Тарас Мискевич - Ш.О.К.К.

— Эй! — крикнул он. — Погодите.

Фигуры людей остановились и медленно обернулись к нему, а парень резко затормозил, поднимая белыми кедами пыльные песчаные тучи. Он остановился, и внимательно всмотрелся в лица стоящих перед ним людей. Это была Кира, и… он сам?

Дима смотрел на свою девушку, стоящую перед ним, и двойника, которые повернулись, и улыбаясь глядели на него.

— Как это возможно? Кто вы? — ошеломленно проговорил парень, еле ворочая языком от пережитого шока. Они не ответили, а лишь продолжали с веселыми ухмылками следить за ним.

— Покажи ему, Дима — внезапно произнесла эта девушка высоким тонким голосом, обращаясь к его двойнику.

И тут парень увидел, что она держит в руках топор. Она протянула его двойнику Димы, и тот взял его, продолжая смотреть на Диму и улыбаться. Внезапно он размахнулся, в ярких лучах солнца блеснуло лезвие, и Дима даже не успел инстинктивно отскочить назад — однако удар предназначался не ему. Девушка повалилась на землю, из глубокой раны на ее груди брызнул поток крови, заляпав Диме рубашку.

Его двойник замахнулся еще раз, и парень инстинктивно бросился на него, выхватил у него из рук топор, и повалил того на землю. Он понимал, что это не его девушка лежит рядом, но сделал это чисто инстинктивно. Он избивал двойника, а тот лишь весело хохотал в ответ. И вдруг он вскочил и сильно толкнул Диму руками в грудь, да так, что тот отлетел и повалился на живот, лицом в песок. Он был настолько изнеможен, что даже не мог пошевелиться. Однако больше его никто не трогал.

Парень тяжело поднялся на ноги, все еще сжимая в руке топор, и оглянулся. Рядом с ним лежала Кира, в ее груди зияла глубокая рана. Он оглянулся в поисках своего двойника, однако того нигде не было. С его рубашки капала алая кровь. Еще раз взглянув на тело, он начал возвращаться назад, к тому месту, где они с настоящей Кирой спали, и где он ее оставил, когда пустился в погоню за этими существами.

Он прошелся туда и обратно, но больше никого не нашел. Только он, сжимающий в правой руке окровавленный топор, и мертвое тело Киры, лежащее на песке. Он яростно замотал головой со стороны в сторону, словно стараясь стряхнуть с глаз невидимую пелену — однако ничего не изменилось. Кира была только одна, и не было никаких двойников. Он подошел к своей девушке, и упал на колени рядом с ней. Топор выпал из его руки, и бухнулся рядом на землю.

У нее на лице застыло выражение крайнего недоумения, а красивые серо-зеленые глаза не мигая смотрели в небо. Он вспомнил как весело смеялась Кира-двойник — это ведь ее зарубили, а не его девушку… Однако перед ним лежала, без сомнения, настоящая Кира, и по выражению ее лица он понял, что нападение было для нее неожиданностью. Он провел рукой по ее рыжим волосам, и без сил упал рядом с ней.

— Нет, — шептал он. — Нет, нет, нет. Кира. Вставай. Кира…

Он схватил руку девушка и сжал ее, стал теребить пальцы, как часто делал это ранее.

— Это нереально, — бормотал он. — Нереально. Кира, вставай же.

Он несколько раз влепил себе пощечину, однако это не помогло ему проснутся от происходящего кошмара. Он смотрел в глаза своей девушки, как смотрел уже множество раз, но что-то в них погасло. Глаза были стеклянными и безжизненными, и лишь последняя тень удивления осталась у нее на лице. А парень лежал рядом с ней, будучи не в состоянии выпустить ее холодную руку из своей.

Он сам не знал толком, сколько он так пролежал, перед тем как лишился чувств. Но потом он очнулся, очнулся резко и внезапно. У него в груди по-прежнему горел пережитый ужас, однако он чувствовал, что что-то изменилось. Они сидел, ощущал голову на своем плече, и обнимал… Киру?

Он открыл глаза и оглянулся. Его словно окатило волной радости — дурацкий сон, только и всего. Девушка спала рядом с ним, и ее голова лежала у него на плече. Он ощутил прилив нежности, поцеловал девушку в огненно-рыжую макушку, и прижал к себе.

— Ты не поверишь, какой кошмар мне приснился, — прошептал он ей на ушко. — По сравнению с ним, у нас на самом деле просто рай, даже если мы будем вынуждены вечно ходить по этому лесу.

Он нежно прижал к себе свою девушку, однако не услышал ее обычного сонного посапывания. Наоборот — она вдруг покосилась, и тело ее безвольно упало на землю. Он перевернул его, и ощутил резкий толчок в области сердца — в ее груди по-прежнему зияла глубокая рана, а стеклянные глаза смотрели вперед, ничего не видя.

Он вскочил на ноги, но они отказывались его держать, и он вновь повалился на песок, уставившись на тело девушки. Его мозг отказывался принимать эту информацию, для него стерлась грань между реальным и ошибочным. Он с трудом встал на ноги, и устало поплелся по дороге, даже не оглядываясь на тело любимой, которое так и осталось лежать под огромной сосной. Под которой они совсем недавно спали и разговаривали, когда ее руки были теплыми, а глаза — живыми.

Он шел прямо, практически ничего перед собой не видя. Взглянул на небо — солнце продолжало стоять в зените, оно словно остановилось в тот самый момент, когда она закопали этот проклятый клад и отправились в обратный путь. Парень шел вперед, монотонно, час за часом, его мучили голод и жажда, однако он воспринимал их как-то отстраненно. Словно все это происходило не с ним.

Он периодически наблюдал на обочине дороги тот самый куст с красными ягодами, который они заметили еще в самом начале. Он продолжал ходить по кругу, раз за разом натыкаясь на этот куст. Он и сам толком не смог бы сказать, как долго он так ходил, но, внезапно, он увидел в лесу, сбоку от дороги, небольшую избушку.

Он выбрался? Или это еще одна коварная ловушка?

Он подошел немного ближе, постоянно спотыкаясь. Около дома была свалена большая куча бревен, которые были аккуратно сложены друг на друга. Избушка была небольшой, одноэтажной, в ней было несколько окон. Не успел он подойти ближе, как дверь быстро распахнулась. На пороге стоял широкоплечий бородатый мужчина, с густыми каштановыми волосами, и взволнованно глядел на изможденного парня.

— Бог ты мой! — воскликнул мужчина. — Парень, ты откуда? Что с тобой? На тебя кто-то напал? Ты же весь в крови.

Однако Дима был настолько изможден, что даже и говорить толком не мог. Он выдавил из себя какое-то нечленораздельное бормотание, только и всего. Мужчина видел, как изможден его гость, и решил повременить с расспросами.

— Заходи, заходи, — быстро говорил он. — Тебе нужно поесть и отдохнуть, лицо вон как у покойника. Потом расскажешь.

Он помог парню зайти в хижину и усадил его за грубый деревянный стол. Дима был настолько уставший, что даже сидеть толком не мог. Немного покопавшись в стороне, мужик поставил перед ним большую тарелку пирожков с мясом и кувшин молока.

— Ешь, ешь, парень. На тебе вон лица нет. И отоспаться тебе бы, сколько это дней ты уже по лесу бродил? Я лесник местный, Пётр меня зовут.

Парень ощутил запах еды, парного домашнего молока, и это пробудило в нем некоторые силы. Никогда еще в жизни он не ел с таким аппетитом, наслаждаясь каждым проглоченным куском. Каждый кусок мяса и каждый глоток молока словно наполняли его энергией, казалось, он еще никогда так вкусно не ел. Пётр тем временем пошарил в соседней комнате, и вынес ему чистую рубашку.

Когда Дима доел, и напился молока, тот помог ему надеть эту рубашку, которая оказалось несколько великовата, но зато была чистой. Парень был настолько изможден, что и переодеться сам толком не мог. Лесник оставил заляпанную кровью рубашку, спрятав ее в комод — все-таки мало ли что тут за история произошла, думал он, все таки криминалом попахивает.

А Дима уже был не в состоянии думать, и как только его голова коснулась подушки, он уснул, словно мертвый, и проспал так больше суток. Он был молод, а молодое тело всегда цепляется за каждый данный ему шанс, так что ни голод, ни изнеможение не могли серьезно подкосить этой живучести, которая всегда так свойственна молодости.

Когда Дима проснулся, в доме никого не было. Он несколько минут просто смотрел в потолок, четко понимая, что он смог выбраться только один. Лицо Киры стояло у него перед глазами, и он никак не мог отогнать от себя это видение. Дима оглянулся. Спальная комната лесничего была весьма скромных размеров, помимо кровати в ней был только шкаф, и небольшой столик, явно самодельный. На стене висело ружье. Парень вспомнил поговорку, что если на стене висит ружье, то рано или поздно оно обязательно выстрелит. Однако, сейчас ему было не до этого.