный путь. Каждый миг, проведенный с нею, укреплял его в этом убеждении. Она нравилась ему. Он желал ее. И, что еще важнее, он в ней нуждался.

— Отец отослал меня прочь, — продолжал Джек. — Он приказал мне исчезнуть, пока не улягутся разговоры. И я уехал из Англии на долгие годы. Последний раз перед отъездом я ходил по английской земле весной 1815-го, а вернулся в Лондон только этим августом.

Наступило долгое, тягостное молчание.

Оказалось, что поведать всю историю от начала до конца гораздо тяжелее, чем он думал. Но вот уже и финал. Теперь ему оставалось только ждать. И надеяться.

— Так долго, — промолвила Бекки. — Целых двенадцать лет… Но за это время ты объездил весь мир.

— Ну не весь, конечно.

Она вздохнула:

— Мне всегда хотелось путешествовать. Африка, Азия, Полинезия… Как было бы интересно самой увидеть местные обычаи! Но особенно я бы хотела побывать в Америке.

— В Америке? Почему?

— Мне кажется, американцы такие люди, каких я люблю: пытливые, готовые к приключениям, отважные и практичные. Я их себе всегда представляла предприимчивыми и созидательными. — Бекки задумчиво улыбнулась. — Впрочем, мои наивные представления наверняка имеют мало общего с реальностью.

— Да нет, мне кажется, во многом ты права. Но, как и в других странах, в Америке живут самые разные люди.

— Ах, как бы мне хотелось путешествовать! Ехать куда хочется, делать что хочется! Вот если бы стать моряком, только… Только, увы, я женщина, сестра герцога. Это для меня невозможно.

— Но ты же путешествовала хотя бы по стране?

Бекки колебалась.

— Совсем немножко. Два-три раза от Лондона до Йоркшира. — Она поглядела на пламя очага. — Несколько дней провела на юге Шотландии и какое-то время жила с мужем в Уорикшире. Но не могу сказать, что хорошо знаю Британию. В Корнуолле у меня дом — мамино наследство, — но я никогда там не была.

Он осторожно взял ее за руку и повернул ладонью кверху. Рука была такая мягкая, такая маленькая.

— Тебе какое занятие больше всего нравится?

Она задумалась на минуту, потом улыбнулась:

— Я бы хотела быть хирургом.

— В самом деле? — Он снова удивился. Невозможно представить себе, как это хрупкое элегантное создание пилит кости, зашивает раны и прописывает лекарства умирающим.

— Да. Я думаю, да, — произнесла она очень серьезно. — Мне кажется, это самое благородное занятие. Очень тяжелое, но тем более нужное.

— Весьма справедливо, — подтвердил он, вспоминая Смита, корабельного врача с «Глорианы». Прошлой осенью он утонул в шторм у берегов Ямайки вместе с тремя другими моряками. Смит был преданным другом и отличным парнем. Глядя на него, Джек ясно понимал, что хирургом может стать далеко не каждый.

Бекки поставила пятки на край дивана и обхватила колени.

— Почему ты не вернулся в Англию раньше? — спросила она после долгой паузы. — Ведь двенадцать лет — это так долго!

— Меня здесь никто не хотел видеть. Мой отец, как тебе известно, член парламента, у братьев — свои амбиции. Они боялись, как бы младший повеса не уничтожил их шансы неуспех.

— Но это так жестоко.

— Да нет, я понимаю, почему они не разрешали мне возвращаться, и не могу их винить. — Это была истинная правда. Сегодня, после двенадцати лет отсутствия, Джек был настолько далек от ближайших своих родичей, насколько это вообще возможно. После возвращения он встречался с отцом и братьями всего один раз, и встреча их была натянутой и формальной. Все чувствовали себя в высшей степени неловко, и Джеку вовсе не хотелось повторения. — В прошлом году отец принес присягу члена Тайного совета, так что мое отсутствие явно пошло на пользу его карьере. — Джек перевел дух. — Но Англия — мой дом, и теперь, после всех моих странствий, я намерен строить будущее здесь.

— Да, конечно, — кивнула Бекки.

Он взял свой пустой стакан, встал и прошел к столу с графинами, чтобы снова наполнить его. Бекки потягивала херес.

Когда янтарный напиток полился в стакан, Джек попросил:

— Расскажи о своем муже.

Бекки почти отшатнулась, и он тут же пожалел о своей просьбе. Теперь он и сам не понимал, для чего вдруг вспомнил о ее муже. «Наверное, — уныло подумалось ему, обнажив перед нею часть моей души, я теперь жду, что она в ответ тоже о себе расскажет. Подлинное ребячество с моей стороны».

Джек вернулся к дивану, поставил стакан в сторону и снова взял Бекки за руку, прижимаясь ладонью к шелковистой теплой коже.

— Прости, пожалуйста. Можешь не отвечать.

— Мой муж… — Бекки с усилием сглотнула и посмотрела ему в лицо так, словно твердо решила ответить, чего бы это ей ни стоило. — Это… это было тайное бегство. Я едва успела узнать его. Сначала я до сумасшествия влюбилась. — Сделав большой глоток вина и осушив бокал до капли, Бекки опустила его на колено.

Джек нахмурился:

— А потом нет?

— Нет, потом — нет. Уильям оказался… — Она опустила голову, и щеки ее залились густым румянцем. — Он оказался нехорошим человеком.

Эти слова внезапно всколыхнули Джека. Глаза налились кровью, и словно жаром обожгло скулы. Собственные воспоминания нахлынули мощным потоком, слишком быстрым и неудержимым. Джек сжал ее руку:

— Он обижал тебя?

— Да.

Пальцы его сомкнулись плотнее, так что Бекки даже поморщилась от боли.

— Что с тобой, Джек?

Он ослабил хватку и свободной ладонью погладил ее поврежденный локоть.

— В этом не он виноват?

— Нет. Не напрямую. Это случилось через несколько дней после его смерти. — Бекки смущенно качнула головой. — Ты злишься на меня, Джек?

Он пытался улыбнуться, но побоялся, что получится гримаса. На самом деле его рассердила не Бекки, а собственные воспоминания. Но почему же они вернулись после этого рассказа об Уильяме Фиске, плохом человеке и недостойном муже? Ведь Бекки — другая женщина, ее муж — другой мужчина, и случилось все это совсем в другое время.

— О нет, не на тебя.

— Не на меня? — Бекки начинала понимать. — Ты сердишься на него?

Но ведь Джек ничего не знал и определенно не мог знать о ее семье. Бекки не Анна. Бекки в безопасности. Ведь, что бы ни совершил Уильям Фиск, он уже мертв. Стараясь утихомирить бешеный пульс, Джек процедил сквозь зубы: