Мэри Патни - Шелк и тени

Он называл себя Перегрином. Целью его приезда в Лондон была месть.

Смеркалось, когда «Кали» вошел в устье Темзы и причалил к острову Собак. Воздух был тяжелый, пахло гнилью и нечистотами, как почти всегда бывает на окраинах крупных портовых городов, где на небольшом пространстве живет много народу.

Прислонившись к фок-мачте, Перегрин смотрел на сияющий огнями Лондон и слушал тихий плеск волн за бортом. Сторонний наблюдатель принял бы его за равнодушного человека, любящего праздное времяпрепровождение. Но на самом деле это было не так. Кажущееся равнодушие являлось плодом долгой и упорной работы над собой, приучившей его к самодисциплине. С детства познав простую истину: хочешь жить — умей скрывать свои чувства, он так умело научился делать это, что подчас и сам не знал, что творится в его душе.

Но сегодня не было ни малейшего сомнения в природе его чувств. Под покровом темноты в городе затаился враг, и сознание этого наполняло торжеством все его существо. Двадцать пять лет он ждал момента, когда нанесет обидчику сокрушительный удар, когда тот кровью заплатит за причиненные страдания.

Пламя ненависти вспыхнуло, едва ему исполнилось десять лет, и с тех пор он не позволял ему затухнуть ни на минуту. Все эти годы он готовил себя к мести, и вожделенный час наконец приблизился.

В поисках богатства он исходил всю землю. Упражнял ум и тренировал тело. Он научился жить в любых условиях и среди разных людей. С таким неуемным стремлением он сам стал более смертельным оружием, чем нож или ружье. Одним словом, все было направлено на то, чтобы скорее достичь желаемого.

Наконец он у цели. Впереди — Лондон, величайшая столица мира. Лондон с его богатством и нищетой, снобизмом и благородными идеалами.

Оставив все таможенные формальности заботам капитана, Перегрин молча стоял, предвкушая сладостные минуты. Он уже давно сплел сети для своей жертвы; еще несколько, узлов — и она упадет в них. О, смерть будет ужасной и мучительной. Он хотел, чтобы его враг знал, из-за чего умирает, желал насладиться его смертельным ужасом и ощутить радость победы.

Перегрин же послал записку лорду Россу Карлайлу, которому отводил важную роль в осуществлении своего плана. Оставалось только ждать.

Человек, известный под именем Перегрин, — воин, скиталец, богатый сверх меры, кумир людей, живущих вне закона, — умел ждать…

Записка была доставлена лорду Россу Карлайлу, и через два часа он уже был на борту «Кали». Спрятавшись в тени, Перегрин наблюдал, как высокий, стройный англичанин поднимался на борт корабля.

Прошло два года с тех пор, как они виделись в последний раз, и Перегрину не терпелось узнать, насколько крепкой окажется их дружба здесь, в Англии. Одно дело, когда младший сын герцога относится по-братски к подозрительному авантюристу где-то в горах Афганистана, и совсем другое, когда ему предстоит ввести этого авантюриста в свой круг чопорной английской знати. Нельзя найти более несхожих людей, чем эти двое. И однако между ними существовала поразительная гармония ума, сердца и поступков.

Балансируя между жизнью и смертью в горах Гиндукуш, лорд Росс всегда оставался истым аристократом. И сейчас, когда он оказался в поле света лампы, Перегрин по его дорогой одежде — целая кафирская семья десятки лет жила бы на деньги, потраченные на нее, — и манерам сразу признал в нем человека, принадлежащего правящему классу одной из самых могучих держав мира. Перегрин вышел навстречу другу.

— Я рад, что мое послание застало тебя дома, Росс, — сказал он. — Спасибо, что не заставил себя ждать.

Взгляды двух мужчин встретились. Глаза лорда Росса были карими, что создавало неожиданный эффект в сочетании со светлыми волосами. Несмотря на крепкую дружбу, между ними все же всегда существовало соперничество. И сейчас их встреча не обещала быть легкой.

— Мне хотелось убедиться, что это именно ты, Микель. Вот уж не думал, что увижу тебя в Лондоне. — Англичанин протянул другу руку.

— Я же сказал, что приеду, Росс. Неужели ты сомневался во мне?

Несмотря на некоторую настороженность, Перегрин крепко пожал протянутую руку, чувствуя бесконечное удовольствие от ответного рукопожатия.

— Ты уже обедал? — спросил он.

— Да, но не откажусь от стаканчика твоего чудесного бренди.

— Мы специально остановились во Франции, чтобы пополнить запасы.

Перегрин первым спустился по лестнице. Введя спутника в роскошную каюту, он настороженно посмотрел на него: насколько изменился лорд и можно ли на него положиться?

Поддавшись минутному сомнению, Перегрин решил проверить друга. Без предупреждения он развернулся на каблуках и занес локоть правой руки, нацеливаясь в грудь англичанина. Сила удара, если бы он последовал, свалила бы взрослого быка, но Росс с быстротой молнии перехватил руку Перегрина и незаметным ударом сшиб его с ног. Перегрин сжался и откатился к переборке.

— Рад, что цивилизация не расслабила тебя, — смеясь, проговорил он, и двух лет разлуки как не бывало. — Я не учил тебя такому приему.

— Я посчитал, что мне надо хорошо подготовиться на случай твоего приезда в Англию, — дружелюбно ответил Росс, протягивая руку, чтобы помочь хозяину подняться. — Мир, старый черт?

— Мир, — сказал Перегрин, вставая на ноги.

Его сердце пело, потому что старая дружба с годами не ослабела, и причиной этого был не только расчет на помощь друга.

— Когда ты ступил на палубу, — сказал Перегрин, — то выглядел как истый джентльмен, и я грешным делом подумал, что ты забыл Гиндукуш.

— Если я выгляжу как джентльмен, то ты похож на восточного пашу, который никак не может решить, помиловать меня или бросить в подземелье.

Росс внимательно осмотрел каюту, где восточная роскошь сочеталась с европейскими удобствами. Большой дубовый стол был, несомненно, европейского происхождения, в то время как прекрасный персидский ковер, покрытые бархатом скамьи и разбросанные везде вышитые подушки являлись предметами восточного убранства. Низкие турецкие диваны так и тянули к себе усталого человека.

Лорд опустился на один из диванов и скрестил по-восточному ноги, обутые в элегантные ботинки. Он до сих пор с трудом верил, что его загадочный друг был в Англии. Ибо Перегрин принадлежал другому, не обремененному условностями миру, миру дикой природы и бурных страстей. Но как ни странно, несмотря на свободный восточный халат и длинные черные волосы, он не казался здесь человеком посторонним.

Перегрин подошел к застекленному шкафу, достал графин с бренди и разлил его содержимое в хрустальные бокалы. Росс взял бокал и, задумчиво склонив голову, произнес:

— Похоже, ты хорошо практиковался в английском. Сейчас почти не чувствуется акцента, и ты говоришь, как настоящий британец.

— Рад это слышать, — ответил Перегрин, полуразвалившись на другом диване так, чтобы хорошо видеть гостя. — Я хочу стать настоящим светским львом. Каковы мои шансы на успех?

От неожиданности Росс чуть не захлебнулся бренди.

— Господи! — воскликнул он. — Зачем тебе нужно играть в эти светские игры? — Он был настолько удивлен, что совершенно забыл о такте. — Ты не представляешь, как это скучно — быть британским аристократом. Мне кажется, этот образ жизни тебе совершенно не подходит.

— Должен ли я расценивать твои слова как отказ от желания представить меня твоей семье и друзьям?

Росс нахмурился, уловив легкую иронию в голосе друга.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, Микель. Я твои бесконечный должник, и если тебе в голову пришла дурацкая идея войти в так называемое общество, то я сделаю все, что в моих силах. Для того чтобы войти в общество, нужны деньги и рекомендации, а у тебя есть и то, и другое. Однако ты не должен забывать, что для них ты всегда будешь посторонним, не принадлежащим их кругу.

— Ни одно общество не примет человека, рожденного вне его, — согласился Перегрин, — но я не стремлюсь стать его душой. С меня достаточно и того, что ко мне будут относиться как к экзотическому баловню судьбы.

— Мне кажется, что им никогда не удастся приручить тебя, — ответил Росс, удивляясь все больше. — Не могу вообразить, почему тебе вдруг захотелось тратить свое время на людей, которые считают, что на Париже кончается земля?