Ольга Дашкевич - Шаман

Я призадумалась. Заводит ли Тошку женское общество, я не знала. Выкурить косячок он бы не успел, да и не было у него никаких косячков… Но тут мне в голову пришла еще одна мысль, и я немедленно ее озвучила:

— Слушай-ка… А с какой это стати мы-то с тобой ни разу не отказались от приглашения, а?.. Я устала, ты устала… устала ведь? А каждый раз улыбаемся и, как миленькие, идем плясать. Это что — гипноз какой-то?

Нэнси уставилась на меня.

— А и правда, мать, — протянула она и сдвинула брови. — Что нам мешает отказаться? Типа, сенкью, айм ту тайред?.. А? Вер?

Я пожала плечами. Меня хлебом не корми — дай порассуждать о психологии, я вечно читаю всякую околопсихологическую чушь для продвинутых домохозяек, поэтому ответ у меня уже был:

— Наверное, мы чувствуем себя среди этих людей какими-то парвенюшками с улицы, и поэтому подсознательно считаем, что должны исполнять их невинные прихоти?

Нэнси тряхнула головой.

— Ну уж нет! Пусть они задавятся со своими брюликами и исподним за двадцать тысяч! Лично я теперь исподнего не ношу вообще, — в доказательство своих слов она высоко задрала юбку, демонстрируя безупречно выбритый гладкий лобок с несколькими кокетливо-невинными черными завитками в самом низу, — и не считаю себя хуже них на том основании, что…

— Браво, — ленивый голос от входа в дамскую комнату заставил меня вздрогнуть, а Нэнси — резко обернуться.

Давешний блондин стоял в дверях и совершенно бесстыдно улыбался ослепительной улыбкой кинозвезды. В пальцах у него дымилась длинная сигара, каким-то непостижимым образом добавлявшая ему сексуальности и шарма. Возможно, он ожидал смущения, растерянности, гнева, однако не на ту напал. Смутить Нэнси было решительно невозможно.

— Ты извращенец? — спросила она, и не подумав опустить подол. — Какого черта ты вперся в женский даббл?

— Случайно, — блондин пожал плечами. — Простите, леди. Задумался. Но, пользуясь случаем, хочу пригласить вас на танец. Надеюсь, вы мне не откажете на том основании, что на мне трусы от Келвина Кляйна? Это вполне демократичная фирма.

Нэнси на мгновение задумалась и неохотно одернула юбку.

— Мне плевать, какие на тебе трусы, — сообщила она хмуро. — Важно то, что находится под ними. Ты не гей? Потому что с геями я не танцую принципиально.

— Нет, я не гей, — парень продолжал ослепительно улыбаться, и я должна была признать, что его улыбка может свести с ума кого угодно. — Если ваши спутники не будет возражать, я мог бы даже доказать это… но пока я прошу только потанцевать со мной.

— Ладно, — снизошла Нэнси. — Так и быть. Вера, пойдем.

Мы вернулись в зал, причем блондин пропустил вперед нас обеих и держался на безупречно-вежливой дистанции в один шаг, пока мы шли к нашему столику. Он отодвинул для меня стул, подождал, пока я усядусь, и только после этого предложил Нэнси руку и повел ее на середину зала. Я успела услышать, как Нэнси спросила:

— Скажи хотя бы, как тебя зовут.

Ответа я не расслышала, поискала глазами Тошку — он увлеченно танцевал с изящной дамой неопределенного возраста в умопомрачительном алом платье, — и только взяла свой бокал, как у столика возник Иван. Его глаза блестели, волосы слегка растрепались, по лицу блуждала дурацкая улыбка.

— Классно тут, да? — он рухнул на стул, вытянув длинные ноги, и залпом осушил бокал, стоявший возле его прибора. — Анюта пляшет? — он обвел глазами зал. — А ты чего сидишь? Устала?..

Ко мне действительно вот уже пять минут никто не подходил, это было довольно странно, если учесть, что предыдущие час-полтора мне не давали отдохнуть ни минуты. Я подумала о пианисте — за это время он должен был стереть пальцы о клавиши до костей, — и, точно в ответ на мои мысли, музыка стихла, стали слышны смех, голоса, легкое шарканье шагов по паркету, пары рассыпались и, переговариваясь, двинулись к своим столикам. Наблюдая за ними, я вдруг увидела, что многие, не задерживаясь, направляются к выходу из зала. Высокая фигура пианиста мелькнула в дверях, ведущих в глубь ресторана. Он оставил инструмент — следовательно, танцы кончились. Через несколько минут официант, подошедший к нашему столику, подтвердил мою догадку.

— Извините, господа, — сказал он, наклоняя идеально постриженую голову, — вечер окончен, мы закрываемся.

— Спасибо, — кивнул Иван, — принесите, пожалуйста, счет.

Бровь официанта чуть-чуть приподнялась.

— Сэр?

— Счет, пожалуйста, — повторил Иван, доставая бумажник и отодвигая опустевший бокал.

— Простите, но вечер полностью оплачен. Мы благодарим вас за посещение нашего ресторана.

Холодная вежливая фраза заставила нас с Иваном переглянуться в замешательстве.

— Это ошибка, — произнес Иван растерянно. — Мы…

— Никакой ошибки, — официант позволил себе перебить его. — Ваш столик был оплачен, следовательно, вы находились в числе приглашенных гостей. Еще раз спасибо за ваш визит, желаю вам доброй ночи.

Он опять наклонил голову заученным жестом и удалился.

— Иван… — Мне стало сильно не по себе, впрочем, Иван, кажется, чувствовал себя не лучше. Нэнси бы в этой ситуации, конечно, только расхохоталась: «Халява, сэр!». Но Нэнси не было видно. Куда, интересно, она пропала? Неужели действительно отправилась изучать содержимое трусов от Келвина Кляйна?.. От моей сумасшедшей подруги всего можно было ожидать.

— А где Анютка? — Иван точно подслушал мои мысли, и я невольно покраснела.

— Не знаю… может, в туалет зашла? Я сейчас ее поищу! — я вскочила, чтобы Иван не заметил моего смущения, и быстро пошла по направлению к дамской комнате. Чертова Нэнси… хорошо бы, она действительно оказалась в туалете, иначе Иван ужасно разозлится…

Но ее там не было.

Когда я вернулась, Иван стоял у столика с озабоченным видом, хмурился и оглядывал стремительно пустевший зал. Несколько официантов убирали со столов остатки ужина и грязные приборы.

— Что, ее там нет? — спросил он, увидев меня. — И Тошка куда-то подевался… Может, они на улицу вышли? Пойдем, ты же видишь, тут все уже закрывается. Они, наверное, нас у входа ждут. Анютка свою сумочку оставила, вот балда. А у нее тут мобильник.

Он пока не особенно беспокоился, а вот у меня внутри шевельнулся червячок тревоги. Тошка, конечно, не ангел, но с какой стати он оставил меня одну в ресторане и ушел?..

— Идем, — Иван решительно подхватил белую сумочку, которую Нэнси, растяпа, действительно забыла на столе, и мы вышли из ресторана на свежий воздух. Было уже очень поздно, и большинство заведений успело закрыться, только у нескольких пивных баров толпилась нечесаная публика — в основном, байкеры, — да по улицам еще слонялись отдельные кучки пестрых тинэйджеров и припозднившиеся парочки.

У входа в ресторан ни Нэнси, ни Тошки не было видно.

— Интересно, куда они усвистали? — Иван мрачно выбил сигарету из пачки. — Будешь?.. Давай покурим, может, они куда-то отошли и сейчас появятся.

— А может, они подумали, что мы ушли раньше, и отправились нас искать? — предположила я и взяла у него сигарету.

— И что теперь делать? — Иван раздраженно огляделся. — Ну, Анютка совершенно безбашенное создание, но Тошка мог бы и подумать, что проще всего встретиться у входа… И мобильник. Если бы она не забыла сумочку, мы бы сейчас просто позвонили ей и выяснили, где они находятся.

Я молча курила. В отличие от Ивана, у меня не было уверенности в том, что Антон и Нэнси где-то вместе. Но Иван же не знал, что в последний раз я видела Нэнси в обществе призового калифорнийского жеребца.

Я чувствовала себя странно. Голова слегка кружилась, и все краски выглядели немного более яркими, чем обычно. Если учесть, что я за весь вечер выпила неполный бокал сухого вина и при этом много танцевала и с аппетитом поужинала, это опьянение казалось загадочным. Да и у Ивана как-то необычно блестели глаза. Не могу сказать, что ощущение было неприятным, но…

Пока мы топтались у входа, в ресторане погасли все люстры, широкие окна теперь были темными и безжизненными, и только два кованых фонаря над крыльцом отбрасывали круги бледного света на широкие ступени. Персонал, видимо, покинул «Одиллию» через заднюю дверь, ведущую на паркинг.