«Добрая растет девочка, золотое сердечко», – растроганно думала Григорьева, укладывая дочку в постель, обнимая и целуя перед сном.
В просторном зале игротеки детского сада стоял веселый шум. Большинство ребятишек с увлечением занимались игрушечной железной дорогой; многие, особенно мальчики, предпочли конструктор и разные механические игрушки; несколько девочек играли в куклы.
В уютном углу зала, уставленном игрушечной мебелью, Света Григорьева и Катя Кузнецова заботливо укладывали спать своих заморских красавиц. Особенно роскошной была Катина кукла: огромная, в пышном платье, с закрывающимися голубыми глазами и длинными белокурыми локонами. Подошла Наденька, остановилась и замерла в безмолвии перед необыкновенной куклой. Катино сокровище неудержимо влекло ее – искушение, слишком велико: она схватила куклу и потянула к себе, взмолившись:
– Катя, Ка-атенька, дай мне поиграть с ней немного! Пожалуйста! Ты ведь не жадина! Я ведь с ней ничего не сделаю!
– Ну вот еще! Это моя дочечка! Никому ее не дам! – решительно отвергла просьбу Катя, не выпуская куклу из рук.
Девочки молча тянули куклу, каждая к себе; наконец более сильная Надя одержала победу – выдернула ее из рук хозяйки и... порвала куклино нарядное платье. Не стерпев такой обиды, Катя заревела и вцепилась Наде в волосы. Та, бросив куклу, ударила Катю кулачком по лицу, и девочки, сцепившись, упали на пол. Надя и тут взяла верх – оседлала противницу.
Света, с изумлением и страхом наблюдавшая неожиданную ссору, подбежала и попыталась их разнять:
– Да перестаньте же, девочки! Наденька, отпусти Катю! Ей больно! – потянула она ее за платье; не помогло – тогда сильно тряхнула за плечи.
Это привело Надю в чувство – она поднялась на ноги, тяжело дыша. Катя осталась сидеть на полу, размазывая по щекам слезы и кровь, капавшую из ушибленного носика.
– Бедняжка, и тебе досталось! – Света подняла Катину куклу и, прижав к груди, стала поправлять на ней разорванное платье.
Дети их окружили, забросив игры, и кто с любопытством, кто со смехом наблюдали, чем все кончится. Прибежала Алла Борисовна, которой кто-то сообщил о происшествии.
– Что случилось, Катенька? Кто тебя так? За что? – встревоженно бросилась она к пострадавшей, поднимая ее с пола.
– Ку-уклу о-отняли! Они-и! – еще громче зарыдала Катя, указав рукой в сторону Светы и Нади. – Я... я не дава-ала... А они отобра-али! Это моя кукла! Мне ее па-апочка мой привез!
– Ну, Света, от тебя я такого никак не ожидала! – всплеснула руками Алла Борисовна. – Такая воспитанная девочка! Кукла у тебя ничуть не хуже.
От этой вопиющей несправедливости Света потеряла дар речи и, машинально прижимая Катину куклу к груди, залилась горькими слезами. Надя, сообразив, что Алла Борисовна во всем винит Свету, перестала плакать; укор совести заставил ее прийти на помощь подружке.
– Это Катька сама виновата! Жадина-говядина! – заявила она угрюмо, опустив глаза. – Ее попросили только дать поиграть. Вот и получила!
– Ну ладно, – после небольшого раздумья произнесла Алла Борисовна и, подняв Катю с пола, взяла ее за руку. – Пойдем-ка, умоем личико! А с вами я потом разберусь! – пригрозила она Свете и Наде. – Так и знайте: если виноваты – будете строго наказаны. Чтобы другим неповадно! – добавила она громко, строго посмотрев на притихших детей.
«Теперь неприятностей не оберешься, – огорченно думала она. – Ума не приложу, как сказать заведующей, что замешана ее дочь. Надо же было мне именно в этот момент отлучиться! Просто злой рок какой-то! Ведь могут и премии лишить».
И чего ты такая жадная? Дала бы девочкам поиграть с твоей куклой! – в сердцах выговорила она Кате, ведя ее в умывальную. – Нечего теперь нюни распускать! Что за трагедия? Сейчас умою тебе личико и будешь сиять, как новая копеечка!
– Ну скажи, почему маму не слушаешься? – У себя в кабинете Лидия Сергеевна журила дочку. – Разве я тебя не предупреждала? Не просила вести себя тихо, не задирать других детей? Ты что же, хочешь, чтобы тебя и твою маму выгнали из такого чудесного садика?
Наденька стояла понурившись и шмыгала носом – признак подступающих слез. Пришлось усилить аргументацию:
– Хочешь вернуться обратно – туда, где так плохо кормили и тебя обижали хулиганы мальчишки?
Заливаясь слезами, Надя отрицательно мотала головой. «Кажется, доходит», – поняла Лидия Сергеевна.
– Не хочешь? Тогда скажи мамочке правду: что такое с тобой происходит? Чего тебе не хватает?
– Я хочу... такую же куклу... как у Кати! – опустив голову, прошептала сквозь слезы Наденька. – Почему у них есть, а у меня нет?
– Да будет у тебя такая же! – успокоила ее мать. – Только немножко погоди. С первой же получки и куплю!
– Ты всегда... только... обеща-аешь! – пуще прежнего зашлась в плаче Надя. – Ничего ты не купишь! Даже песика не разрешила мне оставить. Я же его на улице подобрала, и покупать не надо! Он такой... несчастный, а ты... ты велела его выбросить...
– Объясняла же я тебе, дочка: нам самим есть нечего, а не то что кормить бездомных собак. Да и одна зараза от них! – попыталась спасти положение Лидия Сергеевна, чувствуя, что дочка ей не верит. – Ну хватит! Прекрати немедленно! – прибегла она к испытанному силовому методу. – Кукла у тебя будет! Но если ты еще раз повторишь подобную выходку – я отцу расскажу, а у него, ты знаешь, рука тяжелая!
Девочка испуганно замолчала.
– Обещай мамочке, что никогда больше так не будешь, и иди умываться. А главное, запомни как следует: кто спросит – ссору с Катей затеяла не ты, а Света. Тогда, может, все и обойдется!
– Но ведь Света ни в чем не виновата! Я ведь тебе, мамочка, уже говорила, – робко возразила Наденька, но, поймав ее гневный взгляд, умолкла.
– Ты что же, хочешь, чтоб тебе попало? Не будь дурехой! Ничего Свете не будет, вот увидишь!
Отпустив дочь, Лидия Сергеевна откинулась в кресле и стала массировать руками виски – от всех этих переживаний голова разболелась. «Это цветочки, а ягодки впереди», – опасливо размышляла она, предвидя объяснения с родителями Кати и Светы – вот будут неприятности-то!
– Уж и не знаю, как улажу конфликт с мамашами! На завтра пригласила к себе Григорьеву, но ума не приложу, в каком плане вести разговор, – пожаловалась мужу Лидия.
Супруги довольно мирно пили чай в тесной своей кухоньке, придя с работы. Степан Алексеевич слушал жену, просматривая газету.
– Тебе же известно, какой у них гонор, у высокопоставленных! Ведь не поверит Григорьева, что дочь подралась из-за куклы: у них только птичьего молока не хватает. Во всем, конечно, обвинит меня – мол, недосмотрела. Вот невезение! Только раздобыла хлебное место – и на тебе: выгонят еще, да из-за сущего пустяка! – Она помолчала. – А все почему? Да просто у ребенка нет такой куклы! Брось газету! – потребовала она. – Сидишь, будто тебя не касается! Другие отцы переживают за детей, а тебе все равно, что твоя дочь страдает! – Лидия уже вопила, затевая очередной скандал. – Эгоист! У тебя в жилах кровь или... моча?
Муж упорно не отвечает – тем хуже для него. Лидия монотонно запричитала:
– И что я в тебе тогда нашла? Зачем молодость загубила? Такая видная девка была – первая на весь район: ударница, делегат комсомольских съездов! Большого начальника могла подцепить. Так нет же, на тебя напоролась! Черт меня попутал!
«Как же умеет все перевернуть с ног на голову, – мысленно отметил Розанов. – Забыла, как за мной бегала, умоляла жениться». И еще глубже уткнулся в газету, стараясь не слышать несправедливых, обидных слов.
– Еще бы! Как мне было устоять? – не унималась жена. – Приехал: красавчик, интеллигент, будущий ученый!
Всех девок заворожил. Даже подруга Верка жениха своего хотела бросить! Вот я и клюнула, дура деревенская! Поверила, что в люди выйдешь. «Аспирантура», «профессура»! – издеваясь, очень похоже передразнила его голос Лидия Сергеевна. – Как же, держи карман шире! Бог меня наказал, что отбила тебя у подруги, вот и мучаюсь! А она ведь тебя любила!
При последних словах Степан Алексеевич встрепенулся – достала его все-таки.
– Хватит чушь молоть! – Взволнованный, он отложил газету. – Знаешь отлично, что Вера мне изменила. Своими глазами видел: утром мы с ней решили пожениться, а вечером того же дня обнимается с Иваном. Сколько жив буду – никогда не прощу!
– И дурни же все вы, мужики! – презрительно пожала плечами Лидия. – Умная баба окрутит любого – он и не заметит. – Она уже приняла решение расстаться с Розановым: к чему теперь скрывать от него правду? – А ты и поверил тогда всему, что я набрехала про Верку, чтоб тебя от нее оттолкнуть? – самодовольно ухмыльнулась она. – Гениальная идея – послать тебя посмотреть на их прощание. Предвидела я: хоть и пригласила она Ивана, чтобы порвать, но годы-то прежней любви со счетов не сбросишь!