– Мы на машину откладываем, – напомнил муж. – Кредит я брать не буду, потому что в нашей жизни слишком много вероятностей неблагоприятного развития событий. Накопим – купим.
– Не накопим – не купим!
– Ты хочешь машину?
– Я не хочу на электричке. А еще я не хочу собирать вещи и не хочу к твоим теткам на дачу. Но я потерплю.
– Ты умница, – улыбнулся Дмитрий. – Все у нас скоро появится.
– Да-да! – воодушевленно воскликнула Юля. – Машина, дача и пенсия. Причем все примерно в одно время.
– Ты заноза, – расстроенно прогудела Валентина, когда Юлька позвонила ей. – Ну, кобры его мамаша с сестрой, так и чего? Потерпи! У Димки астма, ему свежий воздух необходим. А деревня – это кислород, фрукты, ягоды, зелень со своего огорода!
– Валь, нет у них никакого огорода! Они цветы сажают и всяких гипсовых уродцев по территории втыкают. Зелень у нас с рынка, вместе с ягодами и фруктами. Это у твоей свекрови зелень, так ведь ты ее не особо терпишь!
– У меня другая история, – возразила Валентина. – Мальвина вообще гюрза. Ее и в малых дозах переносить опасно для здоровья. Это чудовище даже не пытается изображать дипломатию и прикидываться интеллигенткой. А твои хотя бы руки не распускают и не орут.
– Да, – усмехнулась Юлька. – Это, видимо, плюс.
Мальвина Игоревна, Валина свекровь, действительно была крикливой и суровой. Она еще на свадьбе умудрилась перессориться со всей Валентининой родней, яростно сопротивляясь обряду бракосочетания. Как выяснилось позже, дело было не в Валентине. Мальвина Игоревна, как Баба-яга, всегда была против. Дух противоречия гнал ее на оппонентов, как инстинкты гонят быка на все красное и движущееся. Она возражала всегда и против всего, будь то покупка мебели, поездка в санаторий или Валина беременность. Хотя мебель молодые покупали себе, в санаторий пытались отправить уставшую от собственной желчности маменьку, а ребенок и вовсе был долгожданным. Однако мебель Мальвина Игоревна раскритиковала, путевку в санаторий расценила чуть ли не как билет на тот свет, а беременность посчитала неудачной, неправильной с точки зрения гороскопа, и не ко времени, так как пузо у Валентины должно было вырасти, по маминым словам, аккурат в разгар огородного сезона, а потому никакой пользы от невестки в столь важное время не было бы.
– Только жрать станет, – сокрушенно вздохнула будущая бабушка.
С закрытым ртом Ромина мать казалась вполне мирным божьим одуванчиком: с фиолетовой веселой химией, маленьким тонкогубым ртом и диатезными розовыми щечками. Бедная Валя терпела эту фурию и Юлькины капризы считала глупостью.
Подруга Татьяна, как обычно, была более конструктивна в своих советах.
– Они пытаются портить тебе настроение, выводя из себя. А ты поддаешься, чем радуешь обеих куриц, – рассуждала Таня, изредка шмыгая в трубку.
Причиной праздничного насморка стал ее очередной любовный марафон, часть которого прошла в автомобиле на берегу залива. В эйфории чувств Татьяна не заметила сквозняка, а на следующий день, когда кавалер бесследно исчез, оставив, как выяснилось, липовый номер телефона, у обманутой Караваевой потекли сопли. «Это лучший вариант, – утешила себя Таня. – Сопли – не беременность, сами пройдут!»
– А что мне делать? Прикидываться глухой? – поинтересовалась Юлька.
– Нападать первой. Ты не отбивай удары, а тесни их в угол, заставляй обороняться. Когда человек обороняется, он делает больше ошибок, поскольку находится в заведомо невыигрышной позиции, – учила ее Караваева.
– Дай угадаю, – усмехнулась Юлька. – Твой нынешний – футболист или хоккеист! Да?
– Я временно одинока, – грустно призналась Караваева. – Но ты почти права. Предыдущий был тренером по водному поло.
– Почему «был»? Ты ампутировала ему жабры, когда он пытался уплыть от тебя? Или утопила коварного изменщика?
– Хуже. Он оказался женат, и меня чуть не утопили прямо в бассейне. У него жена – пловчиха. У нее такие плечи, что удар рукой мог оказаться смертельным. Зато я быстро бегаю, поэтому мне повезло.
– Я упустила этот этап твоей биографии, – призналась Юлька.
Татьяна так мечтала выйти замуж, что находилась в постоянном поиске, меняя кавалеров со скоростью деревьев, пролетающих за окнами курьерского поезда. То они ей не подходили, то она им. Нет, Таня не была неразборчивой. Лишь немногие удостаивались близости с перезревающей невестой, большинство же отваливалось в конфетно-букетном периоде. Мужчины менялись, а Юлька в них постоянно путалась, боясь обидеть подругу нечуткостью или назвать очередного ухажера, подходящего к телефону в Таниной квартире, именем предшественника.
– Да плюнь. Этот этап – прошедший. И следующий – тоже прошедший. Весна, гормоны… В общем, я опять ошиблась, – произнесла Караваева. – Главное, что у тебя муж замечательный. А у каждого мужика должны быть минусы. Минусы Димки – его родня. Но вы же живете отдельно. Наступи себе на горло и изредка навещай этот террариум. А чтобы не тратить время зря, тычь их палкой и наступай им на хвосты. Это тебя развлечет. И не будешь чувствовать себя ущербной. Может, потом еще книжку напишешь. Справочник по выживанию в условиях несовместимости со свекровью. Не все же тебе стихи кропать. Надо что-то фундаментальное. За что платят больше.
Стихи были Юлиным больным местом. Она действительно их сочиняла. Причем, как ей казалось, весьма неплохо. Но таких поэтов, как она, было больше, чем иголок на сибирской елке, выращенной в экологически чистой среде. Всех печатать – бумаги не хватит. По этой причине Юлька подрабатывала написанием всяческих юбилейных виршей под заказ и корпоративных сценариев. Платили нормально, но редко, а сама работа вызывала непреодолимое отвращение. Стихи должны рождаться сами, а не вымучиваться по списку затребованных характеристик и упоминаний качеств юбиляра или направлений деятельности фирмы.
Что может вылупиться из корявых строчек заказа, который присылает секретарша-блондинка? «Лариса Петровна, главный бухгалтер. Как мать для всех, по возрасту – вообще бабушка. Наконец-то уходит на пенсию. Вечно на всех ругается. Делает проводки, балансы, отчеты… Выписывает журнал «Налоги и право». Готовы заплатить три тысячи рублей за поздравительное стихотворение, потому что никто из наших писать не хочет».
И вот Юлька, старательно изгоняя из сознания образ морщинистой мегеры с пачкой проводок в руке, сидит и пишет всякую хвалебную муть. Потому что истинная поэзия в наше время прагматиков и хищников никому не нужна!
Лариса Петровна! Вы наша мать!
Сколько пришлось вам за нас пострадать!
Сколько отчетов, балансов и сверок,
Сколько налоговых было проверок!
Вы капитан наш и наш рулевой
Со светлой, прекрасной своей головой!
Главный бухгалтер, красавица наша!
И фирма теперь просто полная чаша!
Знаток безусловный налогов и права!
Слава прекраснейшей женщине, слава!
И так далее. От подобных стихов у Юли начинало все чесаться и портилось настроение. Дима предлагал бросить сей сомнительный заработок, но ей страстно хотелось хоть как-то зарабатывать самой. Юля надеялась, что однажды издаст свою книгу и утрет нос всем недоброжелателям.
Народу в электричке было, как килек в маленькой баночке в старые времена, когда производители еще не жульничали. Тут и там топорщились лысенькие ветки саженцев, переругивались и агрессивно толкались пассажиры, подвывали домашние питомцы, перевозимые в клетках, сумках и просто на руках, верещали дети, поднятые ни свет ни заря. Первомайская электричка летела за город – к свежему воздуху, навозным кучам и заботливо огороженным дачным участкам.
У Юлькиных родителей никогда не было дачи. Изредка они ездили в гости к маминой двоюродной сестре, огромной и рыхлой Надежде Ивановне, которая гоняла их по участку, как батраков. Правда, надо отдать ей должное, тетя Надя пахала не меньше гостей. В результате семья увозила в город батарею банок с вареньем, соленья и сушеные грибы. А в конце сезона папенька приволакивал с Надеждиного участка ведра с яблоками. Но маленькая Юля ничего этого не ценила, а дача ассоциировалась у нее с ковырянием в грядках, неудобной жесткой кроватью, а также обилием комаров и других насекомых, которых девочка боялась до обморока. А тут еще, помимо всякой просыпающейся живности, предстояла встреча со свекровью и Митиной сестрой Еленой, что по силе стресса было равносильно вторжению в гнездо мадагаскарских тараканов.