Ольга Дашкевич - Шаман

Брэд Питт успокаивающе поднял ладонь.

— Эй, говоря «угостить», я имел в виду всех, а не только эту мисс Вселенная! Сам я, фигурально выражаясь, неместный. Приехал на джазовый фест — ну, и обрадовался, услышав родные… ээээ… слова.

— Так выражайся менее фигурально — и не будешь неправильно понят! — Нэнси хихикнула и отсалютовала ему квадратным бокалом, в котором на толстом донышке уже плескалась коричневая маслянистая жидкость. — Иван, не парься. Мы же собирались устроить оргию! А для оргии чем больше народу, тем лучше. Как тебя там? Присоединяйся.

— Глеб, — охотно представился соотечественник и протянул Ивану руку, которую тот мрачно пожал. — Только я не один… с другом. Не возражаете?

Он приподнялся на цыпочки, обозревая зал, и помахал рукой кому-то у входа.

— Жека! Подгребай сюда!..

И Жека подгреб.

Знаете, таких жек крайне редко рожают земные женщины — все больше какая-нибудь трепетная нимфа, приглянувшаяся Зевсу. Рядом с ним даже Иван несколько поблек. Длинные вьющиеся волосы нового персонажа, собранные в хвост на затылке, живописно растрепались, одна непослушная прядь упала на лицо и свешивалась вдоль загорелой щеки. Светлая тонкая рубаха и такие же штаны, почти босые ноги — так, какие-то веревочки над плоской подметкой, только подчеркивающие классическую красоту стопы. Прекрасные породистые руки с благородными длинными пальцами. Прямые широкие брови над сумрачными зелеными глазами. Ему бы пошли виноградная гроздь, полуразрушенная кладка, ленивый солнечный полдень и римские каникулы. Ничего этого не наблюдалось, зато у него на плече за спиной висела гитара в чехле.

Нэнси, увидев его, мгновенно расправила плечи, томно опустила ресницы и выпятила одновременно грудь и колени. Глеб взглянул на нее и покачнулся. Иван, кажется, на глазах начал седеть. Антон с интересом прищурился. А этот странный Жека отреагировал довольно вяло, я даже подумала, не гей ли он. Но тут его прекрасные сумрачные глаза, рассеянно скользнув по слепящему великолепию, остановились на мне. И больше не покидали моего лица. Сначала я в панике решила, что у меня размазалась тушь, порвалось платье или внезапно отросли какие-нибудь крылья. Потом я заподозрила, что новый знакомый подвержен припадкам безумия. Поймите меня правильно: ну, не может нормальный человек рядом с Нэнси разглядеть даже Клаудию Шиффер, потому что Нэнси гораздо круче!..

— Вера? — сказал он, услышав мое имя, снял с плеча гитару и осторожно прислонил ее к стойке. — Я так и подумал. Вам очень идет быть Верой. Сейчас редко называют девочек этим именем. Где вы родились, Вера?

— В Сибири, — растерянно ответила я и от неловкости выпила виски залпом. Чуть не захлебнулась, зато мне сразу стало жарко и почти весело.

— Виски, пожалуйста, — негромко обратился новый знакомый к Малику. — А вам, Вера? Повторить?..

Почему бы и нет, — подумала я. — Напьюсь. Мы же ради этого сюда пришли. Может, перестану так отчаянно стесняться.

И кивнула.

Малик плеснул всем по новой порции спиртного в подставленные бокалы, и Жека, не обращая внимания на сидящего рядом со мной Антона, осторожно прикоснулся краешком своего бокала к моему. Этот жест почему-то выглядел интимным, но мне уже было море по колено, поэтому я чуть улыбнулась, пригубила виски и поверх бокала посмотрела Жеке прямо в искусительные глаза.

— Ваше здоровье, Вера.

— Ваше.

— Эй! — сказала Нэнси ревниво. — Иван, посмотри, эта маленькая Вера, кажется, соблазняет мужиков на счет раз. Антон, а ты куда смотришь?

Антон не ответил. Я украдкой взглянула — у него было странно застывшее лицо, но он улыбался.

— Такие дела, — тихо говорил Малик, перетирая бокалы, — они в этот раз устроили настоящую панику с этой Катриной… Я своих отправил из города. Ты же знаешь, плотины. Мы ниже уровня океана, а наши писаки уже три года талдычат мэру, что плотины не выдержат. Но денег на их укрепление все равно нет — все деньги пошли в Ирак. Может залить, Иван. Понимаешь?

— Ты уверен, что твои уехали? — язык у Ивана слегка заплетался: к этому времени все выпили уже не помню сколько, и пространство бара передо мной колыхалось, как в тумане. — Там такие пробки, что из города выбраться… про… проблематично.

— Эй, я хочу танцевать! — объявила Нэнси и начала слезать с табурета. Ее короткое белое платье немедленно задралось, но она этого даже не заметила. Глеб галантно подал ей руку, и Нэнси тяжело оперлась на нее. На каблуках она была выше него почти на голову.

Танцевать в баре было абсолютно негде, но Нэнси подняла над головой загорелые руки и закружилась на месте, едва не падая с высоких каблуков. Глеб толокся рядом, держась наготове во время особо рискованных пируэтов. По нему не было видно, что он пьян, и я позавидовала его стойкости к алкоголю. Сама я, испугавшись последствий, только пригубливала из бокала, и все равно умудрилась напиться. Жека не отходил от меня ни на шаг, он то пытался меня разговорить, то наигрывал на гитаре, — кстати, очень профессионально, — а вот Антон куда-то пропал, я поискала его глазами и неожиданно заметила, что толпа в баре значительно поредела: у стойки сидели только мы и еще какой-то черный, да в уголке на красном кожаном диване нежно ворковала парочка. Заметив мой взгляд, черный неожиданно подмигнул, сполз с табурета и развязно подошел к нам. Его длинные войлочные дреды занавешивали пол-лица, из-под них хитро посверкивали глаза.

— Травки?.. — спросил он приглушенным голосом. — У меня хорошая трава, вам понравится. И недорого.

Я помотала головой. Никогда не пробовала наркотиков, даже самых легких. По-моему, лучше уж алкоголь. Однако Жека кивнул и достал деньги.

— Давай.

— Эй, Керим! — Малик предостерегающе поднял руку. — Босс не терпит тут пушеров.

— Малик, — Керим заискивающе улыбнулся, — босса тут сейчас нет, а бизнес из бизнес…

— Не на нашей территории. Вали отсюда.

— Ухожу, ухожу, — глаза Керима на миг стали свинцовыми, как пули, но он тут же опять заулыбался и шепнул Жеке: — Выйдем.

Жека еле заметно кивнул. Керим развинченной походкой продефилировал к выходу, взлетел по ступеням и исчез. Следом за ним с дивана поднялась парочка и тоже выползла наверх, обнявшись и чуть пошатываясь. Наша компания осталась в одиночестве. Я хотела посмотреть, который час, но стрелки расплывались, и я плюнула на это дело. Наверное, было уже очень поздно. Окон в подвале не было, снаружи не доносилось никаких звуков, так что понять, наступила ли ночь, или, может, вообще утро, было невозможно.

— Я сейчас вернусь, — Жека склонился к моему уху, его пахнущее виски дыхание щекотало мне щеку. — Никуда не уходи.

Я и не собиралась. Вряд ли я смогла бы сейчас самостоятельно дойти даже до двери, не говоря уже о том, чтобы подняться по ступенькам. Нэнси устала кружиться и пьяно хихикала, положив голову на плечо Глеба. Для этого ей пришлось сильно нагнуться, но ее это, кажется, не смущало.

— Вер-р-рочка!.. Мы надра… лись! — сообщила она, на мгновение подняв голову и пытаясь отыскать меня глазами.

Я и без нее знала, что мы надрались. Иван клевал носом. Антона по-прежнему не было видно. Меня это беспокоило. Поэтому я сползла с табурета и сделала несколько неуверенных шагов вдоль стойки.

— Ты куда?.. — спросила Нэнси и икнула.

— В туалет.

— Я с то…бой.

Она поднялась, чуть не упала, дрыгнула одной ногой, потом другой, сбрасывая туфли, и пошлепала за мной босиком, не забыв, впрочем, прихватить сумочку.

— Барышни, вас проводить? — окликнул Глеб. Он по-прежнему выглядел трезвым, как стеклышко.

— Справимся… блин!.. — Нэнси качнуло, но она удержалась на ногах.

Туалеты прятались в дальнем конце бара, в маленьком тамбуре. Я посмотрела по сторонам — Антона не было.

Мы умылись, Нэнси поплескала водой на шею и грудь, задумчиво уставилась на себя в зеркало и сказала почти трезвым голосом:

— Вер, ты не знаешь, зачем я так наклюкалась?..