— Я знал, что ты решишься, — он встал. — Ты умная девочка, в этом пошла в меня, а не в мать, дуру. Прости, конечно, но незаурядный ум у тебя в меня. Ты умница.
Мне хотелось плюнуть в его самодовольное лицо, как же я ненавидела его, ненавидела… Он не отец, он мразь, самая настоящая мразь… Пройдя мимо меня, обдав меня запахом хорошего парфюма, мой биологический отец обернулся.
— Может, когда-то ты меня простишь, Алина.
Я отвернулась. Прощу ли я? Никогда, я ненавижу его, ненавижу так, что внутри все сжимается, я не знаю, что меня дальше ждет, но знаю одно, я никогда не сумею простить этого человека, никогда…
АЛАН
Холодный пол, словно шипы, вжимается в тело. Странно, я еще чувствую боль, открываю заплывшие глаза… Пытаюсь подняться, в глазах все накрывает белой пеленой, я с трудом различаю предметы, но вижу стул, а на нем человеческий силуэт. С трудом поднимаюсь и не могу поверить своим глазам, напротив меня сидит этот ублюдок. Чудовище, забравшее всю мою семью, пошатываюсь, новый удар, падаю, но тут же пытаюсь подняться, вновь стиснув зубы. Мне все это кажется?
— Не зря тебя Зверем назвали. Крепкий ты выносливый.
Его голос, нет, мне это не кажется, с ненавистью смотрю на него. Эта мразь жива и сейчас сидит напротив меня целая и невредимая.
— Знаю, что ненавидишь меня сынок, но ты силы то прибереги, они тебе еще понадобятся.
Я сплевываю на пол.
— Вот и встретились.
— Я не сомневался, что встретимся. Правда, не думал, что ты с моей дочерью встретишься раньше, пришлось вмешаться, пока у вас не зашло все далеко.
Рычу и, наплевав на еще один удар, встаю.
— Если ты что-то ей сделаешь сука, я тебя разорву. Гнида, ты на этот раз сдохнешь, я обещаю тебе.
Акела усмехается и встает, мы с ним смотрим друг на друга, не могу поверить, что я в наручниках и ничего не могу сделать тому, кого ненавижу каждой клеточкой своего тела, тому, кто отобрал у меня все.
— Тебе не привыкать, что ты потерял всех тем, кто тебе дорог, не забывай о дочери, жаль, что Алина еще не знает, что ты не можешь никого уберечь. Но скоро она об этом узнает.
— Сука. Только тронь ее. Она же твоя дочь, ублюдок.
Кидаюсь на него, но меня сбивают с ног, и один за другим по мне сыплются глухие удары, закрываю глаза, нет, нет, я не могу поверить, что потеряю ее, что не смог уберечь ее. Чувствую во рту соленый привкус крови, резко ногой отшвыриваю того, кто бьет меня, но не успеваю, Акела уже выходит, наши взгляды встречаются.
— Когда-нибудь в другой жизни отомстишь, прощай Зверь. Обещаю, твоя смерть будет мучительной и долгой.
За ним закрывается дверь, а я рычу, яростно и отчаянно. Ненавижу себя за то, что первый раз в жизни ничего не могу сделать, ненавижу себя за то, что не уберег ее, что она окажется в руках этого одержимого ублюдка. Удары сыплются на меня вновь, а я больше не ощущаю физической боли, впервые понимаю, как болит душа. Как становится страшно за, то что, я сейчас ее потеряю, страшно за то, что осознаю, что не могу ничего. Что он не заберет мою жизнь, а заберет ее, чья жизнь мне дороже собственной сейчас в сто раз, чья жизнь для меня так важна. Он не посмотрит, что она его дочь, больной садист психопат, не посмотрит ни на что, как не посмотрел на то, что Наташа была его родной дочерью, что сбежала со мной, что стала женой моего брата. У него нет чувств, он не человек, садист, лишенный души, его месть за Наташу, слишком сильна. Он лишил меня всех, он убил меня не физически, а словно вырвал изнутри душу, вывернув наизнанку, заставляя видеть, как умирают на моих глазах мои любимые люди.
— Алина, девочка прости меня, — шепчу я и закрываю глаза. — Прости меня. Я не уберег тебя.
ЭПИЛОГ
Холодная кушетка, повсюду множество ламп и медицинских приборов, помещение так напоминает операционную. Мужчина в очках и белом халате, смотрит на молодого парня тоже в очках и белом халате.
— Твоя первая операция, Ян.
Тот неуверенно кивает и переводит свой взгляд на черноволосую красивую девушку, она в кислородной маске, под наркозом, в ее руку воткнут катетер. Внутри него что-то переворачивается. Жалость? Может что-то другое? Они так похожи с Бэллой, внешне очень, только Бэлла, еще совсем молодая. А девушка видно старше ее, но кто еще из них красивее, он бы помог поспорить, болезнь слишком сильно измотала его любимую Бэллу, его девочку, и отчаяние давило с каждой секундой… Он знал, что они поступают неправильно, что эта девушка стала жертвой палачей, которые будут забирать у нее жизнь, но выбора не было, позволить, чтобы умерла любимая, он не мог.
— Они так похожи, — вздыхает Ян. — Словно сестры.
Мужчина постарше словно не слышит его, проводит рукой по руке спящей девушки. Ни она, ни старшая дочь не стали тем, кем он хотел, а Бэлла была другой, она должна была жить, чистая и невинная… Он сделает ради нее все, пусть кто-то считает сумасшедшим, садистом, психопатом, но он не даст своей девочке умереть. Здесь в этот момент, может быть сам того не осознавая, забирал жизнь у той которая была его такой же, как и Бэлла родной дочери. Только не чувствовал ни сожаления, ничего, что она, что Наташа стали подстилками его врага, не стали тем, кем хотел видеть их он. Матери и одной и второй тоже не оправдали того что он хотел видеть в них, ненависть переполняла его сердце, это было все не то, Бэлла другая, как и ее мать, именно та которую он любит, та ради которой сделает все…
— Прости меня, Алина. Прости.
Словно какая-то эйфория накрывала меня, я распахнула глаза, ощутив дикий холод, на миг стало страшно, стало нечем дышать. Я ощутила дикую слабость, с трудом вспомнила помещение, куда привез меня этот ублюдок, мой биологический отец. Приподняла голову и ощутила дикую страшную слабость, едва не потеряла сознание, с меня словно выкачали всю кровь, так тяжело было дышать…
— Пришла в себя?
Я смотрела прямо перед собой, там стоял он, в мои руки были воткнуты какие-то трубки.
— Не поверишь, но сколько лет я пытался найти подходящую кровь. Чем только не занимался, даже трансплантировкой органов, что только не делал, но только лишь подошла ты. Проститутка и наркоманка.
Я с ненавистью смотрела в его глаза, что он со мной сделал? Я не чувствую ничего, только холод, леденящий душу холод…
— Что ты со мной сделал? — шепчу одними губами я.
Холод нарастает все сильнее, в пояснице вдруг появляется резкая боль, в глазах все темнеет.
— Я сделал то что должен был, — он подходит ко мне ближе. — Твоя жизнь бесцельна и бесполезна, а Бэлле она поможет. Ты отдаешь ее своей сестре, хоть чем-то искупишь свои грехи.
С ужасом смотрю на него и только сейчас понимаю, что он сумасшедший.
— Где Алан, мама? Ты ненормальный. Живо отпусти меня.
Пытаюсь сесть, но не могу, слабость накрывает меня, и падаю обратно.
Мой биологический отец ухмыляется.
— Прости, пришлось тебя немного обмануть. Ни его, ни мать ты больше не увидишь. Ты вообще больше никого не увидишь. Ты та, кто поможет ей, твоя группа крови, как и моя уникальна, но только моя не подошла, а твоя вернула ее к жизни. Ты останешься тут навсегда и моя дочь, моя девочка будет жить. Не ты и не твоя старшая сестра, а та, которая чистая и настоящая, та, которая заслужила жизнь больше чем вы обе.
Я пытаюсь что-то сказать, но не успеваю, перед глазами белая пелена, только сейчас я понимаю, что он обманул меня, я навсегда останусь здесь и сгнию здесь, спасая жизнь дочурки этого сумасшедшего. Что выхода нет, и что я больше никогда не увижу ни мать, ни Алана, что в свое время я не раз читала про Доктора Смерть, так называли подпольную клинику, последнее время все чаще пропадали девушки, их позже находили полностью обескровленными, и даже вначале думали, что это маньяк, лишь позже поняли про клинику крови, только никому не удавалось поймать сумасшедшего садиста и его подручных… Такая же участь ждет меня, он просто убьет меня позже и все… Проваливаюсь куда-то в сон и еще, как в бреду, но осознаю, что этот сумасшедший мой отец, что я погибаю от рук родного отца, о какой сестре он еще говорит… Неужели он и ее убил?
Ощущаю, как по венам разливается тепло, я не могу поверить, что больше не увижу ни маму, ни Алана… Алан… Мой зверь, знает ли он, что меня скоро не станет, что я погибну, отдавая свою жизнь, знает ли, что он самое лучшее, что было в моей жизни? Что я готова на все лишь бы только хоть раз еще увидеть? Лишь бы только еще раз коснуться его, лишь бы вновь испытать, то, что испытала с ним…